На что ломился зритель прошлогоднего Московского фестиваля? Правильно: на “Пианистку”, “Амели”, “Мулен Руж”, Годара, запрещенный в США фильм с Леонардо Ди Каприо “Кафе “Донс Плам”. Были эти фильмы в конкурсе? Нет. Народ давился в очередях на спецпоказы Петра Шепотинника, Алексея Медведева и “Другого кино”. Всем же ясно: конкурс — это фасад, политика, амбиции, визитная карточка, имидж. Так вот, в Берлине все то же самое. Конкурс — даже не фасад, а только верхний слой краски. Конкурсом Берлинский фестиваль показывает себя миру — остальными программами он показывает мир себе, то есть крутит то, что ему на самом деле интересно.
Помимо конкурса есть внеконкурсные показы, но и они являются частью официальной программы. Обычно описаниями этих фильмов журналистские отчеты и заканчиваются. Остальное идет вечером или в то время, когда надо отстукивать статью в родное издание. Поэтому о фильмах “Панорамы” (а у нее аж три раздела), “Форума”, “Ретроспективы” или “Перспективы” вы почти нигде не прочитаете. Понадобилось самому съездить в Берлин, чтобы узнать: оказывается, в рамках Берлинале каждый год проходит “Киндерфест” с отдельной детской программой. А спецсобытия? Да, это обычные лекции, но у них своя публика. Кстати, бывший президент фестиваля Мориц Де Хаделн открытие проигнорировал, сославшись на работу в жюри какого-то иранского фестиваля. Зато на лекции явился собственной персоной. Я уж не говорю про кинорынок, где ежедневно прокручивается по сотне фильмов: из 19 залов “Синемакса” (крупнейшая зрительская площадка фестиваля) рынку отданы 12.
Да, в конкурсе было целых четыре немецких фильма. Как я и предполагал, одному из них дали приз. Но уверяю вас: Андреас Дрезен, получивший Гран-при, — далеко не единственная надежда германского кино. Будущее немецкого кино (и не только немецкого) тусуется в “Панораме” и в программе “Перспективы германского кино”.
Вы бы видели давку на “Фильмы за 99 евро”! Что? Не слышали про такую сенсацию Берлинского фестиваля?! Ясное дело: журналистам вежливо объяснили, что мест нет даже стоячих. Вот о нем никто и не написал... Между тем кино свежее, в основной массе веселое и дешевое до безобразия. Начинающим германским режиссерам раздали по 99 евро. Как они их потратят — никого не волновало, но в итоге каждый должен был вернуться с пятиминутным фильмом на miniDV. Если вы думаете, что все тут же бросились штамповать очередные “мини-догмы”, то ошибаетесь. Над “Догмой” в этой сборной солянке поиздевались так, что Триеру впору съесть со стыда собственный манифест и отбросить от своей фамилии своелично приписанную частицу “фон”. Кстати, над “бегущей Лолой” Тыквера тоже подшутили — в мини-триллере про пятилетнюю деревенскую девчушку, бегущую с лотерейным билетом мимо коров на почту под заводной и раздолбанный фолк-н-ролл. Фильм вряд ли у нас купят, поскольку в одном из эпизодов заснята разборка русского сутенера с таким агрессивным русским матом, что его просто не пропустят. А немцам что: для них это — непереводимый фольклор... Очень трогательная получилась пятиминутка у девушки, которая отдала 99 евро какому-то парню за сексуальные услуги и наприглашала попользоваться своих подруг. Конечно, “Фильмы за 99 евро” не станут вехой в истории кино, но они отмечают важную тенденцию. Если раньше молодые спешили встать под знамена манифеста “Догма”, то теперь начали придумывать свои манифесты (даже для отдельно взятого фильма).
Другая надежда немецкого кино — Свен Таддикен. В 28 лет у него уже масса призов за короткометражки. Его полнометражный дебют “Мой брат вампир” не попал в конкурс, наверное, только из-за того, что уже успел отметиться на Роттердамском фестивале. Американские “Королевские Тенненбаумы” (или “Семейство Ройяла Тенненбаума”) из конкурса рядом с этим фильмом — просто бледная поганка. Как и в “Тенненбаумах”, тут тоже странное семейство. Но вундеркинд только один — сестра. Она все хочет проанализировать, подшить в папку, отметить в курсовой (чем-то похожа на Смарта из “Отсчета утопленников” Гринуэя). Когда в ней просыпаются сексуальные влечения (к отъявленному, как водится, лоботрясу), она подключает все анализаторские способности к таким экспериментам, что даже старший брат-плейбой диву дается. Есть еще средний брат — у него не все в порядке с головой. Но в слезную мелодраму это не выливается. Потому что сам больной братец мнит себя... опасным вампиром, принцем ночи. Он кутается в красно-черный плащ, лохматит волосы, а когда вставляет клыки, то вообще дико смахивает на Джонни Деппа в фильме “Эдвард — руки-ножницы”. Но о “Тенненбаумах” газеты прожужжали все уши, проводя параллели то с “Амели”, то с “Семейкой Адамсов”. А все из-за того, что “Тенненбаумы” шли в конкурсе и прессе устраивали спецпросмотр. От сеанса же “Моего брата вампира” журналистов приходилось отгонять, потому что все билеты были раскуплены и посадить желающих было просто некуда. В итоге — о фильме опять молчок. Как и о “Тарифе на лунный свет”, на который пускали только по особым приглашениям потенциальных покупателей, поскольку на родине фильм собрал неплохую кассу. Эта комедия о немецкой Бриджит Джонс — ближе к “Беги, Лола, беги”, чем сам новый Том Тыквер. Просто у режиссера “Тарифа на лунный свет” нет тех же амбиций: он считает себя крепким профи и в игры под названием “будущее немецкого кино” не играет, щек не раздувает, поэтому позор типа тыкверовского “Рая” ему не грозит.
