В Солдатской лощине давали лыжный спринт. Более красивого зрелища я в Солт-Лейк-Сити еще не видела. Лыжный спринт — это сила, мощь, напор. Это выжимка напряженнейшей борьбы. И — “однорукий бандит”, который может осчастливить, а может и выкинуть без гроша. Россия в женском спринте благодаря Юле Чепаловой свой грош заработала. Под громкий музон Юля так пронеслась по стадиону, что сам Бьорн Дэли, пришедший с сынишкой посмотреть спринт, зааплодировал и что-то закричал.
Почему не выигрывает Чепалова? Этот вопрос зазвучал уже в первые дни Олимпиады. Находить оправдания всегда нелегко, спортсмены мучаются, пытаясь что-то объяснить. Мы — раздражаемся, пытаясь эти объяснения принять.
“Похоже, она даже и не расстраивается”, — удивлялись коллеги, бывшие свидетелями неудачных стартов Юли. И правда, вроде улыбалась, шутила, слегка кокетничала. И только в день победы в спринте стало ясно, как Чепалову тяготило ее безмедальное существование в Солт-Лейк-Сити...
— На самом деле сегодня был, наверное, мой день. Вы видели, все девчонки очень быстро бежали. И у меня просто не было выбора — нужно было срочно бежать, и бежать быстро. А ведь сегодня утром, когда я проснулась, думала, что я уже все пробежала давным-давно. Потому что мне пять километров классикой снились. Помню, во сне я их пробежала, очень сильно волновалась, я не верила ни в лыжи, ни в себя. Я ведь много раз ошибалась во время гонок, и много раз у меня были неудачи.
— А ты что, имеешь обыкновение их бесконечно пережевывать?
— Да нет, чаще всего не вспоминаю. Каждая гонка — это все по-новому. Все заново начинается и продолжается.
— Что самое главное в спринте?
— Резкость. Нужна резкость движения и взрывная сила. Это все зависит от характера.
— Спринт может стать для кого-то из лыжников основной “специальностью”?
— Думаю, нет. Мне кажется, специальных спринтеров не будет никогда. Дело это тонкое — многие спортсмены готовятся, но далеко не все выходят в финал.
— Ты рисковала, уходя сразу в отрыв, силы могли закончиться раньше финиша, а соперницы могли и прибавить...
— Рисковала сильно. Но эти техника и тактика были сознательными: потому что у меня не очень быстрый финиш. А еще мне просто повезло, что в финале не было Бекки Скотт, Катерины Ноймановой — какая там медаль, запинали и заклевали бы, как цыпленка, если бы были.
— Но твоими жертвами стали Эви Зашенбахер, Анита Моэн и Клаудиа Кюнцель...
— Да у меня лыжи такие — я их не использовала раньше, потому что не было погоды подходящей. Сегодня они были просто сумасшедшие. Мне это дало преимущество перед всеми. Естественно, когда лыжи едут — ты тоже едешь. А эти лыжи старенькие, мне их еще за два года до Нагано выдали. Ой, четыре года уже разделяют Нагано и Солт-Лейк-Сити. Они такими разными были, эти годы — и хорошее, и плохое все понамешано...
— А рискнула по чьему совету?
— Это все Дима, муж. Я очень сильно расстраивалась здесь после проигрышей. Но, наверное, они для того и нужны, чтобы злость появилась. Хотя я всегда про спринт говорила: три минуты позора — и мы едем домой, все! Не могу сказать, что мне было тяжело во время самой гонки. Самое тяжелое — это ожидание между стартами. Потому что надо было сидеть и тупо ждать своей очереди. Мы с Димой сидели, когда мне делали массаж спины, и он сказал: “Наверное, лучше для тебя будет, если ты попробуешь бежать “от и до” в полную силу, ты все равно вытерпишь, я знаю!” А я еще продолжала стоять на своем: три минуты позора — и мы едем домой!
— Предположим, домой-то тебе еще рано, к тому же ты здорово воплощаешь в жизнь принцип “всех своих вожу с собой”. Папа — здесь, муж — рядом, мама — супы варганит для всей сборной...
— Ну сегодня ужинать мы не будем. Потому что мама, наверное, не в состоянии готовить. Хочу быстро сдать допинг-контроль и уехать к ней — нужно по щечкам побить, в чувство привести, а то она испереживалась вся.
— Ты говорила в первые дни Олимпиады, что собираешься бежать все дистанции. Планы не изменились?
— Моя мечта — выиграть эстафету с нашими девочками. Хочу обрадовать соперниц — я не побегу на тридцать километров. Все умение и силы я должна бросить на эстафету. Думаю, после нее меня можно будет уносить. Тридцать километров — безумно длинная дистанция, к тому же спринт мне дался не очень легко.
— А время между забегами в спринте как-то удается использовать для отдыха?
— Да, я отдыхала на специальном матрасе — он восстанавливает кровообращение. Ко мне был прикреплен массажист, который работал с ногами.
— Медаль в спринте не планировалась. Почему?
— Не планировали ее, и были правы, потому что я много ошибалась. Потом спринт — особая дистанция, и основательно к ней мы не готовились. А то, что медаль удалось заработать, так просто я хорошо отдохнула, и провальные гонки, в которых получила по заслугам, аукнулись положительной стороной. Кстати, я сказала, что не побегу длинную дистанцию, но, чувствую, что меня и на тридцать километров могут поставить.
— Что тяжелее: “тридцатка” или спринт — четыре старта подряд?
— Все же спринт, потому что происходит резкий перепад — от ожидания к ускорению. На тридцать километров ты поехал и поехал, там уже все равно...
— Лазутина, Данилова, ты — кто будет четвертым в эстафете? Любовь Егорова или Нина Гаврылюк?
— Не знаю, тренеры решат. Люба сегодня маленько нетактично пробежала.
— То есть тактически неграмотно?
— И то и другое. Она тормозила. А так нельзя — если ты уж встал вперед, то молоти до последнего. Или уйди в сторону и не мешай по меньшему радиусу идти.
— Юля, а ты всегда доверяешь советам мужа?
— Ну да...
После столь уверенного ответа ничего не оставалось, кроме как подойти к Юлиному мужу Диме Ляшенко:
— Я знаю, что такое спринт, когда руки уже не работают, ноги не работают, а бежать надо. Да, мы обговаривали эту тактику — чтобы Юля с середины дистанции сразу убегала. Так как народ уже сильно устал, Юля это прочувствовала и пошла вперед.
У меня сомнений не было никаких в победе, но я... все равно сомневался. Знаете, как страшно сглазить. Я так орал — пытался толпу перекричать. Впереди бежать всегда лучше. Потому что это спринт — здесь можно споткнуться, можно упасть, в глаз получить — все что угодно. Это спринт — немного нечестная борьба такая. Лотерея. Хотя спринтер — это обычный лыжник, выносливый, скоростной. Вон Юля во второй половине дистанции как начала работать, так и не переставала до финиша.
Она может терпеть, не то чтобы другие не могут, но Юлечка... И на гонке, и на тренировке умеет, пересилив себя, дождаться переломного момента. Когда обговаривали тактику, я ее успокаивал. Конечно, она волновалась — любой волнуется на Олимпиаде. Четвертым, например, здесь тоже надо умудриться стать. Юля волновалась сильно, потому что после первой олимпийской гонки еще не успела расстроиться, на второй — обрадовалась “бронзе”, а после третьей — да, расстроилась сильно. Так что спринт стал долгожданной победой.
Вы только не подумайте, что я выступаю в роли тренера. Я немного сбоку припека. Мое дело маленькое: я спортсмен и должен бегать на лыжах. А оба мы слушаемся Анатолия Михайловича, Юлиного папу. Он — тренер... Я вот думаю, в Нагано Юля выиграла “тридцатку”, теперь — самую короткую дистанцию, следующая Олимпиада еще что-нибудь подарит, так постепенно и будем набирать...
