Встав на стул, дотянулась до верхней полки. Ужас! И это называется девочка! Наспех скомканные вещи еле-еле умещались на полке. Потянув за рукав, попыталась осторожно вытащить кофту, — шмотки лавиной рухнули вниз. Платье красивое, пояс, жилетка. “Слишком балует он ее!” Ветровка, почему-то мужская... Детские вещи... Вечером на вопрос, откуда все эти тряпки, Тамара вразумительного ответа не дала.
На латыни “klepto” означает “краду”, “похищаю”. “Клептомания” — неодолимое, периодически возникающее болезненное влечение к воровству. В дореволюционной России клептомания считалась болезнью аристократов. Стащив серебряную ложку с приема, графья томно закатывали глаза: “Я не мог удержаться... Это болезнь!”
Клептоманией может страдать ребенок из любой семьи, независимо от уровня достатка. В неблагополучных семьях этот порок может быть одной из черт стиля жизни. Папа и мама пьют, старший брат сидит в тюрьме, и ребенок берет все, что под руку подвернулось, ему просто некому было рассказать о том, как это нехорошо. Да и мама в супермаркете, он сам видел, всегда что-то прячет в карман пальто...
Клептоманы вырастают и при обеспеченных родителях. Чаще всего такое приключается в семьях с единственным дитятей: разбалованное чадо ни в чем не хочет знать отказа. Такие дети находятся в постоянном конфликте: им сложно найти общий язык со сверстниками, поделить игрушку или просто играть в большой компании.
Однажды Анечка, тихий и спокойный ребенок, после прогулки засунула в рот шоколадку. “Надо же, батончик, как у меня! — подумала воспитательница и спросила: — Анечка, а где ты взяла шоколадку?” Девочка за руку привела воспитательницу к... ее собственной сумке. В возрасте 5—6 лет у детей начинает формироваться новое для них понятие — личная собственность. По “старой привычке” ребенок еще может залезть в чужой карман, взять понравившуюся авторучку или карандаш. Важно вовремя научить ребенка различать чужие вещи и собственные. Разъяснить, что СВОЕ можно брать в любой момент, брать без спроса ЧУЖОЕ категорически запрещается.
5-летняя Любаша “взяла поиграть” у старшей сестры колечко из шкатулки. Родителям девочка стала говорить неправду: кольца она не брала и совсем его не видела. После каждой фразы она прикрывала рот то одной ладошкой, то сразу двумя руками. (Кстати, психологи считают, что даже взрослый человек использует этот жест, когда лжет. Только с возрастом жест убыстряется и видоизменяется: например, человек непроизвольно касается рукой носа.) Родители объяснили Любе, что если она больше ничего не будет брать без спроса, то на день рождения ей тоже купят красивое колечко. Девочка отдала сестре украшение и получила нужный урок.
Возрастное воровство может оказаться маленьким эпизодом в жизни, который никогда не повторится в дальнейшем. Но если у ребенка есть проблемы, которые он не в состоянии разрешить сам, то мелкая кража может стать способом отвлечения от этих проблем. Испытывая дефицит любви и ласки, ребенок может украсть какую-либо вещь у человека, которого он обожает. Эта вещь символизирует привязанность, заменяет ему любовь. Маленький Саша очень любил свою тетю Соню. Но она приезжала так редко! Им всегда не хватало времени наиграться вволю. А какие у тети красивые наряды и украшения... И Саша взял на память небольшой кулон. Целый день мальчик тайком доставал его из-под подушки и любовался. Вечером, когда тетя собирала чемоданы, о пропаже кулона всем стало известно. Услышав разговор взрослых, мальчик спрятал кулон за унитаз...
Привычка “брать чужие вещи” может перейти в клептоманию. Вещь ребенку совершенно не нужна, у него такая уже есть, даже гораздо лучше, но он все равно берет чужое. А зачем — и сам не знает. И чем чаще он это делает, тем сильнее чувствует безнаказанность своего поступка. Лучше, если ребенок “переболеет” этим в младших классах школы, чем когда подрастет и станет тинейджером. Чем ребенок старше, тем сильнее желание утвердиться в собственных глазах и глазах значимых для него людей: друзей, подружек, любимой девушки. В стремлении иметь мобильный телефон, дорогую одежду не всегда могут помочь родители — приходится выкручиваться самому.
Когда появляется табу — нельзя брать чужое, — а ребенку хочется владеть желанной, но недоступной вещью хотя бы на время, он может предложить обмен. И еще не ясно, что его больше привлекает — азарт добиться желаемого или сам процесс обмена. Проблема в том, что в обмене участвуют вещи, имеющие материальную ценность, иногда немалую. Ребенок думает не о наживе, а только для него одного понятной ценности вещи. Многие родители запрещают тинейджерам обмениваться одеждой, и правильно делают, ведь не просто так существуют правила личной гигиены, да и одежда имеет “привычку” занашиваться и рваться. А была кофточка целая или с дыркой — разбираться потом неприятно.
Если вы неожиданно стали свидетелем воровства, скажите честно ребенку, что вы думаете по этому поводу. Конечно, неприятно, стыдно, больно, но урок пойдет во благо. Только через нашу боль и стыд в маленьком человеке может проснуться чувство ответственности за свой поступок.
Семья, где родилась Анастасия (14 лет), довольно зажиточная. В аэропорту, возвращаясь из зарубежного турне, она украла в магазине небольшую шкатулку из самоцветов. Хотя деньги на покупки у нее были. В тот же день подарила шкатулку подруге. Мама подруги, увидев дорогой подарок, позвонила маме Насти, чтобы поблагодарить за внимание к ее дочери. Настина мама очень удивилась, она видела все презенты, которая привезла дочь, шкатулки из самоцветов среди них не было. Это была не первая и не последняя кража Насти, девочки из благополучной семьи...
Когда родители не интересуются жизнью отпрыска и пытаются общение заменить деньгами, они не замечают изменений, происходящих в нем. Количество недостающих эмоций ребенок получает, занимаясь клептоманией: с одной стороны — страх, что поймают и накажут, с другой — чувство удовлетворения “я смог это сделать”. И если сначала ребенок делает это неосознанно, то потом привыкает, всегда помня, что, где и когда украл.
Родители, которые не смогли вложить четырехлетнему ребенку в голову, что чужое брать нельзя, через 10 лет будут вынуждены как минимум тратиться на психотерапевта. Сегодня один лечебный сеанс оценивается самое меньшее в 80 долларов... Лечение проводится индивидуально и длится от 4 до 12 недель. Практикуется групповая и... семейная терапия. Тамара, которая “брала вещи” у своих подруг, на рынках, а иногда и в супермаркетах, сейчас проходит курс лечения. Вместе с мамой.
У больного клептоманией присутствует постоянная необходимость что-то стянуть. Попробуйте предложить такому человеку работу, где он будет знать, что, если возьмет хотя бы карандаш, его за это сразу уволят, и он не выдержит морального стресса. За границей воры часто стараются прикрыться клептоманией, чтобы не отвечать за содеянное. Мол, ничего не помню, не знаю, так получилось, да мне эти вещи совсем не нужны, — и адвокаты делают все возможное, чтобы доказать, что их клиент болен клептоманией и ему надо смягчить приговор.
Клептоман похож на азартного игрока. Он получает огромное удовольствие от риска, от мысли, что его не поймали. Это патологическая страсть. Когда больной долго не ворует, у него появляется чувство дискомфорта. Он не владеет своими эмоциями, но отчетливо помнит момент кражи. В процессе воровства у такого человека выделяется в кровь адреналин, он может испытывать истому, чувство полного наслаждения. В то же время он боится наказания, и его донимают муки совести, тревога. Но и в следующий раз он сделает то же самое.
У больного возникает слабая попытка сопротивляться мании. Как у алкоголика — выпить хочется, уже неможется, но он все равно срывается, чтобы испытать очередную порцию блаженства. Клептоману нравится даже состояние перед кражей — состояние предвкушения.
Клептомания бывает редкой, затянувшейся и хронической. У героинь статьи Тамары и Насти, скорее всего (трудно судить без общения с девочками), затянувшаяся клептомания. Они из благополучных семей, но им не хватает человеческого, душевного общения с родителями. Подспудно они даже надеются, что родители узнают об их беде, и девочки пытаются привлечь к себе внимание любыми способами — даже такими предосудительными.
