Мой друг, сатирик Ефим Смолин, когда его сынишка спросил: “Папа, почему 8 марта в календаре окрашено в красный цвет?”, честно и откровенно в свое время ответил: “Сынок, это цвет нашей, мужской крови...” Сильно сказано... И главное, по правде... Кроме шуток... Вот говорят: слабый пол, слабый пол... А это забыли: “Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет...”? Ну это, допустим, во времена самодержавия, в прошлом. А сейчас? Думаете, не войдет, не остановит? Еще как! Только держи... И этому слабому полу мы еще должны к 8 Марта якобы от сильного... вот эти... подарки дарить!
Во-первых, где брать деньги, когда они все у них, у слабых? Это ж какую силу надо иметь, чтобы отнять! И как тут вообще узнать, чего она хочет... Ну, допустим, то, что моя давно хочет, а я не могу, так это ей так и надо... То есть не надо... Она к этому уже привыкла, что этого у нее из-за меня нет, и мечтает, что это у нее когда-нибудь будет или, как она утверждает, уже давно было бы, если бы я был не я, а тот, которому она из-за меня в 11-м классе отказала и который сейчас уже где-то как-то, так что его уже и не видно... На “Мерседесе”... И он бы уж, конечно, ее бы как царицу и такое бы ей... Короче говоря, пусть мечтает. Но зачем же каждый раз к 8 Марта “стулья ломать”, как сказал классик? Во всяком случае, в этот раз позавчера снизу соседи, слава богу, сразу пришли: думали, что у нас пианино перевернулось вместе с моим пением, переходящим в жуткий крик...
Нет, мы, мужчины, я вам прямо скажу, и намного слабее, чем этот, я уже боюсь этоих слов, слабый пол, и намного доверчивее. Возьмите хотя бы этот древний случай, когда один мужик, его там у них звали султаном, тысячу и одну ночь ничего не делал, а только лежал и слушал сказки одной артистки, которую в быту звали Шахерезадой... Тысячу и одну ночь так лежал, и слушал, и не возражал. А потом по этому поводу мудрец сказал: “Ну где же вы сможете найти такую женщину, которая согласилась бы в течение тысячи и одной ночи слушать сказки мужчины?!” В общем, с праздником вас, братцы мои по полу, господа хорошие!..
n n n
А для того чтобы мы, мужики, всегда точно знали, кто мы есть на самом деле, вот вам правдивая, взятая из гущи жизни история...
В сумасшедшем доме праздник... Главный психиатр говорит выздоровевшему пациенту:
— Ну как, теперь вы наконец-то поняли, что вы не Наполеон?
Пациент:
— Понял, доктор. Большое вам спасибо, я сейчас даже и думать об этом не могу. И пришло же такое в голову, я — Наполеон... Просто затмение какое-то...
— Ну вот и славно! Это значит, что вы здоровы, можно вас и домой выписывать.
— Вот радость-то, доктор! Вот спасибо!
— Ну теперь на радостях скажите нам наконец, кто вы?
— Кто я? Я — Кутузов!!!
n n n
А вообще, конечно... Март... Весна... Женский день... И хочется, конечно, чтоб все было элегантно... И невольно как-то начинаешь завидовать... Думаешь: вот умеют же они в этой... как ее... в смысле элегантности... во Франции... Мне один мужик рассказывал... Там у них во Франции однажды в студеную зимнюю пору один Жан, по-нашему, значит, Женя, уезжает в командировку. А Поль, по-нашему, значит, Паша, — у него под кроватью. А жена в шкафу... Нет, я спутал, он не уезжает, он приезжает из командировки... Так будет острее... Да, правильно, он приезжает... Этот у него под кроватью... А жена — в шкафу... С ней все в порядке. Теперь он приезжает и видит это дело, что тот у него, значит, под кроватью, грубо говоря, по большому счету, как бы... разлегся. И он говорит: “Чего, — говорит, — вы, — говорит, — чего...” Он любознательный, и он хочет все знать... А жена в шкафу — с ней все в порядке... А он говорит: “Чего, — говорит, — вы?” — говорит. То есть он хочет дойти до самой сути. И тут надо вам сказать один маленький нюансик... Он, когда это дело увидел... Ему это как-то сразу не понравилось... Почему-то... А жена — в шкафу, с ней все в порядке! Тогда у того положение безвыходное... Он под кроватью — ни туда ни сюда. Поэтому он элегантно молчит... Он считает, что молчание под кроватью — золото... А тот прямо подступает. Он говорит: “Чего, — говорит, — вы?” То есть он ставит вопрос ребром. Тогда тому деваться некуда, и он говорит: “А я, — говорит, — здесь жду... Метро... Или автобус...” Я сейчас не помню, чего там во Франции ходит... В общем, он дает такой намек, что он у него по транспортным проблемам под кроватью разлегся... А жена — в шкафу, с ней все в порядке... Теперь этот Жан, который вернулся из командировки, не удовлетворяется ответом. Он считает его легковесным... И он подступает. И он уже его обзывает. Он другого языка не знает, поэтому он его по-французски обзывает. Он ему прямо говорит: “Чего, — говорит, — вы...” И он его уже обзывает... По-французски. То есть он ему говорит: “Чего, — говорит, — вы, — говорит, — месье?!” Он его месьем обозвал... И я вот чувствую, женщины смеются, а мы, мужчины, можем понять этого Жана, почему он выходит из элегантности и из себя. Нет, действительно, если так поставить себя на его место: ты приезжаешь из командировки, а у тебя под кроватью... Паша... Или, что еще хуже, — Поль! Француз... Тут не обхохочешься!.. А жена — в шкафу, с ней все в порядке...
И дальше между ними происходит юмор... Я сейчас уже не помню какой, но никто не обижается, и все остаются довольны, потому что элегантно... И жена остается права. Я вообще должен вам сказать, что женщины бывают не правы только в трех случаях... Но в каких, никто не знает. Поэтому самый лучший способ спорить с женщиной — это тут же попросить у нее прощения... Что я и делаю!
n n n
С праздником вашим нашим, дорогие и любимые... С весной... Удачи вам и здоровья... Радости и веселья... Низкий наш, мужской, вам поклон...
Живите долго!!!!!
n n n
Ну что ж, уважаемые, часы на цепочке, а время бежит, как любил говаривать мой пан Зюзя в “Кабачке “13 стульев”. Я хочу, чтобы мы все прежде всего по нынешним временам благополучно дожили до следующего воскресенья и снова встретились на этой странице. Нельзя допустить, чтоб из нас выветрили наше самое главное и великое отличие от всех народов мира — умение смеяться над собой, над своей жизнью и над ВСЕМ, ВМЕСТЕ ВЗЯТЫМ.
Чтоб вы у меня все были здоровенькими!
Искренне ваш
