Кто сказал, что кровное родство прочней всего соединяет смертных перед богом и людьми?
Биологическая связь — всего лишь бедная племянница духовного родства, а все заблуждения человечества относительно кровных уз происходят от того, что боль от кровного предательства почти непереносима по сравнению со всякой другой.
Но люди справляются и с этим.
Правда, из жизни уходит что-то сокровенное, но главное другое. Главное то, что нас не продавали, нас выдали даром...
Жили-были Лукерья Федоровна и Михаил Никитович Бондаревы. Михаил Никитович был плотником, а Лукерья Федоровна родилась в бедной семье и не успела выучиться грамоте — пришлось зарабатывать на жизнь. В знаменитом дачном поселке Красный Воин, неподалеку от Болшева, семья Бондаревых в незапамятные времена получила земельный надел, и Лукерья Федоровна работала сторожем в лавке, а Михаил Никитович то плотничал, то крутил баранку.
У Бондаревых было четверо детей: Анатолий, Михаил, Вера и Любовь.
Жили Лукерья Федоровна и Михаил Никитович очень дружно, детей воспитывали лаской. Как только удалось скопить немного денег, отец и старший сын начали строить дом.
Дом рос очень медленно, и по сути дела строительство продолжалось до самой смерти Михаила Никитовича. Что ж, ничего удивительного: поди прокорми четверых детей, одень их, да обуй, да в люди выведи. Последнее, что сумел сделать на свои скромные заработки Михаил Никитович, — пристроил к дому шестигранную террасу. Холодную, конечно, но все же это было очень здорово. А вот чердак обустроить так и не сумел, начал строить лестницу и...
Все праздники старались встречать вместе.
Обязательно наряжали елку. На ближайшей опушке выбирали самую красивую и украшали картонными игрушками, конфетами, а иногда даже мандаринами. Михаил Михайлович говорит, что для него запах мандаринов — это запах Нового года. Это не пустяк. Запах — такая штука, которую нельзя украсть, присвоить, переписать на себя. С некоторых пор для Михаила Михайловича Бондарева это много значит, поэтому летних мандаринов для него не существует. Как и много чего еще.
Первый велосипед детям подарил сосед. Этот велосипед был с деревянным сиденьем и по великолепию по сей день не идет в сравнение ни с какими иномарками.
Время шло, и дети стали разъезжаться.
Первым женился Анатолий, потом Михаил, вышла замуж Вера. А у Любы жизнь не складывалась. То есть женихов-то было много, но ей хотелось, чтобы избранник был человек образованный, городской. Будучи по специальности медсестрой, она познакомилась с хирургом Куликовым и вышла за него замуж. Когда выяснилось, что она ждет ребенка, муж сказал: или делай аборт, или я уйду. Аборт делать она не стала, и муж ушел. И больше его никто никогда не видел.
Когда родилась Вика, Михаил помогал чем мог. Ходил вместе с сестрой и ее новорожденной дочкой в детскую поликлинику, до которой нужно было добираться пешком сорок минут. Помогала вся семья, но Михаил возился с Викой как с родной дочерью. Его дочка в 12 лет умерла от рака.
А потом Любовь Михайловна познакомилась с архитектором Виктором Ивановичем Демидовым. Что ж, Демидов — мужчина видный, сыграли свадьбу. Только жить в своей московской квартире Демидов с семьей не захотел. Жить стали в доме, который построил Михаил Никитович.
Все началось с пристройки к дому и перегородки большой комнаты.
Виктор Иванович с первого дня дал понять, что хозяином в доме будет теперь он. А так как свободных комнат в доме не было, он решил перегородить так называемый зал — самую большую и светлую комнату. Причем перегородить не так, как, скрепя сердце, соглашался Михаил Никитович, а именно так, как хотелось ему.
Когда Михаил Никитович и Лукерья Федоровна сказали зятю, что они возражают против перестройки дома, он уехал. А Люба снова ждала ребенка. И родители испугались, что второй брак дочери закончится тем же, чем закончился первый: она останется одна с новорожденным ребенком. Поэтому и согласились на все условия Демидова. И он тут же вернулся.
Это была его первая победа.
А у Михаила Никитовича было предчувствие, о котором знали все домашние: он был уверен в том, что если дом начнут перестраивать, он умрет.
Когда перегородили зал, у старика случился инсульт. И через месяц он умер. Лукерья Федоровна пережила его на четыре месяца. В доме остались Люба с мужем и двумя дочками и Михаил. Он единственный из всех четырех братьев и сестер остался прописан в родительском доме.
После смерти Михаила Никитовича и Лукерьи Федоровны завещания никто не предъявлял, и через полгода наследники получили по 1/4 домовладения по адресу: г. Королев, поселок Первомайский, улица Ватутина, 11, согласно свидетельству по закону о наследстве от 8 сентября 1990 года №Р-2504.
Дом стариков Бондаревых находился на балансе в ДСК “Красный Воин”. Поскольку устав кооператива исключал членство всех наследников, по договоренности на семейном совете членом кооператива стала Любовь Михайловна Демидова, а за каждым из наследников закрепили определенную площадь дома и надворные постройки.
Михаил Михайлович Бондарев работает машинистом моторельсового транспорта при Дорстройтресте МПС, занимается установкой опор контактной сети и по роду службы неделями отсутствует дома. Виктора Ивановича Демидова это, разумеется, очень устраивало, однако Михаил Михайлович время от времени все же появлялся дома и старался помочь сестре по хозяйству, поскольку дом без удобств, воду надо таскать из колодца, а сидеть сложа руки он не привык.
В один прекрасный день в конце 1995 года Михаил Михайлович решил поздравить старшего брата с Днем железнодорожника. Но только он протянул руку к телефону, Демидов сказал ему, что он обойдется без поздравлений. Когда Бондарев спросил, по какой причине ему запрещают делать то, что он считает нужным в собственном доме, Демидов ответил, что хозяин этого дома — он, и свое имущество он будет защищать с оружием в руках.
На следующий день Михаил Михайлович Бондарев поехал в БТИ, и там выяснилось, что в конце 1993 года, то есть два года назад, его родная сестра Любовь Михайловна Демидова обманным путем стала единоличным собственником родительского дома.
В начале 1996 года Анатолий, Вера и Михаил обратились в суд города Королева с иском о возвращении им прав на наследство родителей.
Чтобы доподлинно разобраться в том, что произошло вслед за этим, стоит сказать два слова о Викторе Ивановиче Демидове.
Виктор Иванович Демидов уже в день своей свадьбы с Любовью Михайловной изумил всех тем, что ни сестры, ни родителей, ни друзей на торжестве не было. Свидетелем со стороны жениха, как правило, бывает его друг — тут роль свидетеля взял на себя Михаил, брат невесты.
Очень скоро выяснилось, что главным принципом воспитания детей он считает рукоприкладство по самому ничтожному поводу.
Дочь Любови Михайловны от первого брака со дня замужества матери существовала по принципу: много работы, немного еды и никаких друзей. Ей было запрещено смотреть телевизор, разговаривать по телефону, зато разрешалось переносить, например, кирпич и стройматериалы. Причем строго в том объеме, который был определен отчимом.
Вику перевели в школу для умственно отсталых детей, затем определили в ПТУ, не спрашивая, хочет она там учиться или нет. Однажды, когда ей было уже 17 лет, Демидов избил ее электрическим шнуром за то, что после 21 часа она стояла возле калитки с мальчиком. И не просто избил, но и выгнал из дому. Полгода девочка жила то у тети, то у знакомой. Мать за все это время ни разу ей не позвонила. Оно и понятно: муж объяснил Вике, что пусть она работает хоть на панели, но деньги в дом приносит. Когда родственники устроили ее на работу, ей разрешили вернуться домой. А когда она этой работы лишилась, ее снова выгнали из дому. И Вика стала скитаться по рынкам и вокзалам. Переболела всеми болезнями бомжей, заразила тетю чесоткой. Минувшим летом и осенью ей позволили жить в старом развалившемся сарае. В дом родители не пустили ее ни разу. Сейчас Виктория Львовна Куликова, 1978 года рождения, живет в поселке Первомайский, в частном доме, в одной комнате с мужчинами-бомжами.
Что же касается Любы, дочери от второго брака Любови Михайловны, долгое время ей было запрещено есть конфеты, мороженое и прочие детские “глупости”. Отец считал, что это недопустимое баловство. Если ему казалось, что она недостаточно старательно делает уроки, он бил ее линейкой по рукам. Однажды Вера Михайловна пришла в гости и угостила Любу конфетой, но она не смогла ее развернуть, так как от ударов у нее сильно распухли пальцы. На робкое замечание Веры Михайловны, что так делать нельзя, Демидов ответил, что его самого отец воспитывал жестоко и в строгости, и только поэтому из него получился такой замечательный человек. А так как он желает своей дочери добра, ее он также будет воспитывать в строгости.
Но главной страстью Виктора Ивановича Демидова является не педагогика, а умножение имущества.
Итак, Анатолий, Вера и Михаил обратились в суд. Они просили признать за ними право собственности на их части дома, затребовать документы БТИ и наложить арест на домовладение.
Ответчики, супруги Демидовы, выдвинули встречный иск — о признании недействительным свидетельства о праве на наследство, приложив невесть откуда взявшееся “завещание”, которого Анатолий, Вера и Михаил никогда не видели. Лукерья Федоровна писать, как мы помним, не умела, а кем был составлен сей “тугамент”, выяснить не представилось возможным.
8 января 1997 года судья И.М.Романова иск удовлетворила, а ответчикам во встречном иске отказала. 4 марта 1997 года решение вступило в законную силу.
Тогда Демидовы решили, что лучшее средство защиты — нападение: чтобы на самом деле завладеть домом, нужно создать Бондареву такие условия, при которых он сам не захочет жить в родительском доме. Они выкинули все его вещи, стали забивать окна, не пускали домой после 23 часов, провоцировали на скандалы. В злополучный дом зачастила милиция, причем стражи порядка сразу поняли, что с гражданином Демидовым лучше не связываться, поскольку некоторые элементы защиты своих кровных интересов он перенял у животного, название которого — скунс.
А Любовь Михайловна Демидова, пока проходил первый суд, тоже времени даром не теряла: в нарушение всех законов она приватизировала на свое имя всю землю, несмотря на то, что судья Романова направила в БТИ предписание о запрете на выдачу документов на спорный участок.
Весной 1997 года Вера, Анатолий и Михаил обратились в суд с новым иском о признании приватизации земли недействительной, о реальном разделе дома и определении порядка пользования земельным участком. На сей раз судья Романова почему-то стала затягивать рассмотрение дела. Истцы исправно являлись в суд, а в протоколах писали, что они не явились. Видя, что дело принимает затяжной характер, Бондаревы предложили Демидовой половину дома и четверть участка, но она не согласилась. Демидовым нужно было все.
И в это же самое время Демидовы развернули на участке масштабное строительство. Любовь Михайловна, являясь собственницей дома, еще в 1993 году, когда братья и сестры и понятия не имели о ее проделках, получила в управлении архитектуры разрешение на строительство хозяйственного блока площадью в 40 квадратных метров. Естественно, без согласия родственников. Однако вместо хозяйственного блока началось возведение монументального жилого дома площадью 170 квадратных метров. И не какого-нибудь деревянного теремка — строился добротный кирпичный дом. Помните, как падчерица Демидова перетаскивала кирпич?
Вера, Анатолий и Михаил попросили судью наложить арест на строительство. Ведь по закону на участке в ДСК “Красный Воин” мог стоять только один жилой дом. Всем было понятно, что как только стройка закончится, старый дом должен будет исчезнуть.
30 июня 1998 года арест на строительство был наложен.
А в ночь с 5 на 6 октября дом Лукерьи Федоровны и Михаила Никитовича Бондаревых сгорел.
При странных, доложу я вам, обстоятельствах.
Недели за две до пожара Демидовы вынесли все вещи с той самой шестигранной террасы, которую перед смертью построил Михаил Никитович. Восемь лет она использовалась в качестве склада, и вдруг вещи вынесли, перенесли подальше от дома дорогой брус и кирпич, все тщательно укрыли. Все ценные вещи вывезли в Москву (Демидов 13 лет сдавал свою московскую квартиру, вот она наконец и пригодилась), часть перенесли в недостроенный кирпичный дворец. А 5 октября Демидовы всей семьей уехали на целые сутки, хотя раньше ни разу ни на час не оставляли дом без присмотра.
Соседка Н.П.Тихомирова, живущая напротив, видела, как незадолго до пожара Демидов обмазывал углы дома каким-то сильно пахнущим составом.
Дом сгорел дотла, а вместе с ним — все имущество Михаила Михайловича Бондарева. Уцелела только кирпичная труба.
Наследники написали заявление в Болшевское отделение милиции, в прокуратуру города Королева и в управление пожарной безопасности. Спустя три недели заместитель прокурора города А.И.Юров прислал ответ, что в возбуждении уголовного дела отказано.
Тогда обратились в прокуратуру Московской области. На место выехал представитель областного управления государственной противопожарной службы, и наконец было установлено, что пожар возник из-за поджога.
Возбудили уголовное дело. А через некоторое время — приостановили.
Прокурор Королева письменно известил наследников, что оснований для отмены постановления о приостановлении дела не имеется.
Прокуратура Московской области с этим не согласилась, и 12 мая 1999 года дело направили на дополнительное расследование.
Дело находилось в производстве следователя по особо важным делам Эдуарда Александровича Маркина. Его снова приостановили, а после обращения к депутату Сергею Юшенкову вновь приняли к рассмотрению — и снова приостановили. В прокуратуре города Королева все это объясняют тем, что время упущено, что поджог налицо, но неизвестно, кто его устроил, а то, что Демидовы приняли меры к сохранению своего имущества, и то, что глава семейства чем-то мазал углы, — всего лишь слова.
Таким образом, система защиты “скунс” дала блестящие результаты.
Прокуратура Королева, заваленная реляциями Демидова, дело о поджоге дома похоронила, а суд города Королева вот уже шесть лет никак не может разделить между четырьмя наследниками 14 соток грешной земли. Да, чуть не забыла: в марте 2000 года в этом суде было рассмотрено заявление супругов Демидовых о привлечении Веры, Анатолия, Михаила и соседки Тихомировой к уголовной ответственности за то, что они подозревают непорочных супругов в поджоге дома. Судья Логинова установила, что родственники Демидовых не клеветали, а выразили свое мнение, а Тихомирова “повинна” лишь в том, что дала свидетельские показания, которые не пришлись по вкусу господину Демидову.
Это единственное удовольствие, в котором Виктору Ивановичу Демидову было отказано.
Михаил Михайлович Бондарев — единственный из всех братьев и сестер был прописан в сгоревшем доме.
Поскольку от дома осталась одна труба, теперь он является лицом без определенного места жительства. В паспорте у него значится, что прописан он в поселке Первомайский, на улице Ватутина, 11, — но только там ничего не говорится о том, что дом номер одиннадцать сгорел. Таким образом, Михаил Бондарев практически официально является домовым, поскольку только домовые живут в трубах.
Когда Бондарев идет на работу, он ночует в дорожном вагончике вместе с дорожными рабочими. В остальное время он скитается по родственникам и знакомым. Брат и сестра всегда ему рады, но у них крошечные квартиры. И что дальше?
Через неделю после пожара он написал заявление в управу поселка Первомайский с просьбой предоставить ему хоть какое-нибудь жилье.
Предоставили: комнату в бараке на улице Чапаева, 23, к. 1. Барак подлежит сносу, прописка туда запрещена, отопление отсутствует. В соседней смежной комнате живет алкоголик, больной туберкулезом. Чтобы не вмерзнуть в стену, он круглосуточно обогревается газовыми горелками на кухне.
Вместо Бондарева надо было послать туда Хичкока.
А настырный Бондарев, которому в 47 лет как-то не верится, что самая лучшая жилплощадь — на пустыре под лопухами, продолжает писать письма. Дело дошло до того, что 10 декабря 2000 года постановлением главы администрации поселка Первомайский №297/12 Михаил Бондарев с 1 марта 1999 года поставлен на учет с правом внеочередного предоставления жилья.
Прошло три года.
Из администрации поселка никаких вестей.
А Демидовы живут на участке, который суд никак не может поделить между наследниками. Вместо наследников на участке размещаются четыре автомобиля: три “БМВ” и грузовой “ЗИЛ”.
Соседок Жилину и Тихомирову, которые давали показания на следствии, Демидовы довели до того, что одна не рискует появляться в поселке, а другая живет в постоянном страхе за свой дом.
И выходит, что один профессиональный людоед сильнее милиции, прокуратуры и суда, вместе взятых.
Уважаемый господин прокурор Московской области, что Вы думаете о людоедах? И нет ли у Вас на примете какой-нибудь не очень сырой ямы? Когда Бондарев откажет себе в удовольствии жить по людям, он раздобудет где-нибудь охапку соломы, а вместо крыши сойдут доски от старого забора. Солому, кстати, и жевать можно...
