Привидение в замке Макаревича
В затхлую атмосферу 70—80-х годов его “Машина времени” и сам Макаревич вносили освежающий грозовой разряд. В одной вздыбленной гриве Андрея — на две головы! — ощущалась пощечина партийному вкусу. А если бы власти заглянули под эту немыслимую шевелюру, они просто отправили бы лидера “Машины” в психушку.
Открыв книгу “Сам овца” (изданную Захаровым под грифом “биографическая проза”), любознательный человек мгновенно оценит прорывы Макаревича к популярному во все времена фантастическому жанру. Он сам — персонаж из фэнтези. Маленький Андрюша обнаружил в себе способность общения с потусторонним миром. Представления глазастого ребенка словно диктовались веселыми покровителями всяческих искусств, и он попадал во власть невероятных ситуаций и завихренных представлений. “Лет до пяти я был уверен, что мужчины, как и женщины, дают молоко, так как соски не могут быть просто для красоты”.
Андрей — мастер живописать свои слабости. Оказывается, ныне известный публичный кулинар “вообще в детстве ненавидел есть”. Да и как можно было отвлекаться на разные каши и творог в кефире, когда хотелось полной независимости от скучно-бездарных нянь. В любое мгновение его могли посетить и посещали ведьмы или домовые. Андрюшины видения, игра его поэтического воображения — захватывающе интересны. “Ночью я просыпался от того, что в комнате происходило страшное...” Одно описание переливчатого роения ночного света на подоконнике достойно кисти художника.
Уже взрослого песнопевца у лесных водоемов кружит не придуманный, а натуральный леший, запутывая дорогу к заброшенной деревне. А русалки под водой, если невзначай заныривал слишком глубоко, пели смертельные песни. Автор “Овцы” вспоминает и рассказывает с редким тактом и неизменной самоиронией о зарождении влечения к девочкам в его юном сердце. Прелестна сцена на даче у Никиты Михалкова, куда музыкальную ребятню мэтр зазвал к себе “на водку”. Там слева от себя Макар обнаружил очаровательную Алену, явно юную ведьмочку. “Страсть кипела во мне”. Ночное приключение наивного “страстолюбца” с Аленой вылилось в увлекательный сюжетец. Однако с невинностью музыкант расстался при иных обстоятельствах...
Читать книгу “Сам овца” (надо же — себя с овцой сравнить!) столь же приятно, как слушать звук его гитары. Это же настоящая проза. В ней перекликаются нежное с ироническим, смешное с неизбежной ностальгией. Голоса московской и питерской музыкальной и театральной братии образуют гулкое многоголосие. Есть возможность провести несколько мгновений с Иосифом Бродским, чуть больше — с Юзом Алешковским. Острый Юз написал к книге послесловие, где предупреждает любителей желтухи: “Не ждите дешевой клюквы от человека непосредственного и совершенно чуждого литературности”.
Андрей — неисправимый романтик, отважный коллекционер ярких впечатлений. У него даже собака проявляет свой особенный, наподобие человеческого характер. Чего стоит предприимчивая овчарка Линда, таскавшая на порог дачи полузадушенных соседских кур!
Странный дом, который он приобрел на последние деньги как раз перед их падением, оказался с привидениями. В нем пряталась необъяснимая и пугающая жизнь. А все почему? “Говорили, на месте моего дома до войны стояли какие-то расстрельные бараки”. Порчу снял друг Б.Г.: “Гребенщиков привез пучок мексиканских трав чуть ли не от самого Кастанеды и тщательно продымил ими все комнаты. Нечисть в доме поутихла, но на участке продолжала шалить”.
Если в книге что-то нафантазировано, то очень талантливо, не разрушая читательского доверия к рассказанному. О любимых женщинах Макаревич почти не говорит. Возможно, когда-нибудь ренессансный Макаревич напишет и роман — его житейских впечатлений и чувственных удовольствий хватит на несколько книг.
Амазонки-самоедки
ро женщин без мужчин, о мужчинах в присутствии женщин и вдали от них написала книгу рассказов “День рождения кошки” Татьяна Набатникова. Она сама — красивая амазонка, гоняет на авто и во всех отношениях самодостаточна. Очень близко знает своих героинь, иногда наделяет их собственным стилем жизни и душевной тонкостью. Ее житейская философия произрастает из глубокого самоанализа. Возможно, в минуту сомнений или мучительного самокопания писательница выбрала главный мотив книги — о “бессмысленных действиях любви”.
А разве случается любовь осмысленная? Приниженные жизнью русские женщины, как норовистые лошади, встают на дыбы, бьют наотмашь словом, а потом тешат самолюбивую гордость, пытаясь защититься от одиночества тихим самообманом: нам поврозь лучше. Но где-то на донышке сознания таится простейшая мысль: “Мы ничто, пока любовь другого не превратит нас в нечто”.
Амазонки Набатниковой отстаивают свою драгоценную самостоятельность не криками, не жалобами и укорами — они обладают особой чувствительностью на фальшь, не ждут, когда любовь опошлится откровенной изменой. Они рвут по живому, дают свободу мужчине, а себе оставляют муку. Предполагая, что уже нелюбима, не дожидаясь тошноты мужского отвращения, она вырывает себя из его жизни. А потом, задыхаясь от приступов неодолимой тяги к нему, гонит свою машину, “боясь, что передумает и не откроет дверь”.
Набатникова — мастер новеллы. Она умеет нарисовать одной фразой смятение: “Я все еще была его женой — так можно сколько угодно оставаться женой пропавшего без вести. Без вести, без отклика, без отзыва”. В этих повторах — ритм причитаний и невысказанных жалоб. Как соломинку, независимая женщина оставляет себе только редкую связь на расстоянии: услышать его, увидеть — хоть иногда и на мгновение. Иначе ей конец.
Женщины Тани Набатниковой достойны нежности и преданности: спортивные, любят жизнь, без ума от своих детей. Они представляют соблазн и оказываются беззащитными. Даже насильника готовы простить — предполагая в себе какой-то знак, подтолкнувший мужика на низкий поступок.
Книга Татьяны Набатниковой украшает серию “Настоящая женская проза” “Вагриуса”.
Из Норвегии - в Сибирь
имой в ЦДХ Лимбус устроил встречу с известным писателем Пером Петтерсоном, чей роман “В Сибирь”, переведенный с норвежского Ольгой Дробот, выпущен маленьким тиражом. Оказывается, и в скандинавских странах в литературной среде дискутируют, сколько нафантазированных ложек можно добавить в раствор биографического произведения. Пер рассказал:
— Я написал о юности моей мамы. Но ведь я тогда ее не знал. Мне пришлось придумывать ее мысли, мечты, поступки. В 16 лет маме попалась книга о Сибири. Находясь под сильным впечатлением от нее, она грезила о возможном путешествии в странную Сибирь. Чтение — заразная болезнь. Мамин брат прочел книгу о Марокко и стремился в знойную страну. В моем романе жестко противостоят инь и ян, лед и пламень.
Книжка тоненькая, с пряными и драматичными подробностями быта. Героиня в 23 года приходит к трагичному и грустному итогу: “Мне 23 года, остается только доживать”. И автор, еще полный жизненных сил, юмора и сарказма, примеряет эту фразу на себя:
— И я в том же состоянии. Мне тоже остается доживать. Меня это совершенно не тревожит. Мама прожила свою жизнь. Моя принадлежит мне.
В молодости все запахи сильнее, краски ярче, сердце не помещается в груди. Все знают, что юность больше не повторится. Но у нас остаются воспоминания. А потому все наши сетования на судьбу и реплики о “доживании” — это просто грусть по уходящей молодости.
Женщина-вамп
есравненная, обольстительная Элизабет Тейлор до сих пор не позволяет себе прощаться с молодостью. Она холит и лелеет соблазны и тайны очарования. Можно испытать зависть к Эмбурну Эллису, автору книги “Элизабет Тейлор. Клеопатра и ее цезари”, что ему удалось с помощью многочисленных друзей и доверенных лиц раскопать сенсационные подробности кинодивы. Он ведет читателя от рождения талантливой девочки к первому смятению чувств. От идеальной любви к сексуальным, но нелюбящим мужьям; а потом появляются “любящие, но не сексуальные партнеры”. Под пристальным вниманием автора — жизнь актрисы, частная и публичная.
Наверное, с особым интересом читатель будет погружаться в подробности сегодняшней жизни Тейлор, в ее отношения с Родом Стайгером, Майклом Джексоном... “Когда Элизабет входит в главный дом “Страны Никогда”, Майкл обнимает ее, и они проводят время вместе. Она становится маленькой мамочкой, а он ее мальчиком-защитником”. Элизабет комментирует их отношения еще загадочнее: “Между нами существует некая магия”. Книга Эмбурна Эллиса переведена Т.Новиковой, ее тираж для такого жанра крошечный — всего 7 тысяч.
