I
Драматург распечатал текст, прочел письмо и ничего править не стал. Но какое-то странное ощущение не покидало его. Он давно привык быть богатым. Отвыкать от этого состояния не хотелось, однако пришлось. Его пьесы долгие годы шли по всей стране. Постановочные стекались тоненькими ручейками и обеспечивали его блага. “Волга”, Малеевка и прочая атрибутика обласканного советской властью драматурга — все досталось легко и без видимых подлостей с его стороны. Несколько лет ему, увы, не писалось совсем. Странно, так ждал свободы самовыражения, а пришла пора, и выяснилось, что выражать свободно или намеками нечего. Ну не поглупел же он в конце-то концов. Просто перестал понимать, что происходит.
Этот заказ — написать письмо олигарха его любовнице — вначале показался просто оскорбительным. А, собственно говоря, почему? Ему уже давно ничего не заказывали. Заказ — в принципе вещь приятная. В последние годы он думал о деньгах постоянно. Молодая жена, при ее фантастическом умении покупать себе прекрасные дорогие вещи за абсолютный бесценок, во многом снижала его “градус неполноценности”. Они бывали близки по два-три раза в неделю, и он, несмотря на свой возраст, еще мог чувствовать себя мужчиной хоть куда. Но невозможность сводить ее в дорогой ресторан его бесила. А тут светит сто тысяч от олигарха!..
Нет, все-таки написать письмо он согласился не из-за денег. Олигарх любит женщину. Да и сама любовная коллизия вполне драматическая...
II
Дорогая, любимая моя!
Ты знаешь, что писать тебе это письмо мне трудно. Ты даже удивишься тому факту, что я смог его написать. Но сказать тебе все это при встрече выше моих сил. Ты меня перебиваешь, не хочешь слушать и никак не даешь сказать тебе главного. Я не хвастаюсь, но, пойми, я вхожу в пятерку самых богатых людей России. Не лезу в политику, как Березовский и Гусинский, и потому мне ничто не угрожает. Я не заполнил своими людьми администрацию и правительство чрезмерно — и смена власти мне не страшна. Мои люди, которых я кормлю, есть везде. Я самый стабильный человек в этой не очень стабильной стране. У меня есть все. Кроме тебя! Понимаешь теперь, что ты для меня значишь?
Умный человек мне объяснил: то чувство, которое я испытываю к тебе, — это страсть. Единственное чувство, которое церковь не отнесла ни к благодетельным, ни к греховным. Страсть — выше веры, она ей неподсудна!
Когда мы встретились первый раз, это было на “Триумфе”, меня поразили твои глаза. Такие глаза во все века сводили с ума мужчин, из-за них разгорались войны. Такие очи изображали иконописцы. Даже авангардистам они не давали покоя. Я иногда думаю, а если бы Матерь Божья была слепой, ей бы молились? Извини, любимая, святости в твоих глазах я, конечно, не увидел, но и порока в них не было. Это глаза Настоящей Женщины.
Я долго думал, что заинтересовало тебя во мне. Мои деньги? Вряд ли. Вся история наших отношений показала, что ты не корыстна. Принимать подарки — это одно. Просить, вымогать их — другое. Пока мы не сошлись, ты ведь так ни одного серьезного подарка и не приняла. Второе простейшее объяснение — моя известность. Но и это не проходит. Ведь и твой муж — человек, мягко говоря, популярный. Пусть он и в другом “бизнесе”, но появляться в его обществе для тебя престижно, а ты, любимая моя, признайся, чуточку тщеславна.
Теперь о главном. Ты не хочешь даже слышать о том, чтобы жить со мной. Встречаться — да. Ездить на уик-энд в Париж — пожалуйста. Но жить со мной ты не хочешь! Ты никогда прямо этого мне не говорила, но я понимал, что ты согласна уйти от мужа лишь при условии, что мы поженимся. Должен объяснить тебе, почему это невозможно. Ну, во-первых, у меня трое детей — это невозможно проигнорировать. Правда, они все равно живут в Лондоне и отцовским теплом не избалованы. Но пойми, любимая, есть такое понятие, как бизнес. Если я подам на развод, рынок тут же поймет, что моя женушка пойдет на раздел имущества. В этой ситуации акции всех моих компаний рухнут, как нью-йоркские близнецы. Будут и жертвы, и много пыли, и еще больше спекуляций. Я не вправе забывать об интересах людей, работающих в моей империи. Я готов был бы пожертвовать многим ради тебя. А они-то чем виноваты? Почему они должны расплачиваться за мою любовь к тебе?!
Я предлагаю тебе, нет, умоляю тебя, переезжай ко мне. Не могу больше мириться с тем, что ты каждый вечер, ну почти каждый вечер, уезжаешь к другому мужчине. Я не верю, что секс у вас бывает раз в полгода. Но даже если это так, то и это для меня невыносимо. Обещаю тебе, что ты ни в коей мере не будешь чувствовать себя просто любовницей. Ты будешь женой. Неофициальной — но женой. Мы всюду открыто будем появляться вместе. Мы вместе будем ездить отдыхать. Ты будешь как равная принята в обществе. Даже на кремлевские официальные рауты ты будешь ходить со мной. Мои люди не зря получают деньги — это они обеспечат.
Пойми, я уже сейчас пребываю в том состоянии, в котором работать невозможно. Мне страшно представить, какими цифрами выражаются мои убытки. Причина? Ты! Будь на твоем месте любой другой человек, служба безопасности уже давно решила бы эту проблему. Но, честно говоря, я и сейчас не чувствую себя спокойно. Ведь мои младшие партнеры также несут убытки из-за моей любви. А что у них на уме? Я не знаю. Я их просто боюсь. Нет, не за себя, меня убивать бесполезно: это же обвал рынка, это приход моих наследников. Короче, распад всей империи. Я боюсь за тебя!
Только пойми меня правильно. Это — не угроза. Это реальная боязнь потерять то, что для меня сегодня дороже всего на свете. Я люблю тебя, я так хочу, чтобы мы были счастливы. Имущество с мужем тебе делить не надо. Это, надеюсь, ты понимаешь. И вообще, все проблемы с мужем, л ю б ы е, мои люди решат сами.
Целую тебя, Любимая Моя Женщина.
Олигарх прочел письмо. Кивнул. Вынул из стола пачку тысячерублевок и передал Драматургу. Попрощались.
III
Она думала об Олигархе часто. Ей так хотелось быть с ним рядом всегда. Он был сильный, настоящий, теплый с ней. И жестокий, когда надо, с окружающими. Ей было приятно, что шофер открывал перед ней дверцу. Льстило, что политики и олигархи при встрече в элитных клубах и на презентациях мило улыбались ей. И он сам вырастал в ее глазах. Но она никак не могла ожидать, что он сможет так тонко и нежно в письме выразить свои чувства. Эта лирика всего больше убедила ее. Она собрала самое необходимое и те драгоценности, что могла хранить дома (ну не здесь же ей было держать подношения олигарха!). Мужу она оставила записку: “Прости, ухожу навсегда”.
Драматург так и не понял, почему от него ушла жена, хотя накануне он искренне похвастался ей, что наконец получил нешуточный гонорар в сто тысяч рублей.
