“Ромео и Джульетта”. Екатеринбургский театр драмы. Автор — Уильям Шекспир. Режиссер — Николай Коляда. Художник — Владимир Кравцев.
Николай Коляда удивительный человек. Не сидится ему спокойно в роли известного драматурга и востребованного режиссера собственных пьес. И вот замахнулся он на “Вильяма нашего Шекспира”. Решил поискать режиссерские ключи не только к себе, родному, но и к гениальному коллеге.
Никаких красот, бархатов и жемчугов, равно как и знойно-страстных итальянцев в этой “Ромео и Джульетте” нет. Мир спектакля очень русский, посконный, латаный-перелатаный: доски неструганые, одежда с чужого плеча, свекла. Ей, прихорашиваясь, мажут щеки вместо румян, ей же и нарисуют кресты на лицах тех, кто обречен. Красоту создают из бумажных фантиков от конфет в виде цветков на проволочке. Сладкоголосым виршам и красоте звучания шекспировско-пастернаковского стиха в этом мире нет места. Да и слово как таковое мертво. Потому что Коляда рассказывает эту историю так, словно она произошла в маленьком, забытом богом поселке.
А любовь у “неандертальцев” от Коляды — подлинная и исполнена такой нежности, что порой перехватывает дыхание. В момент своего соединения Ромео ( Олег Ягодин ) и Джульетта ( Ирина Ермолова ) опускаются в огромную купель с водой, кормилица натягивает на них один на двоих старый ношеный свитер. Вот руки, зажатые, словно склеенные, в одном рукаве. Вот две беззащитных головы, выглядывающих из одного воротника. И губы — пухлые, почти младенческие, — с удивлением находят щеки, лоб, другие губы.
Странный мир — скроенный не образованием и наукой, но сердцем. Жесткий, но умеющий прощать. Варварский, человеческую жизнь ни в грош не ценящий. И при этом разрушающийся только потому, что нет больше такой малости — любви.
ЗВЕРИ ИГРАЮТ, КАК ЛЮДИ
“Строитель Сольнес” Генрика Ибсена, Театр имени Маяковского. Режиссер Татьяна Ахрамкова.
Жанр — лирическая драма.
Сенсация для тех, кто ищет в театре эмоциональных потрясений и откровенной чувственности. Плюс к этому режиссер Татьяна Ахрамкова вывела на сцену “Маяковки” неожиданных актеров. Леонид Кулагин в роли строителя Сольнеса после многих лет работы в провинциальном театре буквально обрушил на московского зрителя мощь своего мужского обаяния, особой возрастной сексуальности и актерского суперпрофессионализма.
История проста и сложна. Главный герой на закате своей жизни вдруг сталкивается с юностью — чужой, прекрасной и безжалостной в своем праве на бескомпромиссную жизнь и безоговорочное счастье. 16-летняя Хильда ( Мария Машкова ) врывается в жизнь стареющего строителя, наполняя ее фантастическим смыслом, и в конце концов толкает его на смерть. Строитель поднимется на высокую башню и сорвется с нее – таков символический финал драмы. Приглашение на роль Хильды непрофессиональной актрисы — еще одна сенсация. И дело не в том, что Мария дочь известного актера и режиссера Владимира Машкова: важно, что Ахрамкова вслед за итальянскими неореалистами специально строит эту роль не на выучке, а на непосредственности неофита.
Неожидан дебют в крупной роли Светланы Андроповой (Алина) — драматической фигуры, являющейся то в образе прекрасной дамы, то полупьяной психопатки. Весь актерский ансамбль хорош — ироничный Евгений Парамонов в роли доктора, нежная Юлия Гуль (Кая), порывистый Игорь Бровин (Рагнер) и, конечно, корифей театрального дела Ефим Байковский (Брувик).
У “Строителя” удивительная атмосфера — грустная, щемящая, но не трагическая. Она и в декорациях Станислава Морозова . И в музыке Алексея Шелыгина , которую играет живой оркестр, дефилирующий по сцене в виде дикой процессии — то смешной, то жутковатой. Цитаты из Малера и Нино Рота — наслаждение для эстетов, которые не пропустят и зрительных цитат — например, напоминание о знаменитом финале фильма Висконти “Смерть в Венеции”.
Есть в спектакле и еще один персонаж, которого играет Кузьма. Кузьму выкупили в московском зоопарке за символическую плату. На одной из репетиций Кузьма оскандалился, уделав руки Леонида Кулагина. Однако теперь он играет все лучше и лучше — не за горами присвоение ему звания. К какому виду животного мира принадлежит Кузьма — пусть останется загадкой для непосвященных.
СТУДЕНТЫ НЕ ИГРАЮТ НА РУЛЕТКЕ
В число азартных игр театр почему-то не входит. А зря. Ведь нередко случается так, что люди, с юных лет увлекшись лицедейством, заигрываются до смерти. В данном случае речь пойдет о тех, кто только вступает в эту игру.
В понедельник в столице начался фестиваль дипломных спектаклей театральных вузов Москвы. Их всего пять — Щепка, Щука, Институт современного искусства, РАТИ (экс-ГИТИС) и Школа-студия при МХАТ им. Чехова. Открылся смотр спектаклем “Герой?” по пьесе Синга, который выпускники курса Андрея Гончарова в РАТИ посвятили памяти Мастера. Сегодня экзамен на сцене предстоит сдавать воспитанникам мхатовской школы — они покажут “Свадьбу Кречинского” Сухово-Кобылина. В дальнейшей афише значатся постановки по произведениям Брехта, Вампилова, Куприна, Гибсона и Гоголя. Словом, весь спектр театральных пристрастий представят на суд зрителей начинающие “игроки”. Вырастут ли из них новые Ермоловы, Качаловы, Мироновы, Янковские или Фрейндлих — покажет время. Пока же на протяжении ближайших 10 дней (фестиваль завершится 18 апреля) родители будущих актеров могут быть относительно спокойны: их отпрыски не закружатся в вихре пагубных страстей, прожигая жизнь за карточным столом или в казино, — они будут играть в великолепную игру под названием Театр.
ИМПЕРАТРИЦУ ПОРВАЛИ НАДВОЕ
Пьеса — “Федра”. Театр — БДТ, Санкт-Петербург. Автор — Жан Расин. Режиссер — Григорий Дитятковский. Художник — Марина Азизян.
Прошлогодний триумфатор “Золотой маски” режиссер Григорий Дитятковский вновь привез в Москву необычный спектакль. Он взял самый одиозный и архаичный перевод “Федры” Расина. Выполненный александрийским стихом, в худших традициях классицизма. Но, чудо, зрители не только не уснули, но прилежно просидели, уставясь на сцену, три с лишним часа. А потом еще и аплодировали стоя. Похоже, для Дитятковского и его артистов текст не важен — они извлекают суть. Актеры с таким же успехом могли бы весь спектакль тянуть букву “м” с разными интонациями — и тем не менее смысл происходящего для зала был бы понятен.
Сцена оформлена скупо: александрийские столпы, которые то лежат, то стоят, то оказываются рулонами материи, то парусами... (Сценограф Марина Азизян претендует в этом году на “Маску”.) На заднем фоне тяжелая музыка Баха, Палестрины и Моцарта. Одеяния главных героев цепляют самые разные ассоциации. Мундир, что на Ипполите ( Андрей Носков ), наводит на мысль о Чести Русского Офицера. Букли фрейлины, императрицы и коварной лесбиянки Эноны ( Елена Попова ) шепчут об интригах викторианской эпохи. Костюм институтки Арисии ( Александра Куликова ), которую ненавидит Тезей, но исступленно любит его сын Ипполит, выуживает из памяти что-то о гордых девушках Достоевского. Актеры играют соответственно, жонглируя тенями совсем других произведений, что театру XVIII века совсем не свойственно.
Что до Федры ( Марина Игнатова ), то она не вполне убедительна. Федра разрывается между концепцией режиссера и традиционным взглядом на обуреваемую вожделением царицу. Режиссер утверждает, что на даму бальзаковского возраста от безделья и всеобщего поклонения нашла какая-то блажь. С Ипполитом она даже не согрешила — она всего лишь мечтает об этом. Она любит того, кого совсем не знает! По Дитятковскому, Федра развлекается страстями, пусть и не признается в этом себе. В греческом же мифе и, соответственно, у Расина молодая жена Тезея честно влюбилась в молодого Ипполита, и только замужество и отсутствие ответного чувства встают на ее пути. И хотя отдельные сцены в исполнении Марины Игнатовой великолепны, все же не покидает чувство неловкости. Как поется в одной песенке “Шо конкретно вы имели в виду?”
