Разбитое родство

  Они умерли не только в один день, но даже в одно мгновение. Они не успели ничего понять: на лицах обоих навсегда осталось выражение умиротворения и покоя.
     И в этом заключена величайшая милость, которую оказала им напоследок судьба. Но, наверное, самым худшим для них было бы увидеть то, что случилось потом.
    
     Каждое лето Альбина Георгиевна и Валентин Григорьевич Семины проводили в деревне под Ряжском вместе с внуком Максюшкой, сыном старшей дочки Лены. Так было и в прошлом году. Ближе к осени, отправив мальчика к родителям в Москву, старики решили задержаться за городом подольше: уж больно теплые деньки выдались.
     И так получилось, что они остались в деревне до самой зимы. А в начале декабря Альбина Георгиевна позвонила домой и попросила поскорей забрать их: отец стал плохо себя чувствовать. Ехать за родителями собрались дочь Таня с мужем Андреем, но в самый последний момент выяснилось, что Андрей поехать не может, и вместе с Татьяной в Рязанскую область отправился Сережа, муж Лены, старшей сестры.
     В тот день Сергей все никак не мог уйти из дома — будто какая-то сила мешала ему. Долго топтался в дверях, вспоминал, не забыл ли чего. Наконец попрощался с женой, вышел. Через пять минут вернулся назад — оказалось, оставил дома документы.
     — Возвращаться — плохая примета, посмотрись в зеркало! — сказала ему Лена.
     — Ерунда это все... — отмахнулся муж, поцеловал жену и шагнул за порог.
     — Сережа, только не гони сильно! — попросила она вслед.
     — Все будет хорошо! — отозвался он уже с лестницы.
     “Как только уехали, начало болеть сердце, — вспоминает Лена. — Защемило — и не отпускает. Раньше никогда такого не было. Прошло только на другой день, за десять минут до телефонного звонка...”
     Звонила Татьяна:
     — Лена, мы разбились, приехала “скорая”, я не знаю, что делать!!!
     Связь тут же оборвалась. Первой мыслью было, что Таня шутит, только как-то очень странно и глупо. Через минуту телефон зазвонил снова.
     — Да что случилось, говори! Где папа с мамой?
     — Их нет.
     — Что значит “нет”?!
     — Лена, они умерли... А Сережа без сознания, он сильно хрипит. Мы в Ряжске, звони Андрею, приезжайте за нами!.. * * *      Триста километров до Ряжска Лена помнит плохо. Ее не отпускало ощущение нереальности, дурного сна, которое и помогло ей пережить эти страшные километры горя и неизвестности. Она уже знала, что на обратном пути из деревни, забрав родителей и кучу деревенской снеди, заготовленной ими на зиму, Таня сама взялась вести свою новенькую “Тойоту”. Что на участке пути, идущем под горку, сестра не справилась с управлением, резко ударила по тормозам, машину закрутило, она вылетела на встречную полосу и врезалась в стоявший на обочине “КамАЗ”. Что мама и папа погибли на месте, Сергея в тяжелом состоянии “скорая” увезла в реанимацию, а сама Татьяна отделалась легким сотрясением мозга... “Зачем она села за руль, ведь водит машину без году неделю... А Серега — профессионал, восемь лет экстремального вождения в спецназе... Почему же она?” — эти мысли Лена гнала прочь. Какое это теперь имело значение? Теперь нужно было думать совсем о другом.
     Врач реанимационного отделения Ряжской больницы отводил взгляд при разговоре. Войдя в палату, Лена не сразу поверила, что этот беззащитный, обмотанный трубками, распластанный на кровати человек и есть ее сильный, веселый, несгибаемый Серега... Она опустилась перед кроватью на колени: “Сереж, держись, я с тобой, ты нам очень нужен, ты обязательно будешь жить...”
     Вызванный реанимобиль шесть часов вез их до Москвы: Сергею была необходима срочная операция, для которой в местной больнице не имелось возможностей. Всю дорогу Лена сидела рядом с мужем и молилась. Институт Склифосовского, госпиталь им. Вишневского, 1-я Градская — их нигде не принимали, врачи не хотели брать на себя ответственность за эту безнадежную жизнь. Приняли только в Боткинской больнице, где за ночь провели несколько операций. Наутро врач сказал Лене:
     — Он по-прежнему не приходит в сознание, но для него это даже лучше. Состояние тяжелое, но стабильное. Теперь остается только ждать...
     “Я была уверена, что Серега выживет, — говорит Лена. — Ведь так не бывает! Раз Господь забрал у меня родителей, он не может отнять еще и мужа!.. В больницу то и дело нужно было отвозить лекарства, плазму крови — все это стоило огромных денег. Я истратила все, что было в доме, мне приносили деньги друзья, знакомые, знакомые друзей, совершенно чужие люди — кто сколько мог”.
     Пока Сергей лежал в больнице, Лена похоронила родителей. Она металась по городу, чтобы найти для мамы именно такое платье, которое та давно хотела купить. Она тщательно выбирала костюм отцу, чтоб был такой, какой бы ему понравился... Ведь это было единственное, что она могла теперь сделать для них.
     А еще ее терзало беспокойство за Татьяну. Она пыталась представить, каково той жить с таким грузом вины, и не могла, безумно жалела младшую сестру.
     — Лена, прости меня! — постоянно твердила ей Таня.
     — Нам надо держаться, быть вместе, ты не должна винить себя, — уговаривала старшая и просила всех родственников и знакомых поддержать сестру, помочь ей пережить страшную беду. * * *      Сергей умер на тринадцатый день после катастрофы.
     “Я понимаю теперь, что он просто дал мне передышку, — шепчет сквозь слезы Лена. — Если бы они погибли все сразу, я не выдержала бы. А так у меня было время прийти в себя, все эти тринадцать дней я надеялась на лучшее...”
     Она может рассказывать о муже бесконечно: каким он был добрым и ребячливым, как часами возился с сыном, как теперь она то и дело находит дома ласковые записки, которые он в разное время оставлял ей, словно позаботившись, чтоб его любви хватило и на то время, когда его уже не будет рядом...
     Я слушаю Лену, боюсь помешать этой волне воспоминаний, от которых ее почерневшее от горя и слез лицо начинает озаряться улыбкой...
     После похорон мужа на Лену навалилась груда проблем. Нужно было на что-то жить — она поспешно устроилась на работу. Нужно было выводить из жуткого стресса восьмилетнего сына Максюшу: потерявший в одночасье отца, бабушку и дедушку, ребенок залезал под стол с папиной фотографией и ни за что не соглашался выбираться оттуда. Психолог, которого она приглашала к сыну, сказал, что с мальчиком надо серьезно заниматься, а в квартире необходимо сменить обстановку — переклеить обои, переставить мебель. На все требовались деньги, которых не было. Лена не знала, за что хвататься. Теперь у нее оставался только один родной человек — сестра...
     Лена привыкла опекать Танечку с детства. Тон задавали родители: младшая дочь была любимицей в семье, центром всеобщего внимания и объектом забот. Иногда Лена спрашивала мать: почему меня ты ругаешь за всякую мелочь, а Таньке прощаешь все? Альбина Георгиевна отвечала: потому что ты сильная, ты не пропадешь, а за нее у меня душа болит. Когда Лена вышла замуж и в семье Семиных появился Сергей, он тоже стал заботиться о Татьяне, покупал какие-то подарки, уговаривал идти учиться...
     Говорят, любовью испортить нельзя, любви не бывает слишком много. Наверное, так оно и есть. Но откуда же тогда берутся эгоисты, которым безграничная любовь к себе застилает весь мир? Они не бывают не правы. Они не бывают виноваты. Заплывшие самообожанием, словно жиром, во всем, что происходит, они винят кого угодно, кроме себя. Несчастные избалованные детки, перекормленные любовью... * * *      Еще когда Сергей был жив, на поминках, после похорон родителей, с Таней случилась истерика. Сквозь рыдания она неожиданно заявила сестре и ее подругам:
     — Я не хочу жить. Все, девочки, простите меня, я ухожу к ним...
     Лена кинулась на кухню, где на полке лежал пузырек с феназепамом, приготовленным на случай, если на похоронах кому-нибудь потребуется успокоительное. Пузырька нигде не было. В ванной она нашла только крышку от него.
     — Таня, ты что, выпила таблетки?!
     Сестра, рыдая, кивнула. Начался переполох. Вызвали “скорую”, отпаивали Татьяну, она заламывала руки, кричала, что хочет умереть... Ее увезли в больницу, а затем Лена нашла хорошую реабилитационную клинику, и Таню положили туда.
     Старшая сестра разрывалась между кладбищем, больницей, в которой умирал муж, и клиникой, где лежала Татьяна. Ездила к ней, успокаивала, как могла, готовила и привозила домашние салатики... На какое-то время она даже забыла о сыне, заброшенном в осиротевшей квартире, благо там теперь постоянно находились люди: у Лены и Сережи всегда было много друзей...
     Врач, наблюдавшая младшую сестру, делилась с Леной своими впечатлениями:
     — Таня спокойна, уравновешенна, совсем не похожа на человека, находящегося в шоке, перенесшего тяжелую психологическую травму...
     — Пожалуйста, подержите ее у себя, я боюсь за нее, — не обращая внимания на эти слова, просила Лена.
     Через несколько дней она нашла дома тот самый пузырек феназепама, спрятанный на подоконнике за занавеской. В нем не хватало всего двух или трех таблеток. История с отравлением оказалась обманом.
     В день, когда хоронили Сергея, Таня позвонила из клиники мужу и стала требовать, чтобы он привез ей еды из ресторана, как делал это каждый день.
     — Сегодня я не смогу никого к тебе прислать, — разозлился Андрей. — Ты что, не понимаешь: мы Серегу хороним!
     — Но я же не могу есть эту больничную бурду!.. — обиделась она.
     “Таня всегда была ужасно капризной, — рассказывает Вера Фомичева, близкая приятельница всей семьи Семиных. — Вроде и хозяйственная, и мягкая, но если что захочет — так вынь да положь! Особенно это стало заметно после того, как она сошлась с Андреем. Такая надменность появилась, такой снобизм... А все потому, что ее деньги испортили”. * * *      Вместе с Андреем в Таниной жизни действительно появились деньги. Они давали ей возможность носить бриллианты и норковые шубы, бывать в дорогих ресторанах и отдыхать за границей. Но все это пустяки в сравнении с главным. Главное заключалось в том, что деньги позволили Татьяне почувствовать собственное превосходство перед с теми, у кого их не было. В том числе и перед старшей сестрой Леной.
     Последние годы Сергей работал в одной из фирм, принадлежащих Таниному мужу Андрею. Андрей делал деньги, Сергей получал у него зарплату. Получал нерегулярно, с задержками. За последние несколько месяцев Андрей задолжал крупную сумму, и теперь Лена рассчитывала, что родственник отдаст ей деньги покойного мужа. Однако тот не торопился. После похорон Сергея он вообще как-то незаметно исчез из ее жизни. Вместе с Татьяной: она с тех пор тоже потеряла всякий интерес и к старшей сестре, и к своему осиротевшему племяннику, которому являлась крестной матерью, перестала звонить и появляться.
     Они увиделись только на Сережины сороковины. И тогда Лена решилась спросить Андрея об этих деньгах.
     — Денег у меня нет, я сильно потратился, — ответил он. И объяснил, сколько израсходовал на вызов реанимобиля в Ряжск, на лекарства для Сергея, когда тот еще лежал в больнице, на помощь в похоронах... Лене не приходило в голову, что это средства из невыплаченных заработков мужа...
     А через несколько дней заехала Татьяна. Огляделась вокруг:
     — Ты что, надумала делать в квартире ремонт?
     — Психолог посоветовал изменить обстановку, чтоб Максюшке было легче...
     — Напрасно ты это затеяла. Мы с Андреем квартиру решили продать — нам же с тобой надо поделить площадь.
     В маленькой “двушке” на первом этаже раньше жили Лена с Сережей и Максимом, Альбина Георгиевна и Валентин Григорьевич. Здесь же была прописана и Татьяна, которая уже семь лет жила у своего мужа.
     — Но что же мы можем получить от размена?
     — А кто виноват, — возмутилась Таня, — что твой муж не заработал на нормальное жилье?! У тебя осталась Серегина машина — можешь продать ее, чтоб была доплата...
     — Ты лишила Максима отца, деда с бабушкой, не лишай хоть угла, крестная мама! — не выдержала Лена. — Вы с Андреем в порядке — так оставьте нас в покое!
     — Как ты смеешь обвинять меня?! — завизжала Татьяна. — Я что, нарочно это сделала?! А в этой квартире я прописана, имею на нее полное право и вовсе не обязана кому-то ее дарить!.. * * *      Я пытаюсь представить себе, что должен испытывать человек, пусть невольно, но виновный в гибели родных людей. Как должен цепляться за любую возможность искупить свою вину если не перед самими ушедшими, то перед теми, кто был им дорог. Ведь только это может хоть немного облегчить душу. Впрочем, у каждого свои методы. Таня Семина, например, для успокоения нервов недавно съездила отдохнуть в Египет. Видимо, помогло: она загорела и отлично выглядит.
     P.S. Максим не расстается с фотографией, на которой он запечатлен с отцом.