“Скинхэды — это миф, который создан прессой”, — вторит ему начальник отдела по борьбе с преступлениями несовершеннолетних МУРа Сергей Жеребин.
Оба эти высказывания — не совсем правда. Или совсем неправда. Такая партия есть. И она хорошо известна московской милиции. У партии есть название. Есть лидеры — люди, уже осужденные за расистские преступления, но нынче разгуливающие на свободе. Есть цель — господство белой расы. Есть организованные подразделения во всех округах столицы.
После страшного погрома в Царицыне Юрий Лужков заверил общественность: “Силовым структурам дано указание внедряться в ряды скинхэдов”. Но слов мэра в милиции, видимо, не услышали.
“Нет такой организации скинхэдов, куда можно было бы внедриться”, — заявил накануне дня рождения Гитлера тот же Жеребин.
Мы нашли эту организацию. И сделали то, что якобы невозможно. Журналист “МК” внедрился в ряды столичных наци. И стал среди скинхэдов своим. Результаты нашего расследования можно смело назвать сенсационными.
Массовые скиновские погромы в минувшие выходные не состоялись не потому, что их предотвратила милиция. А потому, что сами организаторы перенесли их на более поздний срок (план действий — в стадии утверждения).
Но самое невероятное не это. А то, что бритоголовые боевики, наводящие ужас на всю Москву, готовятся к погромам под руководством инструкторов в элитном подразделении милиции. О чем в руководстве ГУВД Москвы, мы уверены, и не подозревают.
Стать фашистом оказалось на удивление легко. Штаб Народной национальной партии, объединяющей под своим крылом подавляющее большинство московских скинов, базируется в самом центре столицы, недалеко от метро “Белорусская”, по адресу: Большой Кондратьевский переулок, дом 4, корпус 3, квартира 4.
Обычная многоэтажка, дверь, домофон:
— Вы кто, девушка?
— Я в ННП.
“Сезам” сработал — двери открылись.
Однокомнатная квартира. За столом сидят несколько стриженных под ноль молодых людей. Работает видик. На телеэкране что-то выкрикивает Гитлер, на стене — карты России и Москвы, испещренные свастиками. Тут же лист бумаги с надписью: “Осторожно! Враг подслушивает. Здесь есть соседи-евреи!”
Знакомимся. Бритоголового парня в военной форме, который сел напротив меня, зовут Семен Токмаков, кличка Бус. А дяденька, любезно предложивший мне тапки, — Александр Иванов, фюрер.
— Надо на НТВ позвонить, — говорит Бус, — там вроде журналист этот — Лошак, который сюжет про нас делал, боится очень, что мы его побьем. Скажу, чтоб не боялся: хороший сюжет!..
Группа скинов, посовещавшись, уходит. Напоследок каждый берет по стопке листовок для распространения в школах, ПТУ и институтах. Наконец дошла очередь до меня. Вождь приглашает “поговорить”. Первый раз в жизни помогла школьная самодеятельность: легенда о “русской девушке, которую все время обижают кавказцы, негры и чечены”, срабатывает на раз. После заполнения анкеты, изучения паспортных данных и членского взноса в 100 рублей меня щедро снабжают учебными пособиями: брошюркой “Основы русизма” и несколькими номерами нацистской газеты “Я — русский” (“ЯР”).
— У нас тренировки по рукопашному бою два раза в неделю, — говорит Бус. — Приходи во вторник. Место и время сбора тебе сообщат потом.
Подтвердив свою готовность работать на благо партии, вежливо говорю “до свиданья”.
— У нас по-другому прощаются, — хмуро обрывает меня Бус. — Руку вот так — и говоришь: “Слава Руси!” — он выбрасывает вперед правую руку в традиционном фашистском приветствии.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”.
ТОКМАКОВ Семен Валерьевич.
Заместитель главы Народной национальной партии.
Родился 26 июля 1975 года в городе Рыбинске Ярославской области. Служил в армии в стройбате. После окончания Московского лесного университета работал охранником на складе издательства “Русский писатель”.
В начале 1998 года создал скин-группировку “Русская цель”. 2 мая 1998 года с группой приятелей избил чернокожего морского пехотинца США Вильяма Джефферсона, сотрудника охраны посольства в Москве. Поскольку был избит не какой-нибудь студент из Африки, а гражданин США, милиция арестовала Токмакова уже через два дня. Милицейская пресс-служба всячески отрицала расистскую подоплеку преступления. Тем не менее судили скинхэда по ст. 282, ч. 2., п. 1 УК РФ (“Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды с применением насилия”). В Бутырской тюрьме Токмаков познакомился с Ивановым-Сухаревским, лидером ННП, также обвинявшимся по ст. 282 УК РФ. 27 сентября 1999 года суд завершился. Токмаков был осужден на три года, но вышел на свободу по амнистии.
После выхода из тюрьмы стал руководителем молодежного отдела ННП. Группировка “Русская цель” вошла в ННП на правах автономной молодежной организации. 28 июня 2000 года Токмаков был задержан во время столкновения скинхэдов с милицией на севере Москвы по подозрению в организации беспорядков. Но на следующий день был отпущен.
Много ездит по регионам, налаживая связи с различными неонацистскими группировками в стране.
В штабе весело. Иванов читает лекцию новичкам. Стиль изложения напоминает речи Жириновского, стиль мышления — первую степень шизофрении.
— Ничего в мировой науке не появилось нового после Третьего рейха! — восклицает вождь. — Одни только повторения того, что изобрела чистая арийская наука! Вспомните хоть одного ученого, который что-то открыл! Никого — ни единого!
“А как же Эйнштейн?..” — вертится на языке, но я сжимаю губы. Как заметил гениальный Веничка Ерофеев, в дурдоме не умничают. А Иванов уже разобрался с наукой и теперь громит искусство. Приступ словоблудия прерывает Бус:
— Александр Кузьмич, только что звонили со швейцарского радио — будут через пять минут.
— Сегодня просто день свиданий! — улыбается Иванов. — Часа три назад милиция приходила...
— И что было? — по-женски участливо интересуюсь я.
— Да ничего, — смеется Иванов. — Голову в дверь просунули, спрашивают: “Тут никого нет?” Я говорю: “Нет”. Они: “Ну ладно, тогда зайдем”. Испуганные такие. У вас здесь, говорят, свастика в подъезде. А я им: это не мы — это евреи сверху, специально нам вредят. Ну этот капитанишка и ушел. Да что милиция?! — распаляется вождь. — Если милиционер русский, он нам всегда поможет...
Заходят швейцарцы. Два журналиста и переводчик. Иванову дарят визитку — и выясняется, что интервью с русским нацистом выйдет в эфир не где попало, а на первом канале государственного радио Швейцарии. Вождь входит в роль и полчаса объясняет гостям, что скинхэды — люди мирные, основные враги России сидят в Кремле, и если Европа не поможет ему, Иванову, и его партии прийти к власти, то миру грозит катастрофа. Метод достижения всеобщего благоденствия — депортация “чужих” и “черных” с территории “белых”. И тут же — широкий жест:
— Мы готовы приютить у себя в России всех европейцев, если нужно, — говорит Иванов. — В случае глобального потепления, например. Англичане, французы, швейцарцы — пожалуйста, места хватит!
Иностранные гости, похоже, не слишком рады подобной перспективе и натянуто улыбаются. И тут звучит главный вопрос: имеет ли партия отношение к Царицынскому погрому и участившимся случаям избиения приезжих?
— Понимаете, мне странно слышать такой вопрос, — говорит вождь. — В сущности, что в этом страшного? Подумаешь — побили негра...
(В результате Царицынского погрома три человека были убиты, еще 32 с тяжелыми травмами оказались в больнице.)
— Не боитесь ли вы, г-н Иванов, делать подобные заявления? — ошарашены швейцарцы. — Разве в вашей стране можно такое говорить?!
Вождь улыбается. Можно. Легко.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”.
ИВАНОВ-СУХАРЕВСКИЙ Александр Кузьмич.
Глава Народной национальной партии.
Родился 26 июля 1950 года в Ростове-на-Дону. В 1979 году окончил ВГИК как режиссер игрового кино.
В мае 1994 года создал Православную партию. Из-за протеста Московской Патриархии партия была переименована в Движение народных националистов, а затем — в Народную национальную партию (ННП).
Иванов-Сухаревский был первым номером в предвыборном списке ННП на выборах в Госдуму 1995 года, но список не собрал необходимых для регистрации 200 тысяч подписей. Сам он выдвигался в одномандатном округе №195 с тем же результатом.
4 апреля 2002 года Иванов был признан виновным в разжигании национальной и расовой розни. Как отмечалось в приговоре, А.Иванов-Сухаревский, возглавлявший партию в 1995—98 годах, неоднократно публиковал в газетах ННП “Я — русский” и “Эра России” статьи националистического содержания. Проведенная лингвистическая экспертиза подтвердила наличие идей “национализма, шовинизма и антисемитизма” в публикациях. Кроме того, суд установил, что в программе партии и выступлении Иванова-Сухаревского на митинге в декабре 1996 года на Пушкинской площади в Москве содержались призывы к расовой дискриминации.
Мосгорсуд приговорил его к трем годам лишения свободы условно с испытательным сроком на три года и амнистировал.
Похоже, сегодня у Иванова истерика. Матерные выкрики — на этот раз по адресу православной церкви — слышны даже в подъезде. Чтобы ненароком не попасть под раздачу, тихо прохожу на кухню. Кухня — мозговой центр партии. Компьютер, телефон с определителем номера и прочими наворотами и Лена — редактор нацистского органа “Я — русский”. Я получаю первое партзадание: объехать станции метро, найти бабушек, торгующих газетами вроде “Завтра”, и предложить им расширить ассортимент “нашим “ЯРом”. Лена выдает мне пачку печатной продукции и поясняет:
— На “Киевскую” и “Октябрьскую” не езди — там старушки уже есть, давно у нас окормляются. А остальные станции — проверь...
Не исключено, что четверг — просто неурожайный день, но бабушек с патриотическими газетами не видно. Наконец в переходе с “Менделеевской” на “Новослободскую” нахожу одну. Но старушка наотрез отказывается распространять скин-прессу.
— Это не русская газета, — говорит она, — в русской газете такого не пишут. Я читала несколько номеров, поняла, что это такое, и распространять не буду. И я вам очень советую, деточка: не занимайтесь вы этим делом...
Идейная бабушка попалась. Что же написано в “нашей” газете, из-за чего даже убежденные противники власти отказываются ее продавать?
...Вечером в штабе копаюсь в куче разной литературы: от истории ку-клукс-клана до антисемитских книжек типа “Закон выживания подлейших”. А газеты вообще разбросаны по всем углам. Открываю наугад один из номеров “ЯРа”. Бредовые в общем тексты, но попадаются и довольно выразительные куски — особенно там, где партийцы делятся своими подвигами.
Из газеты “Я — русский”, №13, 2001 год, рубрика “Дневники скинхэда”: “Москва. 8 марта 2001 г. Выпив достаточно пива, мы вывалились на улицу. Нам на глаза попались два пионера нашего движения. Они были в крови... и рассказали, что их поколотили черти (лица нерусской национальности). Такую тему мы не переварили и приняли решение наказать чертей. Минут двадцать понадобилось, чтобы собрать 50 рыл и зажечь по району. Со стороны чертей оказалось немало запрессованных нами”.
Комментарии “ЯРа”: “Если вы думаете, что эти ребята не ведают, что творят, ошибаетесь. Им изначально ясен смысл расовой войны. Голос крови зовет их на битву. Да уж, вам не повезло, если вы не разделяете наших взглядов”.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”.
Выходные данные газеты “Я — Русский”: Издание Народной национальной партии. Регистрационное свидетельство 018070. Учредитель: Иванов А. Выпускающий редактор: О.Ярошенко. Редсовет: И.Дьяков, А.Иванов, И.Лощилин, С.Токмаков, А.Широпаев, В.Яров. Тираж не указан. Расходы на издание одного номера — около 30 тысяч рублей. Печатается “на добровольные пожертвования”. Редакция официально зарегистрирована по тому же адресу, что и штаб, — Большой Кондратьевский переулок, дом 4, корпус 3, квартира 4. Набор и допечатная подготовка осуществляются здесь же. Печатается газета во Владимирской офсетной типографии: г. Владимир, ул. Благонравова, 3.
Сегодня великий день. Бус разрешил мне поприсутствовать на “сборе командиров”, единственное требование — прийти в форме: белая рубашка, черная юбка, черный галстук. В этом наряде чувствую себя идиоткой: галстук, снятый с коллеги в редакции, явно велик. Зато остальные — пятнадцать районных командиров (в том числе три девушки) — млеют от собственной значимости.
— Свечи зажги, — командует Иванов. Бус зажигает три толстых свечки на столе, раздает повязки со свастикой, и заседание начинается.
— Командиры, встать! — командует Бус. Встаем. Бус открывает папочку с надписью “Клятва командира” и читает по фразам. Мы послушно проговариваем короткие предложения типа “Только святость обладает правом власти”.
По форме “Клятва” как будто списана с русской сказки: игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце. По смыслу тоже мало чем отличается, но произносится замогильным голосом и очень медленно. На словах “Люди, которые правят, имеют лишь одно право — право на мгновенную смерть” парни и девушки замирают. Все заканчивается троекратным вскидыванием руки: “Слава Руси!” Бус разрешает сесть. На повестке дня сегодня — несколько важных вопросов. Первый — празднование дня рождения Гитлера. Иванов говорит:
— Ну, как вы все слышали, в этом году праздновать день рождения Адольфа Гитлера будет милиция. (Смех.) А вы напрасно смеетесь: все же слышали — усиленный режим у московских ментов и все такое. Естественно, они у себя в мусарне и выпьют, не без этого. А мы эти два дня ничего устраивать не будем. Слышите, командиры? Передайте всем вашим подчиненным: 20-го и 21-го штаб закрыт, на “Белорусской” чтобы никого не было.
— Предлагаю отметить день смерти фюрера, — вступает в разговор Бус, — это 30 апреля. Тогда никто ничего ждать не будет, а мы устроим погромы.
— У нас, в Северном округе, все готово, — заявляет девушка по имени Инна, — люди собраны, ждут только команды. Человек сто мы наберем.
— Хорошо, — отмечает Бус. И тут же раздраженно бросает: — Только давайте не так, как в Царицыно! Триста человек было, а в результате — всего трое убитых! Просто смешно!..
Вот так, без лишних эмоций, по-деловому планируются будущие погромы. Основные вехи этого “плана “Барбаросса”: 30 апреля — день смерти Гитлера и 26 июля — день рождения Буса и Иванова (они родились в один день).
— К нашему празднику, — говорит Иванов, — центр Москвы должен принадлежать бритоголовым. Нас уже достаточно много: во всех городских подразделениях больше полутора тысяч человек. Надо вести уличную войну — такая же тактика была у Гитлера, почему он и пришел к власти. Но все должно быть очень тщательно подготовлено. Во-первых, расклейка листовок — теперь будем клеить в центре. Да, лозунги меняем — теперь будем бороться с наркоманией. Тут и население нас поддержит, и менты ничего не смогут сделать. Я сейчас изучаю Уголовный кодекс, ближе к лету подготовлю вас, что можно, что нельзя и что потом говорить. Если раньше будут какие-то эксцессы, имейте в виду все: бить — бейте, но чужие вещи не брать! А то будет уже не хулиганство, а разбой, а это другая статья. И тренируйтесь как следует.
...Похоже, Иванов взял на заметку заклинания московских милиционеров о том, что скиновские погромы — не более чем хулиганство, и никакой “национальной подоплеки” в них нет.
Заседание продолжается.
— 26 мая у нас посвящение, — говорит Бус, — обряд приема в наши ряды. Тем, кто не знает, разъясните: это очищение огнем, потом надо будет причаститься телу Руси и духу Германии.
Как мне потом рассказали бывалые скинхэды, они выбираются на природу, устраивают там факельное шествие, прыгают через костер, а потом “причащаются”: из русской солдатской каски пробуют хлеб (это “тело России”), а из немецкой — красное вино (это кровь и дух арийских предков)...
Но Бус неожиданно добавляет:
— В этом году будет еще обряд астральной казни и захоронения предателей и провокаторов.
Вечер перестает быть томным. Может, мне уже пора позаботиться о завещании? Кто знает, что именно он понимает под “астральной казнью”?..
Но нет, кажется, мне все-таки доверяют. У Иванова есть для меня партийное задание: надо прийти завтра и вычитать газетку “ЯР”. Нашли дело по душе...
Лена изо всех сил набивает тексты в очередной номер. Корректировать пока нечего, и Иванов включает мне записанный пару дней назад сюжет из программы “Человек и закон”. На экране — спина скинхэда, титры “Объединенные бригады 88”.
— Что это за группировка? — спрашиваю у вождя.
— Так, ерунда, — отмахивается Иванов. — Мы их называем “ОБ”. В Москве таких отщепенцев несколько, и в каждой группе — человек по 20. Ничего из себя не представляют. Стадо бандитов.
С телеэкрана несется: “У нашей программы есть сведения о том, кто финансирует московских скинхэдов. Мы готовы сообщить эту информацию правоохранительным органам”. Из кухни выбегает Лена и возбужденно заявляет:
— Все, допрыгалась “ОБ”. Теперь получат!
— Тише, тише... — урезонивает даму фюрер. Я не вхожу в круг доверенных лиц, где можно говорить о деньгах и помощниках партии.
...Корректура фантастического текста о том, как в столичной школе “нацмены избивают русских детей”, сменяется более ответственным заданием: Иванов диктует передовицу о положении в Палестине, а я все это набираю.
— Молодец, Света, — одобрительно замечает вождь. — Надо бы еще обращение к русским матерям составить о вреде наркотиков. Давай-ка ты сама его напиши.
Замаячила карьера Геббельса. Так, глядишь, недельки через две могла бы стать замом фюрера по идеологии...
— Александр Кузьмич, — спрашиваю на выходе, — а что это за письма в посольства рассылали о том, что будут погромы 20-го числа? Ведь у нас же ничего не планируется.
— Так, написал один человек, — довольно улыбается вождь. — Пусть подергаются! Надо же их в тонусе держать.
Сегодня в штабе бенефис. Иванов и еще один партийный активист в белой рубашке, при галстуке и с фашистской повязкой на руке дают интервью “Еженедельному журналу” (бывший журнал “Итоги”). А после “ЕЖа” ожидается корреспондент французской газеты “Либерасьон”.
— Салазар, — представляется мне молодой активист. — Сегодня я замещаю Буса.
Оказывается, он автор брошюрки “Азбука скинхэда”.
— Многие просто хотят пользоваться нашей славой, — объясняет Салазар корреспонденту “ЕЖа”, — бреются, одеваются, как мы, а выполнять наши обязанности не хотят.
— А какие у вас обязанности? — интересуется журналистка. — Негров бить?
— И это тоже, — отвечает Салазар. — Вы ведь ходите по улицам — неужели не видите, сколько здесь этих черных? Они одним своим видом оскорбляют мое эстетическое чувство. И их надо бить, чтобы понимали, кто здесь хозяин. Одного убьешь — десять испугаются, убьешь двоих — испугаются двести. Нужна война, и она уже идет, просто об этом не говорят. Милиция просто замазывает такие случаи, иногда всплывает: одного черного побили, другого... На самом деле таких случаев гораздо больше — просто власти это скрывают, чтобы нацменов не пугать. А мы бьем и будем бить. Видите мои ботинки, — он задирает штанину и демонстрирует тяжелую обувь, — вот этими ботиночками я не одного негра потоптал...
Представители прессы немного нервничают. Журналистка слушает открыв рот.
— Ладно, ладно, — встревает в разговор Иванов, — запугал ты их совсем...
Русские корреспонденты уходят. В штабе ждут французов. Салазар переодевается, рассуждая:
— Вот так, в форме я — заместитель, вечером кожаную куртку надену и иду гулять, — подмигивает он мне, — а в цивильное переоденусь — и можно работать. Я ведь юрист, дела веду, гражданские, уголовные...
(Удивительное — рядом. А в свободное от юридической работы и погромов время он, видимо, еще и крестиком вышивает.)
Появляются французы: корреспондент г-жа Попович и переводчица. А я ухожу на кухню. Компьютер свободен, скинов нет, грех не воспользоваться. Однако директория “Мои документы” разочаровывает: единственное, что удается там обнаружить, — список адресов в разных городах, где действует ННП. Здесь Ростов-на-Дону, Краснодар, Самара, Саратов, Карачаево-Черкесия — всего около 40 населенных пунктов.
Возвращаюсь в комнату, подаю гостям чай. Иванов откровенничает с француженкой:
— В 1998 году меня вызывали в ФСБ по поводу поджога синагоги, и тогда мне офицер-чекист прямо сказал: будьте осторожны, к вам внедряют наших людей. Милиция нам помогает: милиционеры объясняют, как себя вести, что делать в том или ином случае. Да что говорить, если даже прокурор после суда — меня ведь судили недавно — тихо мне на ухо сказал, что он во всем со мной согласен...
От слов — к делу. Сегодня я наконец еду на обещанную тренировку скиновских боевиков. На занятия бритоголовые ходят группами, человек по 40—50. Места сбора — метро “Щукинская” или “Сокол”, время — вторник и четверг, 15.15. Вместе со скинхэдом Пашей садимся на трамвай и едем. Полчаса — и мы у цели. Остановка “Улица Таллинская”.
— Куда мы идем-то? — спрашиваю.
— Вон к тому белому зданию, — поясняет мой проводник. — Мы по одному не ходим, там типа пропускная система. А вообще они знают, что бритоголовые ходят заниматься, и когда мы всей толпой — пропускают без вопросов... Деньги? Не, ну какие деньги! Бесплатно все. Наших человек сорок сюда постоянно ходит. Ты смотри сама: тренировки тяжелые очень. Ну, поначалу-то можно там отдохнуть, в угол отойти. А вот потом уже, если типа отлыниваешь, инструктор бьет.
Выяснять душераздирающие подробности тренировок уже некогда. Мы пришли. Контрольно-пропускной пункт. Надпись у КПП гласит: “Отряд милиции особого назначения”...
— Ну вот, это типа наша база, — говорит Паша.
У меня в мозгу — что-то вроде короткого замыкания.
Скинов тренирует ОМОН?!!
Но задать вопрос я не успеваю — из дверей КПП выходит мужчина в спортивной форме (“Это Юрий Семенович, наш инструктор”, — поясняет мой соратник) и проводит нас внутрь.
Большинство тех, кто пришел в ОМОН тренироваться, мне знакомы по сбору командиров. Вот и Инна, которой не терпится устроить погром в Северном округе, а вот Андрей (Кирпич) — командир скинов района Перово, где, по легенде, живу и я.
В семиэтажном здании ОМОНа ГУВД Москвы светло, просторно, пахнет свежей краской. В холле — доска объявлений. Вырезки из газет о “героях Чечни” и тут же — та самая статейка из газеты “Я — русский”, которую я пару дней назад собственноручно корректировала. Под названием “Я, скинхэд, желаю вступить в партию”. С пассажем о горячем желании уничтожать “чернож... сук”.
Мы спускаемся в подвал. Коридоры, комнаты, спортзалы...
Мимо проходит сотрудник ОМОНа в форме, оглядывает скинов, говорит:
— Там комиссия какая-то ходит, так что вы будьте поосторожнее.
Омоновец как в воду глядел: из-за поворота появляется делегация — трое мужчин, три женщины. Впереди — весьма упитанный генерал-майор. Бритый народ настораживается — вдруг генерал спросит: что, мол, вы здесь делаете, товарищи скинхэды? Но милицейский начальник (его должность мне выяснить так и не удалось) нам улыбается и говорит членам комиссии:
— Вот, здесь у нас детишки занимаются...
Высокие гости оглядывают спортзал (чистые удобные маты, боксерские груши, кожаные мешки и ринг) и, несколькими междометиями выразив свое восхищение, удаляются. А мы переодеваемся и проходим на тренажеры — разминаться. Двадцать минут разминки даются мне с трудом: начинают болеть даже те мышцы, о наличии которых я не подозревала.
— Это только начало, — говорит Юрий Семенович. — Сейчас пойдем в спортзал — там у нас основные занятия.
В спортзале нас ждет другой инструктор — накачанный бритоголовый омоновец.
— Так, построились, замолчали, — резко начинает он. — Слушать только меня, между собой — никаких разговоров. Бегом — марш!
И мы побежали. Это очень похоже на занятия спецназа, знакомые по сюжетам в новостях. Несколько кругов бегом, потом — двадцать отжиманий. Еще несколько — и двадцать приседаний. Останавливаться без команды инструктора нельзя, переходить на шаг — тоже.
Это продолжается сорок минут. Меня хватает на двадцать. Утешает одно: не одна я такая слабая — вместе со мной усаживаются подпирать стенку еще две девочки. А “наши” крепкие парни бегут. Как говорят скины, в ОМОН их пригласили заниматься недавно. Поэтому — сначала ОФП. А непосредственно рукопашка с изучением спецприемов начнется ближе к лету.
То есть, по планам Иванова, перед “часом икс” — 26 июля, на которое намечены погромы в центре столицы, — милицейские инструкторы научат “русских пацанов” не морды неграм бить, а убивать правильно. Не пользуясь арматурой или иными подручными материалами, как это было до сих пор. В Царицыне и других местах.
После я еще долго общалась с “товарищами”-скинхэдами, пытаясь выведать, кто их пригласил набираться боевого мастерства в элитное спецподразделение московской милиции. Они говорили, что не знают. И как я поняла, на самом деле не знают. Организационные вопросы решаются руководством столичных наци с милицейским начальством на другом уровне.
На каком? Замов начальника ГУВД? Руководителей окружных управлений? Райотделов? Начальства спецподразделений?..
Выяснить это за две недели я не смогла. Зато другое предельно ясно.
Зачем московской милиции бороться с нацистами? Зачем внедрять своих “штирлицев” в их ряды? Действительно — зачем? Ведь все это уже произошло. Только с точностью до наоборот.
Это раньше у меня были иллюзии насчет “непримиримой борьбы” московских властей с нацистами. Теперь мне, побывшей в шкуре скинхэда, уже непонятно, где кончается бритоголовый фашист и начинается коротко стриженный омоновец. Я видела, как потенциальные убийцы и стражи порядка, которые обязаны их ловить, “причащаются” из одной каски...
