“Собачья жара”/Dog Days (Австрия, 2001) — тот самый фильм, в котором толстому мужику засовывают в задницу свечку и заставляют петь “Кукарачу” и государственный гимн. Похабно? Между прочим, приз Венецианского фестиваля. По идее, на “Жару” должны были ломиться не меньше, чем на “Пианистку” Михаэля Ханеке. Но этого не произошло. Все потому, что в фильме Зайдля для зрителей меньше поводов для нарциссизма: вместо обаятельной Изабель Юппер какие-то неаппетитные отечные тетки. Помните, в “Малхолланд-Драйве” зомбированную собственными маразматическими улыбками старческую пару? Линч уделяет им пару минут, Зайдль сделал из таких “ошметков” целый фильм.
Если быть точным, парочек (или групп) у Зайдля шесть. Они расфасованы по типовым домикам с бассейнами (в которых — несмотря на жару — никто не купается). Все они буквально бесятся с жиру: пытаются друг друга побольнее достать, чтобы как-то выплеснуть накопленную энергию и чувство пустоты. Такой тип поведения, конечно же, найдет понимание и в России — здесь многие маются теми же садомазохистскими комплексами. Это немцам легко. Они знай себе раскаиваются в своей вине, расплачиваются с жертвами холокоста и снимают фильмы о пережитках нацистской идеологии. Накопилась лишняя энергия — бей себя в грудь за дедушку-нациста. В Австрии все сложнее. Австрия — родина Гитлера, лишенная комплекса вины. Они так и не раскаялись, предпочтя загнать комплексы поглубже.
Как и в “Пианистке”, здесь использованы приемы порно, но порно немножко другого плана. Это не стандартный коммерческий ширпотреб, которым Юппер догонялась у Ханеке в кабинках, а порно для особых ценителей. Называйте как хотите — “порно без границ”, “порно не для всех”, где все подчинено правилу “чем грязнее, тем лучше” и стилизовано под любительскую съемку (а зачастую она и вправду любительская). К тому же Зайдль подобрал неприглядных моделей — чем обеспечил ощущение удушающей извращенности.
Черный юмор по-австрийски — это мрак минус сюрреализм. Если точнее, то минус нормальное отношение к сексу. Я не об извращениях, а об отношении к ним. Если секс вызывает в зрителе хоть минимальную позитивную вибрацию, то это считается уже не искусство. Вы читали хоть раз, чтобы фильму вручили приз за то, что он красив настолько, что вызывает желание заняться любовью? Я — не читал. Секса в “Собачьей жаре” мало, но он производит на редкость отталкивающее впечатление.
Помимо ударного аттракциона со свечой, есть в фильме и жуткий стриптиз. Его устраивает дама, описание которой выпадает за рамки политкорректности. Старикан, смахивающий на разжиревшего Хайдеггера, ради которого обнажалась пожилая фрау, удовлетворенно отмечает: “Гут гемахт”. Ужас и смех находятся в такой равной пропорции, что вы не можете до конца отдаться ни отвращению, ни иронии, вы подвешены в противоречивом нахлесте эмоций и вынуждены поглощать увиденное без всякой дистанции, таким, как оно есть. Впечатляет, но рецепт подобного зрелища дал еще Феллини в “Восьми с половиной”, когда заставил толстуху Сарагиту танцевать для школьников румбу.
Каков итог? “Собачья жара” — самое шоковое кино? Да ладно вам. Новый фильм Ульриха Зайдля — очередной пример австрийского черного юмора. Именно очередной, поскольку там такого добра хватает.
