Известный предприниматель, президент общественного движения «Мобилизация
и развитие», автор многочисленных статей
и монографии по экономическим проблемам Лев ЧЕРНОЙ
беседует с корреспондентом журнала «ДЛ».
Лев Семенович, после вашего ухода из алюминиевого бизнеса как-то не слышно, чтобы вы переключились на другие сферы коммерческой деятельности. Вы потеряли собственность, или разочаровались в возможности вести крупные проекты в российской экономике, или просто устали от бизнеса и решили заняться наукой? Что произошло?
– Не произошло ни первого, ни второго, ни третьего. Я, разумеется, не ушел из бизнеса, хотя в металлургии и в алюминии, в частности, у меня действительно активов не осталось. Но свои акции я продал вполне выгодно и деньги не потерял. В настоящее время я веду финансирование ряда серьезных проектов в сфере высоких технологий, прежде всего касающихся новой энергетики. Кроме того, покупаю акции разных интересных и перспективных российских предприятий – но это уже не в качестве собственника и управляющего производством, а в качестве портфельного инвестора. Что же касается разочарования – вы здесь в какой-то мере правы. Только это все-таки не разочарование, а что-то другое.
С одной стороны, я, видимо, перерос свой старый бизнес. В нем для меня уже все стало понятно, и он начал превращаться в своего рода рутину. Сложная могучая машина, которую я с моими соратниками придумал, создал, запустил... Она работает, требует постоянного внимания и обслуживания, съедает много времени и сил, хотя и приносит неплохой доход. Можно еще что-то нарастить, переделать, улучшить в этой машине, можно поискать возможности научить ее делать что-то кроме того, что она делает сегодня. Но во что-то принципиально другое – в космический корабль, скажем, – эту машину уже не превратить.
С другой стороны, я хорошо понимаю, что самому мне до проектирования и создания хозяйственных «космических кораблей» пока что крайне далеко. Я еще слишком многого просто не знаю; более того, иногда мне даже непонятно, что именно требуется узнать для того, чтобы проектировать экономические «космические корабли».
Разумеется, я задавал себе и другим подобные вопросы, читал книги, искал ответы еще тогда, когда активно работал в алюминиевом бизнесе. Однако в большинстве случаев те ответы, которые я получал, были не о том.
«ДЛ»: И вы ушли из бизнеса и создали «Мобилизацию и развитие», чтобы искать ответы про «космический корабль»?
– Не только поэтому, конечно, хотя и поэтому тоже. Мне стало ясно, что нельзя построить «космический корабль», если вокруг не существует необходимых заводов по производству конструкционных материалов, двигателей, точной механики, электроники, ракетного топлива, наконец. То есть стало понятно, что экономика – это единая система, и нельзя вытащить на мировой уровень какой-то один ее сегмент, когда в других сегментах разруха или тяжелые проблемы. И я поставил себе задачу разобраться в том, как вообще работает любая экономика как система и в чем, в частности, состоят главные проблемы нашей российской экономики. Для этого я писал и статьи, и книгу. Для этого, в том числе, было создано движение «Мобилизация и развитие» (МИР), о котором вы упоминали.
Одна из его задач – собирать ученых, предпринимателей, менеджеров, государственных управленцев для исследования и прояснения конкретных острых проблем, стоящих в сфере экономики перед Россией. Ведь именно в острых проблемах как раз в первую очередь и проявляются самые важные болевые точки, неувязки, механизмы системной экономической кризисности, на которые нужно в первую очередь воздействовать для исправления ситуации.
«ДЛ»: То есть вы решили пока что перейти от практики бизнеса к его теории?
– Я бы сказал иначе: к теории как основе новой будущей практики. Хотя я, напомню, по-прежнему занимаюсь в бизнесе не только теорией, но и самой что ни на есть конкретной практикой.
Однако слово «теория» здесь не совсем точное. Один серьезный американский экономист, которого я расспрашивал, как-то сказал, что все экономические теории, даже самые новые и изощренные, на самом деле – только очень грубые схемы объяснения того, что уже произошло, что уже как-то работает в хозяйственной действительности. И что реальная экономика повсюду и постоянно явно противоречит любым теориям из учебников и монографий.
«ДЛ»: Значит, долой теорию и да здравствует практика?
– Нет, теория, конечно же, необходима. Однако скорее не теория, а стратегическая концепция, что ли, с какими-то теоретическими элементами. Но элементами не чисто экономическими.
Другой – уже не американец, а бизнесмен из Европы – на такой же вопрос ответил, что на самом деле есть законодательная рамка и материальная среда бизнеса (как у нас говорят, средства производства) и есть люди, которые как-то думают и действуют в отношении этих средств производства. И успешны в бизнесе те, кто, во-первых, хорошо знает «рамку» и ситуацию со средствами производства и, во-вторых (причем это главное), понимает, как именно думают и чего хотят люди. А поскольку я на собственной практике не раз убеждался, что успешность производства решающим образом зависит даже не столько от квалификации, сколько от настроения работников и их отношения к делу, мне этот ответ запомнился.
«ДЛ»: Как у нас говорили раньше, «кадры решают все» и «человеческий фактор», да?
– Вы зря иронизируете. Кадры и человеческий фактор действительно решают очень многое. Но я говорю даже не совсем об этом. Поверьте мне, в разных странах, в разных культурах люди действительно думают по-разному и ведут себя в хозяйственной деятельности по-разному.
Я это увидел еще в начале-середине 90-х годов, когда мне приходилось, налаживая работу алюминиевых заводов, сталкиваться одновременно и с западными менеджерами и финансистами, и с нашими, российскими управленцами и предпринимателями. Это были совершенно разные представления и, более того, совершенно разный тип мышления. И дело было вовсе не в экономической необразованности или, как сейчас часто пишут, в каких-то якобы криминальных наклонностях отечественного бизнеса. Просто люди действительно по-разному думают, а значит, и ведут себя в экономике.
Кстати, об этом давно и очень хорошо писал Макс Вебер – «Протестантская этика и дух капитализма». И после него многие серьезные ученые занимались этой проблемой. Существует даже вполне обоснованная точка зрения, что рынок западного образца вообще невозможен нигде, кроме как в странах западной христианской культуры. Но это ведь означает, что невозможны однообразные, совершенно унифицированные экономика и хозяйственная деятельность на любых континентах, в разных странах с разной культурной историей. Для того чтобы такое стало возможно, нужно просто переделать на единый стандартный ранжир все человечество. Кстати, ведь многие антиглобалисты обижаются на нынешний глобализм именно потому, что он, хотя бы в неявной форме, подразумевает подобную невозможную унификацию.
«ДЛ»: Вы, оказывается, еще и антиглобалист?
– Я не антиглобалист. Я считаю, что глобализация – объективный и неизбежный процесс, что мир и человечество обязательно будут едиными. Но они будут едиными, а не единообразными. То есть речь должна идти о том, чтобы в рамках глобализации сохранить то уникальное в каждой из культур (в том числе и в сфере хозяйствования), что составляет «золотой фонд разнообразия» человечества.
Это не моя идея, она не раз высказывалась (хотя и критиковалась) в последние столетия. Но мне она кажется очень даже разумной. И если ее развивать в отношении экономической глобализации, то речь должна идти о том, как может быть устроено то сообщество экономических организмов – разных экономических организмов! – которое будет именно единым сообществом, но в то же время сохранит «генофонд» индивидуальных хозяйственных особенностей и различий. Поскольку такой «генофонд» в будущем может очень даже понадобиться для продолжения жизни этого сообщества экономических организмов.
«ДЛ»: Но это – метафора, а в реальности мировая экономика все более унифицируется, ее правила становятся все более одинаковыми для всех участников бизнеса, где бы они ни находились – в Нью-Йорке, Москве или Пекине.
– Полагаю, что вы не совсем правы. И вы сами подбросили мне удачный пример, опровергающий ваш тезис.
Если говорить о правилах мировой торговли – то, что вы сказали, близко к реальности. Но в сфере собственно экономики, то есть в системе национального хозяйствования, – в Пекине ее правила как раз сильно отличаются от тех правил, которые приняты в Нью-Йорке. Отличаются по очень многим показателям: экономическая роль и функции государства, система кредитования мелкого и крупного бизнеса, организация предприятий и фирм, формы и типы взаимных обязательств коммерческих партнеров, способы ведения деловых переговоров и закрепления их результатов и т.д.
И я хочу подчеркнуть, что было бы совершенно ошибочно называть американскую экономику единственно правильной и современной, а китайскую – отсталой и несовершенной. Они – разные, и в их разнице заключен очень важный смысл, который нельзя зачеркивать и который нужно изучать, понимать и использовать. В конце концов, Китай уже давно – причем совершенно самостоятельно – научился делать космические корабли. И, обратите внимание, именно китайская экономика в последние десятилетия растет совершенно невероятными темпами, которые никому в мире и не снились. Буквально взлетает, как этот самый космический корабль!
Я сейчас как раз и пытаюсь анализировать характер развития и современные особенности различных экономик – этих самых организмов, которые мы обсуждали, и понимать, в чем их сходства, отличия, достоинства и недостатки. И сравнивать с нашей российской экономикой, с ее историей и состоянием на разных этапах развития, примеривать то, что понял, к нашей российской реальности. Поверьте, иногда выясняются очень интересные, по крайней мере для меня, совершенно новые и неожиданные, вещи.
«ДЛ»: Ну что же, желаю вам успехов в проектировании ваших экономических «космических кораблей» для России.
– Спасибо. Мы все вместе должны суметь их спроектировать и построить.
