На дворе стоял 1978-й. Времена были такие, что, казалось, увидеть тогдашнюю любимую группу автора этих строк и его друзей Uriah Heep в Москве куда как менее реально, нежели прогуляться пешком прям до Луны. И вот, среди печальных размышлений на эту тему, один из моих одноклассников уродил дико прозвучавшую тогда фразу: “А хорошо бы пива с Кеном Хенсли выпить... Он, наверное, очень клевый мужик!” Прошло почти 24 года, и случилось невероятное — я встретился с изрядно постаревшим и помудревшим “клевым мужиком”, причем в рабочей обстановке — а именно на немноголюдной пресс-конференции по случаю издания новейшего сольного альбома Кена “Running Blind”. Да, пива мы не пили, но в ходе почти трехчасовой пресс-конференции и последующих интервью было спрошено и подписано все или почти все.
— В наше время даже рок-музыканты вашего уровня вынуждены распространять собственные записи через Интернет либо продавать лицензии на альбомы независимым фирмам. Фирмы-мэйджоры ныне так и вовсе не заинтересованы в настоящей рок-музыке. В чем же, на ваш взгляд, корни этой неприятной ситуации?
— В деньгах, и только в деньгах. Транснациональные корпорации грамзаписи ныне заинтересованы только в быстром денежном обороте, поэтому они вкладывают деньги в основном в создаваемых ими самими поп-артистов. Они приносят фирмам быстрые и надежные сверхприбыли. А рок-музыка — это совершенно другое дело, в ней на работу с артистом или группой требуется очень много времени и работы. Причем кропотливой работы. К тому же фирма, работающая с рок-артистами, должна проникнуться их мышлением в формате альбома, а не сингла. Ведь поп-артисты продают в основном синглы. Вот и получается, что фирмы просто не желают рисковать и вкладывать деньги в артистов, которым необходима реклама за пределами MTV. Сама музыка ушла ныне из шоу-бизнеса, и теперь это — бизнес, и ничего более.
— Доводилось ли вам слышать кавер-версии ваших пьес Uriah Heep в исполнении рок-профессионалов 90-х? Какие из этих версий вы считаете наилучшими?
— К сожалению, я их просто не слышал! Поймите меня правильно — все годы, что я жил в Америке, я старался избегать контактов с миром шоу-бизнеса. Увы, ничего не могу сказать об этих каверах...
— Работа над вашим новейшим CD “Running Blind” заняла немало времени. Что же было причиной такого студийного расписания?
— Да, я начал работу над “Running Blind” в самом начале 2000-го, почти сразу после издания альбома моего проекта Visible Faith “A Glimpse Of Glory”. Однако только я начал трудиться над записью, как мне пришлось кардинально переоборудовать собственную студию. Затем началась работа, в том числе и концертная, с бывшим вокалистом Uriah Heep Джоном Лоутоном над проектом The Hensley/Lawton Band, и в результате я задержался еще на полгода. Потом, когда CD был практически готов, я начал переговоры об издании альбома в Англии — но они затянулись еще на полгода, закончившись ничем. Все было не так просто...
— Уместно вспомнить, что с 1984 по 1999 г. вы также не проявляли почти никакой музыкальной активности...
— Это было совершенно добровольное решение — в течение десяти лет я работал с Uriah Heep, и моя персона слишком уж ассоциировалась с именем этой группы. А я хотел, если так можно выразиться, быть просто Кеном Хенсли. Однако, когда я ушел из Uriah Heep, то обнаружил, что я был слишком тесно связан с группой — она и была моей жизнью. Понятно, что такие перемены в карьере легко не даются... К тому же длительный перерыв в работе был вызван еще и моим собственным желанием избавиться от всех своих проблем с кокаином. Кто ж знал, что все это займет столько времени?
— Почему вы решили перезаписать на “Running Blind” композиции “Free Spirit” и “I Don’t Wanna Wait”?
— Это идея одного моего английского друга. Это было действительно интересно — переписать старые композиции с новыми музыкантами. Полагаю, что у этих песен, которые хороши и сами по себе, прямо-таки открылось новое измерение. Считаю, что новые версии этих пьес гораздо лучше старых — в особенности, это относится к “Free Spirit”.
— На вашем Web-сайте имеется информация о скорой записи акустического альбома. А планируется ли запись нового “электрического” CD?
— Да, мы вместе с гитаристом Дэйвом Килминстером планируем начать запись акустического альбома сразу после окончания турне, а то и прямо во время самого тура — у нас там будет небольшое “окно”. В любом случае, мне надо согласовывать график студийной работы с Дэйвом, поскольку он может быть после окончания тура занят работой в группе Джона Уэттона. А запись моего следующего студийного CD пока планируется на октябрь, и она наверняка продлится всю зиму. Ведь я терпеть не могу ездить в турне зимой!
— Как известно, еще в 70-е вы записали два прекрасных сольных альбома. В чем была причина вашей тогдашней работы вне Uriah Heep?
— Единственная причина этого — переизбыток моего собственного авторского материала! Не секрет, что на альбомы Uriah Heep никогда не попадало более 9—10 песен из-за временных ограничений винилового формата, а у нас всегда к моменту записи набиралось по 15—17 композиций. Единственный выход — представить собственный материал в виде сольного альбома и рассчитывать на благосклонность публики. Жаль только, что и “Proud Words On A Dusty Shelf” (1973), и “Eager To Please” (1975) так и не получили того промоушна, которого они заслуживали.
— Альбом “Free Spirit” (1980) оказался работой с отчетливым поп-звучанием. Планировался ли такой звук заранее или он оказался просто результатом стечения обстоятельств?
— Да, там была просто куча не самых лучших обстоятельств! Во-первых, в тот момент я хотел доказать как себе, так и публике, что мне больше не нужна группа Uriah Heep. Кроме того, в тот период у меня были ужасные проблемы с кокаином — я зачастую сам себя не контролировал, где уж тут было заботиться о должном продюсировании! И, наконец, я записывал большую часть вокальных и инструментальных партий в одиночку, что тоже не прибавило альбому качества.
— В 1982-м вы вошли в состав группы Blackfoot, удивив многих. Почему вы стали работать именно с этой группой?
— Моя работа с Blackfoot была попыткой серьезным образом вернуться на рок-сцену, а предложение исходило от самой группы. У меня тогда, впрочем, были и другие предложения... Не скрою — в те годы мне нравился материал Blackfoot, да и люди они были приятные. Но я все же склонен считать, что моя работа с Blackfoot была скорее всего экспериментом. Впрочем, я также оцениваю и свою студийную работу с группами W.A.S.P. и Cinderella и рядом других студийных проектов. Работа как с Blackfoot, так и с другими группами и проектами дала мне немало в профессиональном плане, но вот в личном, увы, ничего. Моей единственной настоящей группой так и остались Uriah Heep.
— Кто же на самом деле придумал название группы Uriah Heep?
— Наш менеджер Джерри Брон! В 1970-м в Англии широко отмечалось 100-летие со дня смерти Чарльза Диккенса, вот Джерри и назвал нас по имени одного из его героев. Да мне было в общем-то все равно, как называется группа. Да, еще одна рок-группа с дурацким названием, ну и что?
— Почему Uriah Heep упорно помещали на свои альбомы от “Salisbury” (1970) до “The Magician’s Birthday” (1972) весьма протяженные эпические композиции?
— Мы, собственно, не планировали таких ходов, а просто писали такой материал, который был наиболее удобен для нас. Тем более что тогдашний шоу-бизнес позволял музыкантам делать и не такие ходы. В это трудно поверить, но в те годы даже американские FM-радиостанции ставили в эфир даже пьесу “Salisbury” в ее полной 16-минутной версии. Теперь-то, к сожалению, все по-другому...
— А почему самым успешным альбомом Uriah Heep в Британии оказался именно “Return To Fantasy” (1975)?
— Я никогда не понимал британский музыкальный рынок — ни в 70-е, ни сейчас. И я считаю, что “Return To Fantasy” был далеко не лучшим альбомом Uriah Heep. Многие иные работы нашей группы заслуживали куда как большего успеха.
— Альбом Uriah Heep “High And Mighty” (1976) был и остался совершенно стоящей особняком работой группы. Не кажется ли вам, что материал этого альбома — настоящий прогрессив-рок?
— Да, я согласен с этим утверждением. Ведь во время его записи мы позволяли себе весьма смелые эксперименты, и оттого альбом получился совершенно некоммерческим, что, конечно же, не могло понравиться нашей фирме грамзаписи. Я считаю, что на “High And Mighty” попало немало моих лучших песен за всю карьеру. К тому же я сам продюсировал его — просто потому, что Джерри Брон был уволен перед самым началом его записи, и кем — Дэвидом Байроном! Дэвид, как и все мы, чувствовал, что с группой что-то не так — ведь мы уже, честно говоря, покатились под уклон, вот он и уволил Джерри. Так что мне пришлось продюсировать все записи, и я остался очень доволен результатом. А поскольку все пьесы альбома написаны мной, то я просто рассматриваю “High And Mighty” как свой сольный альбом, но записанный в составе Uriah Heep.
— Правда ли, что Дэвид Ковердэйл прослушивался на роль вокалиста Uriah Heep сразу после ухода Дэвида Байрона?
— Было дело! Мы один раз поджемовали с Дэвидом, но на том дело и кончилось. Представляешь, Дэвид Байрон лишился своего места в Uriah Heep из-за пристрастия к спиртному и из-за своей немецкой подруги, а Ковердэйл тоже заявился на ту репетицию в обнимку с какой-то немкой, да еще размахивая бутылкой Jack Daniels... Вот мы и не взяли его в группу!
— Почему новым вокалистом Uriah Heep в 1976-м стал именно Джон Лоутон?
— Нашей задачей тогда было найти настоящего вокалиста экстракласса, каковым и оказался Джон. Его порекомендовал нам Роджер Гловер из Deep Purple — Джон пытался прослушиваться туда в 1973-м, а потом принимал участие в записи альбома Роджера “Butterfly Ball And The Grasshopper’s Feast” (1974). Джон всегда был и остался настоящим профессионалом, и в успехе Uriah Heep в конце 70-х его роль очень и очень велика.
— Есть ли вероятность того, что так называемый альбом “Five Miles Sessions”, то есть четвертый незаконченный альбом с участием Джона Лоутона, будет рано или поздно выпущен отдельным CD?
— Никакого альбома “Five Miles Sessions” на самом деле не существует, он — лишь продукт воображения поклонников Uriah Heep. Все, что я слышал под этим названием — просто сборники ауттэйков и репетиционных записей песен, в конце концов не попавших ни на один из наших альбомов. Но мне очень трудно судить о том, какой CD могут выпустить наши поклонники.
— В чем были причины ухода из Uriah Heep Джона Лоутона?
— Возможно, я перехожу на личности, но Джон все-таки не очень хорошо, скажем так, вписывался в группу. Uriah Heep всегда были сильны тем, что держались вместе и на сцене, и вне ее, но с Джоном ситуация была совершенно другой. Тогда Uriah Heep делились на две части — мы, четверо парней, и Джон с женой — всегда отдельно от нас. Собственно, из-за этой же проблемы пришлось отменить нормальное прошлогоднее турне The Hensley/Lawton Band. Я совершенно не хочу говорить ничего плохого про Джона, мы остаемся друзьями, и для меня хорошие отношения с Джоном куда важнее несостоявшегося турне. Вот и в прошлом году мы с ним решили, что наша дружба гораздо важнее турне.
— Правда ли, что после ухода Джона Лоутона из Uriah Heep лично вы хотели видеть в роли фронтмена Питера Голби, который, в конце концов, пел в группе в 1982—1986 гг., однако остальные настояли на кандидатуре Джона Сломана?
— Да, я действительно очень хотел работать с Питером, поскольку мне нужен был вокалист, способный петь, простой и прямолинейный, а не какой-то там усложненный материал. Я в тот момент писал именно такие простые песни, и потому я решил, что Питер будет идеальной заменой Джону. Но мои коллеги хотели заполучить в состав Джона Сломана. Я и потом пытался вытеснить Джона Сломана из группы и взять на его место Питера, но тут обстоятельства сложились так, что пришлось уйти самому. Да и что за безобразие — Джон Сломан звучал прямо как Джино Ванелли! Представьте себе Джино Ванелли, поющего в Uriah Heep!
— И напоследок — ваш секрет написания хитов...
— Я всегда считал, что главное в рок-хите — это отличная мелодия и незамысловатая песенная структура: куплет — припев, куплет — припев... Только такая песня способна стать настоящим хитом в глазах самой широкой публики. Вот, посмотрите — величайший хит Uriah Heep “Lady In Black” написан всего-то на двух аккордах, а в припеве нет слов: только все эти “а-а-а”!
