Стивен Кинг года два назад написал краткое пособие о том, как стать автором ужастиков. На самом деле — это мемуары о том, как он провел свое детство, о том, как сидел за столом, и о том, как один раз серьезно попал под машину.
Больше в этой книге ничего нет. Вся его жизнь — это один сплошной негатив, связанный с телом, и один большой позитив, связанный с его фантазиями.
Если вы хотите найти в жизни Кинга мистику, ужасы и всю ту дрянную чепуху, которой он балует своих читателей, то вы будете разочарованы. Нет более скучного человека, чем Стивен Кинг. Вся его жизнь поделена между столом с компьютером, прогулками по шоссе и сексом с одной и той же женщиной на протяжении двух десятков лет.
Ему не нужны амурные приключения, потому что он знает, что некрасив, и ему хватает одной партнерши. Он не хочет, да и не может бороться со злом, потому что давно потерял форму и выпивает за один вечер 18 банок пива — это его рекорд.
Он вообще очень странный...
У Стивена Кинга есть хорошие книги и плохие. Как есть плохие и хорошие поступки. У Стивена Кинга была мама, про жизнь которой он ничего не знал. Жизнь его мамы казалась бегло пролистанной книгой... Одни страницы были известны досконально, другие — бегло просмотрены, а третьи — вообще выдраны.
Стивен Кинг рано научился писать хорошо. Но сколько он себя помнил, он хотел писать страшно, может быть, потому что он плохо видел, и уже за пределами трех метров мир расплывался перед его глазами, приобретая искаженные очертания. Вместо реального доброго мира он видел искаженный, пугающий мир... Я думаю, что именно поэтому он его боялся...
До школы у него были няньки, которые умели делать то, чего не умели няньки других детей.
Меня всегда забавляло то, как писатели пишут про такие глупые вещи, которые смешно или нелепо обсуждать даже с близким другом... Вот, например, как мистер Кинг вспоминал про свою няньку:
“...А еще она умела здорово портить воздух — громко и пахуче. Иногда, когда у нее подкатывало, она бросала меня на диван, покрывала, как колоколом, своей шерстяной юбкой и пускала ветры. “Вау!” — кричала она в восторге...”
Не знаю... Может, для “Стивена-Конга” важно вспомнить ЭТО как своеобразный вариант детского концлагеря? Может быть, это воспоминание позволяет ему оживить собственное скрипучее воображение? А может быть, это попытка иносказательно дать понять читателю: “вот откуда все мои ужасы...”
Хотя я думаю, он просто любит вызывать омерзение. Это его отличительное свойство. Половина его книг построена на смаковании мерзости. И ровно половина мира поэтому не может его читать. Это не так уж и много. Ведь другая половина читает его взахлеб, а это, по самым скромным подсчетам, — миллиарда два читателей.
Их кумир в душе такой же, как и они сами, — идеальный среднестатистический американец. Со всеми соответствующими приключениями.
Вот вам описание его первого похмельного утра. Он — студент колледжа.
“Утром — диафрагма болит от рвоты. В голове стреляет. Глаза превратились в увеличительные стекла... О поездке на катере к Статуе Свободы — вопрос не стоит. Идти до нее пешком — бе-э. Плыть на катере — дважды бе-э. Спускаться на лифте — бе-э в четвертой степени...”
В результате он решил никогда не пить. И сдержал свое слово — но немного поздно — через полтора десятка лет... Когда уже выпивал по 18 (!) полулитровых банок пива, нюхал кокаин, а если не было ни того, ни другого, “опрокидывал внутрь” флакончик зубного эликсира... Правда, после этого болел желудок, зато “глюки” были отличные...
Это он вспоминает как доказательство того, что читателю не нужно сомневаться: из “внутреннего концлагеря” он так и не смог убежать — просто перешел из детского во взрослый. Ад следовал за ним, и ужасы воображения его подстегивали... Хотя снаружи все было чинно: сначала преподаватель родной литературы и языка, потом — писатель...
Литература для него — это своеобразный вариант болтливости. И в этом не приходится сомневаться — на его счету около четырех дюжин романов, и в день он заполняет до 15 машинописных страниц, а учитывая редактуру и письма, и того больше.
Я думаю, что “болтливость” Стивена вызвана его скрытой агрессией.
Он очень агрессивен. Эта агрессия — месть отцу, который похитил у него “маман”. Это месть тем, кто обзывал его очкариком. Плевок тем, кто поначалу не хотел печатать его романы.
Агрессивный болтун — вот кто такой Стивен Кинг — “могучий и ужасный”.
Как и большинство детей, он родился нормальным ребенком. Проблемы начались тогда, когда Стивену не исполнилось и года. Его отец сбежал от его матери... И та стала гоняться за ним по всем Соединенным Штатам... С тех пор он рос без отца и матери.
Интересно, имело ли это хоть какое-нибудь отношение к его будущему успеху? Думаю, что “да”. Ведь известно, что любой невроз может обернуться талантом... В случае со Стивеном это произошло именно так... Он вел себя как стопроцентный невротик — всегда чувствовал себя как бы “наполовину пустым”. Для того чтобы ребенку чувствовать себя “полным” — надо иметь обе “половины”, из которых состоит детский мир, — мать и отца.
Получалось, что отец “украл” мать. Следовательно, его стоило ненавидеть. А ненависть породила агрессию, которая находила выход в фантазиях мальчика... Чудо состояло в том, что, когда мальчик вырос, он научился на этом зарабатывать деньги.
Но я не рассказал вам про его “дела сердечные”...
Он — убежденный однолюб. Со своей будущей женой он познакомился во время университетского уик-энда... Ее звали Таббита Спрюс — в ее фамилии слышалось что-то от струйки, выпускаемой из шприца, и она была поэтессой. Сначала он плохо разглядел ее лицо, зато хорошо — ее длинные ноги и услышал ее “жесткий смех”. Именно “жесткий”. Она рассмеялась его шутке, и это вознесло его до небес. Его глаза приобрели зоркость орла, а походка — грацию тигра. Наверное, поэтому он сумел покорить ее сердце. Она ругалась похлеще работниц ткацкой фабрики. Она ругалась, как грузчик, потому что имела слишком мало слов, которые хотела тратить для общения в этом ужасном мире. Все ее самые лучшие слова оставались в книгах ее любимых поэтов... Она приберегала их для литературы, для собственных стихов, а для жизни со Стивеном, или, точнее сказать, для походов в винную, бакалейную и прочие лавки ей вполне хватало двадцати крепких слов, и, наверное, в этом она была похожа на Эллочку-людоедку...
Спустя полтора года они поженились и с тех пор не расстаются... Это личный рекорд Стивена... Каждый год, каждый месяц и каждый день он открывает в ней что-то новое... Ему она кажется более непознаваемой, чем космос...
У них с Табби родились два очаровательных мальчика... Смышленые ребятишки быстро многому научились... Единственное, чему не смогли, — это воспринимать сказки, которые им рассказывал отец. Представляете, какие это были сказки!
Примерно тогда же он начал покорять Эверест издательств фантастической и детективной литературы.
Первая книга, принесшая ему успех, называлась “Кэрри”. Он написал ее за три месяца, а потом еще столько же ее дорабатывал. Принесет ли эта рукопись ему хоть какие-то деньги, было неясно...
Он сидел один дома, когда раздался телефонный звонок. В трубке Стивен услышал голос своего агента.
— Стивен, что ты делаешь? Стоишь?
— А что, мне лучше сесть? — спросил Стивен.
— Стоило бы. Ну ладно, слушай так. Права на издание “Кэрри” проданы “Сигнет букс” — (такое американское дурацкое издательство) за... — и агент назвал сумму...
Стивен остолбенел. Книжечка толщиной 200 страниц была продана за 400 тысяч (!) долларов. Из них половина полагалась Стивену.
Все! Знаменитый американский миф о Золушке свершился!
Но после этого, с точки зрения обывателя, жизнь Стивена стала скучна и однообразна.
Свое время он поделил пополам: на то, когда он пишет, и на то, когда не пишет...
Посредством сочинительства он научился избавляться от собственных страхов. Я думаю, в своем сознании он нашел какую-то “дверь”, через которую выпроваживал свой ужас. Если бы это было не так, он бы никогда не стал “тем самым Кингом”, которого знают в лицо миллионы его читателей.
Сам собой напрашивается вопрос — человек, который так много пишет про маньяков, чудовищ, моральных уродов, — застрахован ли он от встречи с ними в реальной жизни? Оказывается, нет... Иногда призраки воображения обретают плоть. Стивен узнал это только тогда, когда ему перевалило за сорок.
Как-то он прогуливался вдоль шоссе недалеко от своего поместья в родном штате Мэн... Дорога вела в гору... Знал ли он, что в этот момент навстречу едет его убийца?
Конечно, нет. У писателя не было никаких дурных предчувствий. Он слишком поздно заметил фургон, который мчался навстречу ему по встречной полосе, вихляя из стороны в сторону... Когда фургон поравнялся со Стивеном, машина неожиданно метнулась в его сторону и сшибла с ног. Стивен пролетел несколько десятков метров и упал на обочину...
Уже гораздо позже он узнал, кто сидел за рулем... Как сказал сам Стивен — человек, который мог бы стать героем любого из моих романов.
Это был некий Смит, толстый неприятный человек, живущий без семьи. Точнее, его “семьей” были два лютых питбуля и один пикап с прицепом. Он ехал в ближайший магазин купить себе батончик “марса” или “сникерса”. Ему было плевать, что творится на дороге. Гораздо интереснее было смотреть, чем занимается его питбулиха... Почему бы не наехать на какого-то дурацкого очкарика?
Стивен всегда мечтал о встрече с реальным героем своих фантазий... И он получил что хотел.
Самое невероятное, что он остался жив. Удар был такой, что он должен был умереть...
Его собирали по частям три долгих месяца, а потом он заново учился ходить и сидеть.
Позже он описал свои страдания по секундам, и это тоже стало книгой. Каждый миг своей жизни он “умножил” на два: один остался в реальности, другой появился в романе.
Все время живя в мире фантазий, он сам понемногу превратился в неуязвимый фантом, как герои большинства его романов... По всей видимости, их создатель унаследовал от них “частицу бессмертия”.
