Инстинкт неведения

  Обычный россиянин живет в своем тесном ограниченном мирке и хорошо знает только то, с чем непосредственно соприкасается.
     Если, к примеру, он частный предприниматель, то он знает, что такое структуры местной власти и прочие государственные институты и как там берут (даже не берут, из рук рвут!) взятки.
     Если он повар, он знает, как готовят пищу в системе общественного питания и какого дерьма там можно наесться, поэтому кушать надо дома.
     Если врач, он знает, как халтурно лечат, поэтому болеть нельзя, а в больницу попадать — просто страшно.
     Если строитель, он знает, как строят дома (а строят их совсем не из тех материалов, какие проходят по документации) и какие вопиющие нарушения технологии при этом допускаются, поэтому они совсем не стоят тех денег, которые за них просят.
     Если он военный, он знает, какой паноптикум — наша армия, в каком плачевном состоянии находится техника и вооружение и как яростно разворовывается сейчас последнее.
     Милиционер знает, как сажают за решетку непричастных.
     Следователь знает, как отпускают на волю преступников.
     Судья знает, как засуживают невиновных.
     Пиарщик знает, какой бессовестный обман — любые выборы.
     Короче, каждый знает свою область — ту, где крутится его жизнь. Здесь ему известно все до мелочей, нет никаких иллюзий. Он видит, что все прогнило насквозь, сплошная беда, цинизм и рвачество, но это всех устраивает, никто не пытается исправлять.
     Иногда он знает даже не одну, а две или три области — если ему приходилось там трудиться и сохранились связи. Но все области разом — досконально, в глубину и ширину — не знает никто. К счастью.
     По всей видимости, это инстинкт самосохранения спасает людей от всеведения. Не дает открыть пошире глаза и увидеть сразу все — как есть. Потому что тогда им было бы очень тягостно жить... * * *      Но это так, лирическое отступление, а если по делу, то нужно отметить, что на минувшей неделе произошло несколько событий, требующих развернутого комментария.
     Прежде всего рухнувшая крыша на Байконуре, восемь погибших рабочих и погребенный заживо космический челнок “Буран”, последние двадцать лет числившийся главным достижением советского ракетостроения после станции “Мир”, которая, как известно, утонула годом раньше, чем на “Буран” упала крыша.
     Символично. Спустя десять лет приходит конец последним порождениям советской эпохи. Продержались сколько смогли и сдались. “Стечение обстоятельств”, — объяснили причину аварии представители “Росавиакосмоса”. Очень правильное объяснение. Скоро мы все свои беды будем объяснять стечением обстоятельств: во-первых, был вторник, во-вторых, дневное время, в-третьих, ветер, в-четвертых, сейчас вообще год Дракона. Видите, сколько всего стеклось...
     Монтажно-испытательный корпус с 67-го года служил верой и правдой передовому отряду космонавтики и все ждал, когда ему протекающую крышу залатают. Так и не дождался. Рынок победил раньше, чем пришел черед крыши, и сразу стало не до нее, на первое место вышли космические туристы. Кто платит, тот и заказывает музыку — общая жизненная тенденция на примере частного космического пространства. Теперь все силы на туристов, чтоб им в космосе было комфортно и уютно. Шутка ли — двадцать миллионов баксов с каждого. Когда такими деньгами пахнет, тут уж как-то не до крыши, знаете ли.
     Техногенная катастрофа. Ну да, как и предсказывалось. Десять—двадцать лет проходит, и, если ничего не делать, трубы ржавеют, опоры гниют, вода размывает, газ утекает... Надо постоянно менять, чинить, чистить, поддерживать, иначе рано или поздно все приходит в упадок, а в целости и сохранности остается только Министерство по чрезвычайным ситуациям.
     ...Рухнула крыша на Байконуре. Чудеса. Если бы никто не погиб, можно было бы смеяться. Космос, понимаешь, передовые технологии, XXI век, автоматические режимы, электроника, компьютеры, кнопки, все пикает, лампочки мигают. И вдруг — бах.
     Обыкновенная крыша берет и валится на всю эту красоту.
     Все равно что крутого рейнджера, упакованного компьютерами и лазерным оружием, старый дед уложил, огрев по башке лопатой. * * *      А вот еще история, над которой можно было бы посмеяться, не будь она столь трагичной, — о том, как полковник Буданов, два года томящийся под следствием, был давеча признан судмедэкспертами временно невменяемым.
     Да кто бы сомневался в его невменяемости!
     Разве нормальный человек сотворит то, что он сотворил? Только выродок с неуравновешенной психикой, хронический алкоголик после многомесячного запоя либо опасный сумасшедший может задушить молоденькую девушку и приказать бойцам ее закопать. А нормальный человек на такое никак не способен, и даже непонятно, что там у этих судей, которые его судят, в голове, какие представления о жизни, если они его собирались судить как нормального. Или я, может, чего-то не понимаю? Может, это у нас в порядке вещей — насиловать и тут же душить девушек?
     Впрочем, эксперты утверждают, что полковник девушку не насиловал, у нее просто “имеются травмы половых органов”. Так, как бы между прочим упоминается: мол, да, травмы. Но никакого насилия, боже упаси, чтоб русский офицер, да никогда в жизни.
     Но как это понимать — травмы половых органов?
     Что же это надо делать с девушкой, чтоб у нее там травмы образовались?
     Конечно, не стоит здесь рассуждать на эту тему и перебирать варианты нанесения подобных травм, а то может вырвать прямо на газету. Но что, однако, следует из маленького замечания о травмах? А то, что полковник — сексуальный маньяк-убийца с садистскими наклонностями, типа всяких там чикатил, которые охотятся за женщинами по подъездам и темным улицам. Всего-навсего. * * *      Конечно, это не судебное разбирательство в традиционном понимании. Чего там разбираться, допился товарищ командир до белой горячки плюс от рождения неуравновешенная психика, вот его и понесло. Он ведь уже в таком состоянии был, что своих офицеров готов был расстреливать. Они сами испугались, позвали на помощь, так Буданов еще и “штабных” пытался застрелить, которые приехали его арестовать.
     Так что крыша у него капитально поехала, и теперь его не судить надо, а навсегда изолировать от общества как опасного сумасшедшего, вот и все. А если кого и судить, то зама по воспитательной работе, отвечающего за моральное состояние личного состава, — потому что это он должен был вовремя заметить признаки помешательства у полковника и настоять на отправлении его в госпиталь.
     ...Идет не судебное разбирательство, а борьба мотивов.
     С одной стороны, нужно наказать. Ведь чеченцы как бы граждане России, значит, нельзя с ними обращаться, как с насекомыми, они ведь тоже под защитой государства и президента, а русский офицер — он им не враг, а, наоборот, освободитель и защитник, а если офицер этого не понял, его надо наказать непременно — на радость чеченцам.
     В то же время бескомпромиссно осудить полковника мешает мотив офицерской чести и пятна на всю армию. Нельзя порочить армию, а если Буданова наказать — это значит признать его вину, а такая вина опорочит всех военных, несущих службу в Чечне: мол, они там спиваются, с ума сходят, чеченцы для них нелюди (хотя на самом деле все так и есть).
     Первый мотив, безусловно, имеет государственное значение, но и второй тоже не менее важен для государства. Вот и попробуй найди здесь компромисс.
     ...Насильник или маньяк — что лучше? Вот задачка для головы с государственным мышлением.
     Трудно, ах как трудно, товарищи, верой и правдой служить Отечеству. * * *      Почему-то никто не пытается сопоставить Буданова и Каспийск. А зря. Это явления одного порядка, глубоко взаимосвязанные и порожденные одним и тем же — непримиримой ненавистью. Суть в том, что для русских чеченцы — враждебные существа иной породы, и для чеченцев русские — враждебные существа иной породы, и ничего с этим уже не поделаешь, никак не исправишь, годы войны сожгли последние объединяющие ниточки.
     Однако, как уже было сказано, людям свойственно хорошо видеть и понимать только то, с чем они непосредственно соприкасаются.
     Проблемы Чечни — это мир очень узкого круга, большинство же знает его лишь по оптимистическим телерепортажам и бравым выступлениям официальных лиц. А в том, что касается “чужих” областей, людям свойственно верить официальным лицам и ни о чем не задумываться. Говорят, в Чечне восстановлен порядок, ну и хорошо, значит, так и есть.
     Но если вопреки обыкновению раскрыть пошире глаза, исчезнут всякие иллюзии относительно перспектив мирного сосуществования русских с чеченцами в едином государстве. Этого не будет.
     Ненависть такова, что мы уже обречены бесконечно сталкиваться друг с другом и взрываться, сталкиваться и взрываться, и не только в Чечне, а везде, по всей России.
     Долго можно рассуждать о том, почему так получилось и кто больше виноват, но сейчас речь не об этом.
     Речь о том, что, если отношения дошли до такого накала, здравомыслящие люди уже стараются держаться друг от друга подальше. Раз уж так вышло, надо разъехаться в разные стороны, разойтись и жить так, чтоб пути не пересекались. Это единственный разумный путь, он так и называется — подальше от греха.
     Мы же, наоборот, стремимся во что бы то ни стало жить совместно, и вся наша государственная политика направлена на то, чтоб держаться к чеченцам поближе. Сами, можно сказать, лезем в эпицентр взрыва, а потом рвем на себе волосы и посыпаем голову пеплом.
     Хотя если действовать по уму, надо сейчас не тянуть время, а отделять Чечню от России, строить границы, рыть рвы, устанавливать тепловизоры, чтоб никто, ни одна мышь не прошмыгнула, а тех чеченцев, что живут в России, либо выселять, либо каким-то образом ущемлять в правах, устанавливать за ними жесткий контроль спецслужб, слежку, прослушивание. Конечно, это очень плохо — дискриминация и все такое, но что делать, они члены общества, с которым мы находимся в состоянии войны, а ущемлять их в правах — это все-таки лучше, чем друг друга убивать, правда? * * *      Пребывать в блаженном неведении — это все-таки очень примитивный инстинкт самосохранения.
     Гораздо успешнее получается самосохраняться, если люди смотрят на мир открытыми глазами и трезво оценивают угрозы и их причины.
     Можно, конечно, верить, что крыши падают по стечению обстоятельств, а русские офицеры никогда никого не насилуют. Но верить, что чеченцы смирятся, забудут ужасы войны и не станут мстить, а если станут, то спецслужбам удастся предотвратить теракты, по меньшей мере глупо.
     В подобных случаях инстинкт самосохранения дает осечку с тяжелыми последствиями. Самосохраняться решительно не удается.