Столик на двоих

     Как и его отец, Анатолий Громыко, долгое время занимался дипломатической деятельностью. Работал в Англии, США и Германии. Позднее — возглавлял Институт Африки Академии наук. В 1991 году Анатолий Андреевич перенес инфаркт и сложнейшую операцию на сердце. Врачи запретили ему заниматься активной работой, и Анатолий Громыко совершенно неожиданно для себя стал рисовать. Ныне член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, профессор, уйдя на отдых, живет в мире живописи и рассуждает о хитросплетениях мировой политики.
     — Вам, Анатолий Андреевич, самому доводилось встречаться с тем, “большим” Бушем?
     — Да, в 1973—1974 годах я работал советником-посланником в нашем посольстве в Вашингтоне и занимался непосредственно вопросами внутренней политики США. Председателем республиканской партии как раз был Джордж Буш-старший. Он меня принял. О чем говорили? О том, о чем нынешние дипломаты говорят сегодня, — дальнейшее развитие советско-американских отношений. Как видите, повестка остается актуальной год от года... Позже мы встретились еще раз. К тому времени Джордж Буш уже был представителем США в ООН. Мы с женой приезжали в Америку и остановились в отеле, где был устроен прием, на который пришла и чета Буш. Мы оказались вместе за одним столом и опять беседовали. Он танцевал с моей супругой Валентиной, я — с его женой Барбарой...
     — Как вы считаете, имеет ли влияние Буш-старший на своего сына настолько, чтобы это могло отразиться на политике Буша-младшего?
     — Я просто уверен, что Буш-старший давал советы сыну: наладить плодотворное сотрудничество с Россией. По моим наблюдениям, он не испытывал каких-то антипатий к Советскому Союзу и России, понимал, как много в мире зависит от диалога с нами.
     — Тем не менее имидж нынешнего американского президента отличается от имиджа Джорджа Буша-старшего...
     — Каждый президент или кандидат начиная с выборов создает свой имидж, а точнее, это делает его окружение. Но вот когда страна попадает в кризисные ситуации, тогда и проявляется уже не имидж, а настоящее лицо человека, который стоит у руля государственного корабля.
     — Например, кризис 11 сентября?
     — Да, и он показал, что Буш-младший еще не закаленный политик, несмотря на свою президентскую родословную.
     — При всем их драматизме события 11 сентября заставили США поменять отношение к России, осознать, как важно в ее лице иметь полноценного партнера.
     — Я бы сравнил участие России в глобальной антитеррористической операции с участием СССР в антигитлеровской коалиции. Но после войны коалиция СССР—США распалась, и мы не должны повторить эту ошибку.
     — Буш и Путин уже встречались на ранчо в Техасе, и еще раньше — в Генуе, Любляне, Шанхае. С тех пор заговорили о дружбе двух президентов. Насколько такая дружба влияет на реальную политику?
     — Это миф, что двум президентам достаточно просто друг другу понравиться, и они сразу обо всем договорятся. Это — миф, потому что и господин Путин, и господин Буш представляют два влиятельных государства со своими глобальными интересами. Позиции России сейчас сильно ослаблены, и США являются единственной супердержавой. Но у России достаточно сил, чтобы бороться за свои интересы, и Путин будет их, конечно, отстаивать.
     — Ну а как же встречи Бориса Ельцина и Клинтона? По крайней мере, вокруг этих фигур тоже складывался ореол “вечной дружбы”. Именно после переговоров “друга Билла” с “другом Борисом” Россия получала поддержку и кредиты...
     — Я как специалист-международник невысоко оцениваю профессиональный уровень российской делегации в то время. Это были совершено новые, неопытные в международных вопросах люди. Им казалось, что если они уступят американцам наши государственные интересы, то окажут нам большую помощь. Кредиты нам давали. Но до Горбачева советский долг составлял примерно $25 млрд., потом он вырос почти до $70 млрд., а уже при Ельцине и его “волшебниках”-советниках подскочил аж до $150 млрд.
     — То есть получается, что окончательный результат любой встречи в верхах целиком и полностью зависит от команд, которые работают по разные стороны “баррикад”?
     — Да, работает команда. И президент. Сама подготовка встречи в верхах — это многослойный процесс, в котором участвуют лучшие профессионалы от политики с каждой стороны. Если же первое лицо все одеяло тянет на себя и не ощущает никаких рамок, тогда — провал. Именно по этой причине практически провалилась встреча Хрущева и Кеннеди в Вене в июне 1961 года. Советский лидер вел себя эмоционально, высокомерно и фактически сорвал переговоры.
     Или встреча Горбачева с Рейганом в Рейкьявике. Она тоже была плохо подготовлена, потому что не было предварительных договоренностей. Горбачев так и не убедил тогда Рейгана пойти на радикальное сокращение ядерных вооружений. Хотя если бы Рейган и согласился с ним, то такое решение не прошло бы через американский конгресс. В США президент ограничен государственными рамками, и если политический лидер совершает ошибку, конгресс никогда эту ошибку не утвердит. Там не поступаются национальными интересами.
     — Опираясь на ваш дипломатический опыт, как вы бы охарактеризовали команду Буша-младшего?
     — Президент, безусловно, всегда играет роль первой скрипки в определении внешнеполитической стратегии США. Его мнение решающее, но в процессе подготовки таких решений учитывается мнение самых разных служб и советников. В целом, команда Буша еще очень молода и совершает ошибки. Провальная во всех отношениях поездка Пауэлла на Ближний Восток, например, это наглядно показала.
     — А команда Путина? И в целом — предстоящие переговоры имеют шанс на успех?
     — Опыт, который уже накоплен сейчас командой Путина, а у него есть немало очень способных помощников, должен помочь им в достижении международных соглашений, выгодных для России. Пока и США, и Европа нам сделали очень мало уступок, несмотря на дружеские отношения Путина с тамошними лидерами, несмотря на все эти улыбки и рукопожатия. Американцы вообще всегда улыбаются. Вот Никсон и Брежнев тоже дружили и на людях очень хорошо это демонстрировали. Когда в конце 70-х я встречался с Майклом Кингом, сыном издателя британской “Dally Mirror”, он мне честно говорил: “Мы с вами никогда не будем дружить, потому что в вашем коммунистическом обществе полностью отрицается частная собственность, а это основа всей нашей экономики”.
     Сейчас, конечно, другое время, но Запад, как и прежде, постоянно указывает России на какие-то недостатки. От этой политики нажима в отношении нас пора отказаться. И тогда — все получится.

     Бывший посол США в России Джек Мэтлок прослужил в министерстве иностранных дел США 35 лет (1956—1991 годы). Его работа посла в Москве пришлась на самый активный период российско-американских отношений — 1987—1991 годы, когда растаял СССР и Россия стала самостоятельно решать свои международные проблемы. Мэтлок покинул Москву перед самым путчем в августе 1991 года. Сегодня бывший посол стал политологом, читает лекции в университетах и пишет книги о международной политике, о русской культуре и истории.
     — Господин Мэтлок, вам приходилось встречаться лично с Горбачевым. Сейчас его многие обвиняют прежде всего в том, что, “сдав” СССР, он не извлек никакой пользы для России, и сейчас нам вновь приходиться обсуждать проблемы еще той, горбачевской эпохи: сокращение ядерных боеголовок, НАТО...
     — Я считаю, что самая фундаментальная заслуга Горбачева в международной политике — это то, что он признал, что наши страны имеют общие интересы. И именно благодаря этому идеологический конфликт, на котором держалась “холодная война”, был разрешен. Встречи Горбачева и с Рейганом, и с Бушем помогли сломать существующие барьеры. Кстати говоря, во времена Горбачева сокращение ядерного арсенала было весьма значительным. Первое принципиальное соглашение о сокращении было заключено еще Горбачевым и Рейганом — я имею в виду договор о ракетах средней и меньшей дальности, которые полностью ликвидированы к настоящему времени. Это было подлинным прорывом. Затем, в 1991 году, Горбачев подписал с Бушем-старшим договор СНВ-1, предусматривавший сокращение вооружений еще на 50 процентов — это было весьма существенным шагом.
     — Будучи послом в России, вы представляли администрацию Буша-старшего, еще находившегося под влиянием наследия “холодной войны”. Похоронена ли эта химера в сознании американских политиков сегодня?
     — Во время администрации Буша-старшего закончилась “холодная война”, и это было начало наших взаимоотношений с Россией как независимой страной. Сейчас “холодная война” уже далеко в прошлом, но не совсем исчезла из мышления людей. Особенно в некоторых ведомствах обеих стран. Я считаю, что сейчас наши президенты стараются покончить с остатками “холодной войны”. И, конечно, меня очень радует тот факт, что они, кажется, преуспевают.
     — Многие в России считают, что, например, последнее соглашение, достигнутое по НАТО, мало что меняет. Это выглядит всего лишь как уступка России со стороны Запада, все еще считающего себя победителем в “холодной войне”.
     — Я не согласен с вами. Как мне кажется, вступление России в НАТО на таких условиях (“двадцатка”) — это хороший шанс как для России, так и для НАТО. Есть многое, что объединяет нас сегодня. Единственная серьезная стена, которая нас разделяла во время “холодной воды”, — это абсолютно разная идеология и, соответственно, разные экономические системы. Сейчас эта преграда исчезла навсегда. Поэтому мы должны кооперироваться, и новое соглашение по НАТО очень прогрессивное в этом смысле, потому что оно позволяет России сделать серьезный шаг в сторону интеграции с Альянсом.
     — Как вы оцениваете перспективу нынешних переговоров между Джорджем Бушем и Владимиром Путиным?
     — Из того, что я читал в прессе, и из того, что мне говорили мои друзья о предстоящих переговорах, я могу сделать вывод, что все выглядит обнадеживающе. Конечно, я очень надеюсь, что многие американцы поймут, что русские — наши друзья, и будут относиться к России более дружелюбно. К сожалению, в России с этим моим мнением немногие согласятся, но я думаю, что в России вскоре ситуация изменится, и ваш народ будет более доверительно относиться и к США, и к Западной Европе, и к НАТО.