Чудо, что документы эти сохранились в лубянских архивах до наших дней. Истинное чудо, ибо и Клим Ворошилов, и Семен Буденный дорого дали бы за то, чтобы эти пожелтевшие от времени листки исчезли навсегда.
Слыхано ли: первые маршалы, герои Гражданской войны, любимцы всего советского народа и лично товарища Сталина... Старая отцовская буденовка, что где-то в шкафу мы нашли... Конармейская тачанка — все четыре колеса... Мы красные кавалеристы, и про нас...
...Но о чем, в самом деле, могли вести рассказ речистые былинники? Уж не о том, что легендарная Первая конная была в действительности пристанищем для бандитов и погромщиков. Что конармейцы вырезали целые местечки — убивая мужчин, насилуя женщин. Что Буденный и Ворошилов с пеной у рта защищали убийц в “пыльных шлемах”...
“Трудовое население, встречавшее когда-то ликованием 1-ю Конную, теперь шлет ей вслед проклятия”, — это вынужден был признать даже Реввоенсовет армии.
Сентябрь 1920-го. 1-я Конная идет по Украине. По недавней вотчине батьки Махно.
Только местные жители, которых “освобождают” конармейцы, радости почему-то не выказывают. Буденновцы ведут себя как заправские погромщики. Врываются в дома, избивают и насилуют, р е к в и з и р у ю т вещи. В первую очередь бандитствуют они в еврейских местечках.
Буденновцы устали. Только-только армия вышла из-под львовского окружения. Впереди — новые бои: Первую конную должны бросить против Врангеля, на Южный фронт.
Лихой командарм Семен Буденный любит своих бойцов. Они заслужили право на отдых. Три дня на разграбление — святое дело.
Правда, отдельные конники настолько увлекаются погромами, что отстают от своих частей. Комиссарам приходится силой выгонять их из местечек. Поглумились — и будет...
...Военком 6-й дивизии Шепелев не успел еще отойти ото сна, как в избу вбежал вспотевший боец. Он настолько запыхался, что в первые минуты не мог ничего выговорить, только тряс головой.
— Да что такое?! — не выдержал военком. — Говори толком!
— Наши жидов бьют, — выдохнул боец.
Сон в мгновение улетучился, как будто и не было беспокойных ночей. Шепелев напрягся, желваки заходили по щекам.
— Где?! — глухо спросил военком.
— И в Полонном, и в другом местечке, в версте от него...
Когда Шепелев вместе со своим секретарем Хаганом — тоже еврей, но нормальный мужик, свойский — примчался в местечко, погром был в самом разгаре. Почитай, из каждого дома слышались крики. Буденновцы восстанавливали утраченные в сабельных рубках нервы.Зашли в первую же избу, где у околицы переминались с ноги на ногу два привязанных коня. На полу, изрубленная палашами, лежала еврейская семья — старик лет 60, старуха, их сын. Еще один окровавленный еврей стонал на кровати.
Помощник военкома Хаган побледнел. Наверное, вспомнились ему черносотенные погромы, пьяные рожи бандитов под царскими хоругвями. Нет больше хоругвей, вьются теперь на ветру красные кумачовые стяги — только что изменилось?..
В соседней комнате между тем орудовали мародеры. Какой-то красноармеец на пару с миловидной женщиной в медицинской косынке набивал нехитрый еврейский скарб в необъятные баулы.
— Ни с места! — властно сказал военком, но красноармеец — откуда только прыть взялась? — оттолкнул его и кубарем выкатился из дома. За ним припустила и женщина. Они бежали по улице, высоко подымая ноги, и Шепелеву даже стало их жалко. Он представил, как смешно дернутся сейчас два этих человека, как, пролетев по инерции вперед, рухнут плашмя на землю, стоит лишь нажать на спуск нагана.
— Сто-о-ой!!! — Шепелев закричал что есть мочи, но мародеры не слушали его, и тогда военком вскинул наган.
После третьего выстрела мародер упал замертво, а вместе с ним, по-бабьи вскрикнув, испуганно рухнула в пыль и медсестра...
P.S. Сенсационные подробности истории Первой конной читайте в новом цветном номере “МК-Воскресенье”, который сегодня поступит в продажу.
