Особенности национальной безопасности

АНДРЕЙ КОКОШИН СИЛОВИК-ИНТЕЛЛЕКТУАЛ

Отличительной чертой экс-секретаря Совета безопасности РФ
и бывшего замминистра обороны России Андрея Кокошина всегда были академические познания в самых разных областях – политике, экономике, науке и технике, военной области и даже спорте (Кокошин был кандидатом в олимпийскую сборную СССР по гребле и играл
за команду мастеров высшей лиги по регби). Другая примета – внешняя мягкость и интеллигентность, которые при этом лишь подчеркивают твердость, а порой и жесткость в принципиальных вопросах, основанную на знаниях и воспитанную с юности
в спортивных баталиях.
В интервью «ДЛ» заместитель председателя Комитета Госдумы РФ
по промышленности, строительству и наукоемким технологиям, директор Института проблем международной безопасности РАН Андрей КОКОШИН размышляет о самых злободневных проблемах сегодняшней России.

Андрей Афанасьевич! Вы – профессор, а профессора знают ответы на самые общие, можно сказать, философские вопросы. Россия шагнула в новый век уже не сверхдержавой, а страной, ищущей свое новое место в мире, со множеством внешне- и внутриполитических проблем, нерешенных экономических и социальных задач. Какие из них, на ваш взгляд, самые злободневные, требующие самого срочного решения?
– Если рассматривать приоритетной задачей подъем нашего благосостояния, то, думаю, мы добьемся наилучших результатов, если при этом сохраним свой суверенитет – за счет развития в том числе оборонной промышленности по основному спектру, обеспечения независимой военной мощи.
Самые злободневные проблемы – это борьба за достойное место в мире, завоевание позиций на наиболее прибыльных мировых рынках, о чем недавно говорил президент в послании Федеральному собранию. Эта задача не может быть решена лишь чисто экономическими методами. Делать это необходимо, в том числе опираясь на восстановление кооперационных экономических связей с рядом ведущих стран СНГ. Следует воссоздать на новой основе союзы с рядом наиболее важных стран постсоветского пространства в сфере безопасности, обороны. Это становится более чем актуальной проблемой и для России, и для наших ближайших соседей в свете явного возрастания роли силового, в том числе военного фактора в мировой политике.
Успех в экономике, реальный суверенитет страны во многом зависит от уровня науки и техники, общей технологической базы. Необходимо формулирование нескольких национальных проектов, программ по развитию наукоемкой промышленности, прикладной и фундаментальной науки. Прежде всего это относится к тем сферам, где мы имеем явные конкурентные преимущества, которые важны для национальной безопасности России, для нашего реального суверенитета. Причем это должны быть именно национальные, а не государственные проекты и, соответственно, национальная, а не государственная политика, в которой приоритеты совместно определяются и государством, и частным бизнесом.
Россия должна и может бороться за рынки гражданской ракетно-космической и авиационной продукции, целого ряда информационных технологий – например, в области СВЧ-электроники, биотехнологий, технологий ядерной энергетики, лазерных технологий. Не надо забывать и классическое машиностроение, воспользовавшись, например, опытом соседней Финляндии, которая в условиях «деиндустриализации» Европы в 1990-е годы сделала ставку на индустриализацию. В результате она добилась выдающихся успехов, существенно поднявшись в мировой иерархии экономически развитых государств.
В ряде регионов России имеет смысл развивать производства для новой экономики, а в других – традиционные производства индустриальной эпохи, которые в новой экономике не умирают, а модернизируются, развиваются, хотя их удельный вес и становится меньше, чем, например, 30–40 лет назад.
Я часто слышу от «чистых рыночников» тезис о том, что государство не способно правильно выбрать приоритеты. Да, сами по себе чиновники исполнительной власти почти не в состоянии сделать этого. А вот на основе оценок авторитетных западных фирм, занимающихся оценкой производительности труда, конкурентоспособности и иных параметров тех или иных производств, технологий, которых на сегодня предостаточно, вполне можно и нужно это сделать.
«ДЛ»: Мир изменился – наших прежних политических союзников и противников уже нет, Запад, слава богу, уже не считает нас «империей зла». Какова сейчас геополитическая роль России, кто ее новые друзья и новые враги на политической арене?
– Россия останется, несмотря на все трагические потери в результате распада СССР, великой державой – и не только потому, что у нас все еще имеется огромный арсенал ядерного оружия, соизмеримый с американским. У нас великая культура, история, уникальное географическое положение, традиции стратегического мышления и еще многое другое…
В самой России это часто недооценивается, недоучитывается, в результате чего не используются многие возможности для получения Россией через более активное позиционирование в мире необходимых нам выгод в той же экономической сфере. У значительной части нашей политической и деловой элиты действует какой-то изоляционистский синдром, который необходимо преодолевать.
Сегодня Россия не может себе позволить делить мир на врагов и друзей – за редким исключением в последнем случае. Нам необходимо поддерживать хорошие, конструктивные отношения с США и другими странами Запада и одновременно с Китаем и Индией, с ведущими мусульманскими странами, прежде всего с Египтом и Саудовской Аравией. Но контрпродуктивным было бы вступление с кем-либо из стран дальнего зарубежья в формализованные союзнические отношения. История учит, что они могут быть непродуктивными и даже опасными для России – как, например, наше участие в Антанте, результатом чего стало истощение России в Первой мировой войне, в которой наша страна воевала фактически не за свои интересы, а за интересы Франции и Великобритании.
«ДЛ»: В середине 90-х годов вы предложили концепцию «стратегического треугольника» Россия–Китай–Индия. Возможен ли сегодня возврат к этой концепции?
– И тогда, и сейчас я не имел в виду какой-либо стратегический союз наших трех великих держав. Однако такое сотрудничество между нами вполне возможно и даже очень полезно и этим трем странам, и международному сообществу в целом по проблемам стратегической стабильности, по вопросам борьбы с терроризмом, по развитию ряда направлений высоких технологий. Усложнение и даже обострение международной военно-политической обстановки делает такое сотрудничество еще более актуальным, чем это было в середине 90-х годов.
«ДЛ»: Как в соответствии с новой международной обстановкой должна измениться наша оборонная концепция, развиваться наши стратегические вооружения? Как отразится на нас выход США из Договора по ПРО, как повлияет это на общую ситуацию в области безопасности, чем мы можем на это ответить и надо ли отвечать?
– Наша оборонная политика должна осуществляться по «всем азимутам», быть полностью независимой, особенно в сфере стратегических вооружений, как наступательных, так и оборонительных. В частности, я не верю в какую-либо возможность серьезного международного сотрудничества по противоракетной обороне. Выход США из Договора по ПРО ухудшил международную военно-политическую обстановку, хотя и не создал пока прямой военной угрозы безопасности России – прежде всего благодаря тому огромному запасу ядерной мощи, который был создан еще в 80-е годы и ранее. Но все может быстро измениться, особенно если США откажутся от своего табу на создание ПРО с ядерными боеприпасами, что повысит энергетику противоракетной обороны на 5–6 порядков. Я уже давно говорю о том, что вероятность этого весьма велика.
Я горжусь тем, что мне довелось внести свой вклад в укрепление этой мощи в 90-е годы, особенно в условиях, когда многие наши политики не придавали военному фактору должного значения и когда даже минимальные ассигнования на оборону давались нам большой кровью. Была создана самая совершенная в мире межконтинентальная баллистическая ракета «Тополь-М», которая начала разрабатываться еще при существовании СССР, но когда я пришел в Минобороны, «лежала на боку». Создан хороший задел для развития морской составляющей стратегических ядерных сил, да и об авиационной составляющей мы не забывали, несмотря на ее традиционно более скромную роль в наших стратегических ядерных силах.
Сейчас нам надо развивать и средства противодействия ПРО, подумать серьезно о возобновлении ядерных испытаний, если США пойдут этим путем. Но не менее важно развивать и систему «предъядерного сдерживания», основанную на обычном высокоточном оружии большой дальности, к чему мне тоже в свое время довелось приложить руку.
«ДЛ»: Какова, на ваш взгляд, должна быть позиция России в израильско-палестинском конфликте, может здесь разгореться военный пожар, угрожает ли это нашим интересам?
– На Ближнем Востоке большая война пока маловероятна, несмотря на всю остроту израильско-палестинского конфликта и рост антиамериканских настроений в арабском мире. Но роста терроризма следует ожидать, и не только в этом регионе.
К сожалению, возрастает опасность терактов в отношении военных и гражданских объектов США, а также их ближайших союзников по антитеррористической коалиции, в том числе в отношении России при определенном повороте событий. США взяли на себя основную ответственность за урегулирование израильско-палестинского конфликта. Но они пока не очень-то успешно справляются с этой сложнейшей задачей. Им надо помогать, но в меру своих возможностей. Крайне осторожно надо отнестись к участию наших воинских контингентов в миротворческих операциях, особенно с учетом опыта Боснии и Косова, где Россия сыграла немаловажную роль, но политических дивидендов почти не получила.
На Ближнем Востоке наши возможности для проведения сколько-нибудь самостоятельной политики небольшие. Здесь нам следовало бы плотнее работать с рядом арабских стран, прежде всего с Египтом и Саудовской Аравией, а также с Европейским союзом, не забывая, разумеется, и США.
А в Южной Азии ситуация грозит обернуться войной между Индией и Пакистаном, причем с применением ядерного оружия, которое они официально обрели в 1998 году. А недавно, воспользовавшись необходимостью США иметь Индию и Пакистан в качестве союзников по антитеррористической коалиции, эти две страны добились легитимизации своего ядерного статуса. В индо-пакистанском конфликте Россия могла бы сыграть значительно более заметную роль, особенно если мы здесь будем теснее взаимодействовать с КНР и с теми же США.
«ДЛ»: Вы работали в Институте США и Канады в советское время, когда Запад автоматически был нашим противником. Сейчас, особенно после терактов в Нью-Йорке, отношения с США и НАТО стали другими. Немало политиков считают возможным вступление России в НАТО и переход от настороженных к дружеским отношениям с США. А почему бы и нет?
– Нам действительно нужны хорошие и даже дружеские отношения с США и другими членами НАТО, но не за счет утраты нашего суверенитета. К членству в НАТО нас никто не приглашает. Влиятельные силы на Западе категорически против вступления России в НАТО. Россия слишком велика и нестандартна для этой организации. Да и для нас вступление в НАТО означало бы де-факто утрату части нашего суверенитета.
Но для хороших, взаимовыгодных отношений со странами – членами НАТО совершенно не обязательно состоять в этой организации. К тому же мы должны отдавать себе отчет в том, что роль этой организации в последние год-полтора заметно снизилась, причем в глазах той же нынешней республиканской администрации США. В Европе набирает силу процесс формирования относительно автономной и от США, и от НАТО внешней и оборонной политики Европейского союза.
Не менее, чем выстроить новые отношения с НАТО, России сейчас важно определить свою политику применительно к военной составляющей Евросоюза, не затягивать с оформлением механизма сотрудничества Россия–ЕС в оборонной и оборонно-промышленной сфере.
Но еще важнее осуществить перегруппировку сил на постсоветском пространстве. Совместно с рядом других стран СНГ модернизировать систему союзов в этом регионе, чтобы они были реальным механизмом обеспечения безопасности России и наших ближайших соседей и действенным компонентом системы международной безопасности, механизмом реинтеграционных процессов – по крайней мере, аналогичных тем, которые происходят сейчас в ЕС.
«ДЛ»: А какой должна быть позиция России в отношении второй волны расширения НАТО на Восток?
– Несмотря на уменьшение роли НАТО в системе международных отношений, процесс расширения этой организации набрал сильнейшую инерцию. Лобовое противостояние этому процессу со стороны России в силу нашей экономической и военной слабости не дает результатов. Но это не значит, что мы должны безропотно соглашаться на расширение НАТО, даже если подписывается соглашение Россия–НАТО о создании «Комитета 20-ти» в благоприятной для нас форме.
Расширение НАТО исторически неоправданно, оно не служит делу укрепления безопасности на евроазиатском пространстве. Куда продуктивнее Западу было бы вместо расширения НАТО на Восток выстроить совместно с Россией и Китаем более действенные политические механизмы по предотвращению распространения оружия массового поражения и средств его доставки, в том числе применительно к КНДР и Ирану – от чего пока мы все весьма далеки.
Нам не следует при расширении НАТО на Восток создавать кризис, но и нельзя делать вид, что это нас устраивает, подписываясь под очередным документом в отношениях НАТО–Россия. Мы должны официально подтвердить свое негативное отношение к расширению НАТО на Восток и зарезервировать за собой право принять в случае необходимости любые меры по обеспечению безопасности страны.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру