“...имеет очень слабые возможности, уровень знаний весьма посредственный, ни с кем не дружит, во время уроков гуляет по городу, не ночует дома, курит, замечена в воровстве”.
Передо мной — листок бумаги с характеристикой на воспитанницу сельской коррекционной школы-интерната, что находится в четырехстах километрах от Москвы, в маленьком городишке с чистым названием — Белый. Трехэтажное здание с обвалившейся штукатуркой стоит посередине яблоневого сада, кругом трава, цветы и какая-то сказочная тишина. Это единственное место во всей Тверской области, где учат детей, которым врачи поставили диагноз: олигофрения.
— Они у нас почти все такие, трудные и никому не нужные, — рассказывает директор с 20-летнем стажем Зоя Ивановна Ерохина. — Мы же из них людей делаем: все наши выпускники поступают в ПТУ в спецгруппы, получают работу. Недавно ко мне приходила моя бывшая ученица, привела своего ребенка. Вот и получается, что в нашей школе учатся поколениями...
— Да как же они учатся? Ребята-то не простые!
— Учить их сложно, всего у нас девять классов, но образование получается — четыре класса нормальной средней школы. Мы вот тут посчитали: чтобы укомплектовать все классы на следующий год, нам еще нужен тридцать один ребенок — даже запрос в Министерство образования направили.
— Вас недофинансируют, здание требует ремонта, а вы хотите, чтобы учеников было больше?..
— Лучше пусть они у нас будут, чем бродяжками станут. А ремонт мы своими силами делаем. Недавно приезжали “сверху” — ужаснулись, пообещали денег дать, неделю сидим и ждем. Еще спасибо, что обыкновенные люди помогают. Год назад ребятам не в чем было выйти погулять. Сажали их на кровати, обертывали одеялами и открывали окна — вот вам и прогулка.
“Здравствуйте, уважаемая Зоя Ивановна. Пишет вам Наташа. Извините меня, пожалуйста, за мой побег. Живу я сейчас дома у матери, останусь до конца лета, можете пока за мной не приезжать. Сообщила все свои последние новости. Напишите мне”.
— Это письмо от той самой 14-летней Наташи, чью характеристику вы читали, — со вздохом сообщает Зоя Ивановна. — Написала после того, как сбежала прямо перед концом учебного года. Испугалась, что не отпустим домой к родителям-алкоголикам. У нас бывает, что дети убегают. Потом пишут письма, извиняются, просят за ними приехать, потому что ту одежду, которую им здесь выдали, пропили родители, и им даже не в чем вернуться...
У 91 воспитанника школы-интерната родителей или нет, или же их лишили родительских прав; есть и такие, которые от своих детей просто отказались. Подписали заявление в суде об отказе от родительских прав и родители Наташи. Она, вместо того чтобы уехать в лагерь при школе, сбежала домой, где никому не нужна.
— Наташа, несмотря на свой диагноз, очень толковая девочка, хорошенькая, симпатичная, — качают головами воспитатели и неожиданно добавляют: — Лучше бы у нее совсем не было родителей...
Сейчас дети отдыхают в лагере, а администрация тем временем бьется, чтобы найти спонсоров, деньги, учебники. Нашлись самые обыкновенные люди, рядовые москвичи, которые помогают школе чем могут. Вот и на этой неделе они передали детям парты и стулья, чтобы было на что сесть 1 сентября.
К началу учебного года яблони перед школой будут усыпаны плодами, которых, по словам учителей, бывает так много, что, если бы нашлись стеклянные банки, яблочного компота хватило бы на всю зиму. И тогда в интернате совсем запахло бы домом...
Всем, кто захочет помочь детям Бельской школы-интерната, — контактный телефон:
765-78-01.
