Мы сидели у костра с Балу, Маугли, Обезьяной и Сойкой. Волчата и Белочки наконец-то угомонились и мирно посапывали в палатках. Меня тоже клонило ко сну. Чтобы добраться до лагеря скаутов, пришлось проделать нелегкий путь: два часа на электричке, час на автобусе и шесть километров по лесу. “Юный разведчик никогда не жалуется”, — тихо бормотала я, забираясь во влажный после дождя спальник. Только прикрыла глаза...
— Лагерь! Подъем!
“Господи, всего шесть утра...”
— Все на построение! Равняйсь, смирно! Сдать рапорт дежурному по лагерю.
— Звено Грифонов здесь! Звено Камышовых Котов здесь! Звено Черепах здесь!
Звено Кабанов — четыре заспанных пацана мал мала меньше честно пытались подтянуться и расправить плечи.
— Будь готов! — слышится завершающий клич, словно машина времени переносящий в пионерское детство.
Один из скаутских детских лагерей Организации юных разведчиков в этом году решили разбить на берегу Оки под Тарусой. Летний лагерь — это экзамен для юного скаута. Школа жизни. Изнеженные городские дети вовсю борются с отсутствием комфорта. Из удобств, пожалуй, только туалет, самодельный “унитаз” смастерили из толстых веток (даже спинка имеется) — отличная штука! А кругом лес, птички поют...
— Сегодня тоже кисель с луком? — ехидно спрашивает один из ребят (вчерашние дежурные по кухне провалились с обедом).
Скауты сами готовят себе пищу на костре. Получается пока не очень. На “высекание огня” уходит не один час и коробка спичек.
— В лагере от еды отказываться нельзя, а то другие все съедят, а ты голодный ходи, — поучает меня двенадцатилетний Максимка и протягивает НЗ — пакет китайской лапши.
Максимкина мама наверняка лишилась бы чувств, видя, как ее мальчик прет на себе из леса здоровенное бревно, таскает воду и чистит в реке тяжелую сковороду.
— Совсем загоняли маленького, — нудит он, но на открытый протест не решается, иначе лишат гордого звания юного разведчика.
— Сначала ты — нежнолапка, — объясняет мне Максим систему скаутского роста. — Потом нужно сдать разряд на одноглазых Белочку или Волчонка, потом на двуглазого. После одиннадцати лет принимают в Разведчики. После восемнадцати — в Витязи и Дружинницы.
Тем юным разведчикам, что провели в лагере две смены, дают лесные имена. Но с прозвищами — беда.
— Дали ребенку лесное имя Барсук, — рассказывает мне Балу (в обычной жизни — учитель истории). — Хорошее имя. А он прибегает ко мне и говорит: “Почему ребята мое имя на два слова разделили?” Или назвали мальчишку Ветерком, так его Сквозняком кличут. Девочку, девочку назвали красивым именем — Солнечный зайчик. А они — “Глюк”! Ну что с детьми делать? Приходится такое имя выдумывать, чтоб никаких обидных ассоциаций не возникало.
— А на какую специальность мне можно сдать? — спрашивает Максим у руководителя Саши — Обезьяны. Специальность присваивается скауту после сдачи определенных нормативов.
Мы вместе начинаем листать положение о специальностях.
— Может, прачкой? — интересуемся у Максима.
— Нет! Это для Белочек.
— Лыжник? Не по сезону...
— Или друг растений? — предлагаю я. — Очень вдумчивая специальность. И хлопот мало, не то что друг животных...
Но Максим и на это не согласен. Также не хочется ему быть “другом всего мира” и санитаром. Мне лично по нраву пришлась специальность затейницы, и требования сносные: “Быть всегда бодрым, веселым, остроумным и, само собой, затейливым”.
— Мастер на все руки, — продолжает Обезьяна и перечисляет список требований: гвоздь забить, дом обустроить, посуду вымыть и т.д. и т.п.
“Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил”, — мысленно удлиняю я список — и в моем воображении возникает образ идеального мужчины, который, надо думать, в детстве был скаутом.
Сегодняшний день в лагере объявили Днем памяти верных. В 20-е годы советское правительство решило создать новую молодежную организацию — пионерскую, а скаутов объявили вне закона. Старшие руководители были сосланы в Соловецкий лагерь. Скаутская легенда гласит, что Аркадий Гайдар написал историю о Тимуре и его команде после посещения Соловков.
По случаю траурного дня ребята с утра уходят в церковь на литургию. Некоторые собрались причащаться. Юные разведчики — организация православная. Утром и вечером в лагере — общая молитва.
В церковь не идут только дежурные — им нужно приготовить обед.
— У нас супчик получился наваристый, — хвастаются ребята, три банки тушенки положили, хотите попробовать?
А самое любимое лакомство в лагере — какао. Его готовы варить хоть каждый день.
...На вечернем костре Балу рассказывает об истории скаутского движения и о самых достойных скаутах. Вспоминают и царевича Алексея, и создателя программы “Вокруг света”. Аплодировать у костра правила юных разведчиков строго запрещают (“Хлопают лапками только бандерлоги”).
— Сегодня тяжелая программа, — вздыхает Балу, — а вообще-то у костра у нас забавные мероприятия проходят: театр или суд старших, когда ребята судят преподавателей и назначают им наказания.
— Упал, отжался, — звучит рядом. Хулиган Ванечка со вздохом опускается на землю и покорно отжимается. Дисциплина в лагере железная.
Одно из серьезных испытаний — ночевка в лесу на дереве. Тех, кто не испугался, называют Пантерами. Один из ребят на дерево залезть не смог, его нашли утром под кустом. Долго думали, как же его называть, ночь-то в лесу разведчик провел, как ни крути, — так появился в лагере Спящий Ёжик.
Ребята говорят, что в скаутскую организацию они приходят добровольно:
— Когда родители заставляют, сразу отторжение идет, — рассуждают Олег и Стас.
Один из вожатых, Андрей, приехал в лагерь с одной целью — отдохнуть. Потом дети затянули. Сегодня ночью должно состояться торжественное мероприятие — посвящение Андрея в Витязи. После отбоя под покровом темноты мы с руководителями отправляемся в лес. Там Андрей самостоятельно разводит костер. Все усаживаются кружком и рассказывают, почему они пришли в организацию.
Я остро ощущаю сопричастность к таинству, но меня кусают муравьи. За обе ноги. Я терплю изо всех сил, но укусы становятся невыносимыми.
— Я рад, что встретил людей, которые разделяют мои интересы, — говорит Андрей, — любят природу и Россию.
После речей парня отправляют в лес — обдумать свое решение. Решение принято. Андрей теперь Витязь, и на его шее красуется красно-черный галстук.
Я вприпрыжку бегу к лагерю.
“Юный разведчик никогда не жалуется”, — бормотала я, залезая во влажный спальник... Только прикрыла глаза...
— Лагерь! Тревога!
Полночи рыскали по лесу в поисках “потерянного Стасика”. Делали искусственное дыхание. Дотащили бедолагу до лагеря. И разбрелись по палаткам.
Но я счастлива уже потому, что меня не кусают красные муравьи.
