“Коня на скаку остановит!” — это про нее.
Арина, арт-директор крупного западного рекламного агентства, сталкивалась и со скачущими конями, и с горящими избами, и с прочими трудностями современного бизнеса. Ей удается самостоятельно справляться со всем, кроме пресловутого личного счастья. Которое ей никак не удается найти.
Мужчины легко влюблялись в Арину. Веселая, общительная, яркая кареглазая блондинка, она с самых юных лет была душой всех компаний. В институте, где она училась, от поклонников не было отбоя, но их коллекционированием Арина не занималась и на третьем курсе вышла замуж за спокойного, добродушного аспиранта Кольку. В ее представлении он воплощал образ настоящего мужчины — уверенный в себе, несуетливый, умница.
Выражение “как за каменной стеной” не раз мелькало в разговорах о предстоящем браке Арины с Колькой. После свадьбы молодой муж вполне оправдывал возлагавшиеся на него надежды.
— Давай-ка ложись спать, — сказал он как-то Арине в третьем часу ночи, когда они вместе корпели над ее курсовым проектом. — Смотри, уже глаза красные, как у Змея Горыныча. Я сам все доделаю!
Она благодарно прижалась щекой к его плечу, но от великодушного предложения отказалась:
— Ты ведь устал не меньше меня. Что ж, я буду спать, а ты с моей же работой мучиться?! Нет уж, вдвоем быстрее все сделаем!..
Колька пытался спорить, но Арина так и не поддалась на его уговоры. Сварила по новой кофе и зависла рядом с мужем над чертежом.
— Пожалуй, этот случай и стал самой первой моей ошибкой, — говорит мне сегодняшняя Арина. — Зачем было брать на себя то, что муж мог — и хотел! — сделать сам? Женщина должна — да просто обязана пользоваться своим правом быть слабее мужчины. Даже если она на самом деле в тысячу раз сильнее. Но раньше мне это казалось нечестным, лицемерным, мне было совестно взваливать на него то, что по силам самой. Я тогда не знала, что мужчины такого не прощают. И впоследствии отказываются быть мужчинами...
Когда родился Антошка, Арина изо всех сил старалась оградить мужа от домашних забот. Сама вскакивала к сыну по ночам, сама стирала, убирала, гуляла с ребенком — даже по выходным. Она никогда не жаловалась Кольке на усталость — наоборот, гордилась тем, что справляется, что, несмотря на хлопоты с младенцем, для мужа у нее всегда готов хороший обед, а сам он ухожен, наглажен, доволен. К тому же Колька много работал, готовился к защите диссертации — можно ли было грузить его вдобавок еще и бытовыми проблемами! Любые его попытки помочь ей ласково, но решительно пресекались.
Она и не заметила, как получилось, что попытки эти становились все реже и реже, а потом и вовсе сошли на нет. Однажды она попросила мужа почистить картошку — он занялся этим делом с нескрываемым неудовольствием. В другой раз вечером, когда он вернулся со службы домой, отправила его в магазин за сметаной к ужину.
— Знаешь что, дорогая, — он со стуком поставил на пол “дипломат”, — ты дома сидишь, а я только что с работы пришел. Что, неужели за целый день нельзя было сходить в магазин?!
Арину больно царапнули эти слова, но она закусила губу и отправилась за сметаной сама. Ночью даже всплакнула немного, но виду не показала: мешала гордость.
Впрочем, вскоре им стало не до выяснения отношений по поводу домашних дел. Дела в проектном институте, где работал Николай, шли все хуже и хуже, и, несмотря на его кандидатскую степень, зарплаты, которой он раньше справедливо гордился, теперь едва хватало, чтобы свести концы с концами. Арина не стала переживать по этому поводу: она решила как можно скорее сама взяться за восстановление семейного благосостояния.
— Антошке уже пятый год, пора отдавать его в садик, а мне — устраиваться на работу, — объявила она мужу. Тот с усмешкой поморщился:
— Какой смысл? Что ты сможешь заработать — копейки! Видишь, даже у меня сейчас с этим проблемы...
— Надо подумать, поискать что-нибудь подходящее, — стояла на своем Арина.
— Дело твое, — пожал плечами Колька, — если надоело сидеть дома, так и скажи. Только смотри, чтоб твоя “работа” (это слово он произнес с явным презрением) была не в ущерб ребенку. И сообрази, будешь ли успевать забирать его из сада и все остальное!..
Арина успевала все. Заниматься хозяйством и сыном, обихаживать мужа, отрабатывать полную ставку верстальщицей в журнале. Но мужа сей факт почему-то отнюдь не радовал. Особенно раздражительным он стал после того, как зарплата жены начала превышать его собственный заработок.
В тот день Арина примчалась домой счастливая, с тортом и бутылкой вина.
— Меня повысили! — задыхаясь от радости, сообщила она мужу с порога. — Теперь я буду заниматься дизайном издания и получать почти вдвое больше!
— Черт знает что делается в стране! — реакция Кольки в момент остудила ее восторг. — Я, руководитель лаборатории, вкалываю за гроши, а непонятно кому платят такие деньжищи!
— Я не непонятно кто, — обиделась Арина, — я освоила нужную профессию и работаю, между прочим, не меньше тебя…
— Ах, простите, я забыл, что имею дело с крупным специалистом! Как вас теперь называть прикажете: может, на “вы”, по отчеству?..
Арина опешила. И одновременно почему-то почувствовала необъяснимую вину перед мужем. Остатки радости еще бурлили в ее сердце, и ей ужасно не хотелось ссориться.
— Что ты злишься? — Она примирительно взяла его за руку. — Конечно, время сейчас такое, что много несправедливости. Хорошо, что хоть я буду зарабатывать прилично. Деньги-то эти все равно наши общие!
— Ну да, я ведь зарабатываю неприлично! Как ты вообще можешь жить с таким неприличным мужем!..
…Бутылка вина так и осталась нетронутой, а торт с удовольствием слопали вернувшиеся с прогулки Антошка с соседским пацаном.
Арина сегодняшняя с трудом переводит дыхание и затягивается очередной сигаретой. Чувствуется, что обида на мужа жива в ней до сих пор:
— Я ведь ни разу не упрекнула его, не потребовала, чтобы искал другую работу, чтобы приносил нормальные бабки... И про свои успехи старалась рассказывать поменьше. Я не особо рвалась делать карьеру — просто нужны были деньги. Да и удача сама плыла в руки: сначала бывшая сотрудница предложила перейти на более выгодную работу, потом пригласили в другое место, уже на руководящую должность. А у него — все та же лаборатория, все та же сумма “на руки за вычетом”…
Через некоторое время из комнаты в коммуналке семейство перебралось в купленную Ариной новую трехкомнатную квартиру. Николай сразу занял твердую позицию: квартира не моя, ничего делать в ней не буду! Арина сама торговалась с мастерами, делавшими ремонт, сама следила за их работой, сама бегала по магазинам, выбирая плитку, обои, сантехнику…
Когда она приобрела подержанный “Фольксваген”, доселе не пьющий Колька пристрастился к спиртному. А может быть, это было случайное совпадение?.. Так или иначе, с тех пор он стал выпивать все больше и больше. Набравшись под завязку, принимался оскорблять Арину, обвинять ее в своей загубленной жизни.
— Что тут скажешь? — вздыхает она. — Ведь он прав. Мне не следовало самой тянуть семейный воз. Умная женщина сумеет заставить мужика пахать на себя, а я превратила его в полное дерьмо. Выходит, я сама и виновата. Только от этого не легче...
Они расстались после того, как Арина завела домработницу. Узнав об этом, Колька надрался до зеленых чертей и орал на весь дом, что жена у него безрукая, никчемная и вообще сука. “Сука” явилась последней каплей в чаше Арининого терпения.
Колька против развода не возражал — сказал только, что от такой стервы, как Арина, этого давно следовало ожидать. Несмотря на горечь, она обменяла его комнату в коммуналке с доплатой на однокомнатную квартиру. Но он даже спасибо ей за это не сказал.
— Урод! — поставила Кольке диагноз лучшая Аринина подруга. — Стоит ли из-за такого расстраиваться? Да ты на себя посмотри — и чего столько лет возле него пропадала?.. Теперь твоя жизнь только и начнется!
Оставшись одна, Арина действительно почувствовала, как кровь бурлит у нее в жилах. Ведь, будучи мужней женой, она и во сне не помышляла о других мужчинах. Теперь руки у нее были развязаны, и Арина — красивая, обеспеченная, уверенная в себе — решительно шагнула навстречу новым впечатлениям, новым встречам, новой любви.
Она искала только любви и душевного тепла — ей было совершенно наплевать на социальный статус или материальное благосостояние потенциального кавалера. Но все оказалось совсем не так просто, как она представляла себе поначалу.
— Начался какой-то парад альфонсов. Один то и дело норовил погулять в ресторане за мой счет, другой бесконечно занимал деньги, третьего я по своим каналам раз пять устраивала на работу — его везде что-нибудь да не устраивало. И все без исключения жаловались на жизнь, завидовали моему благополучию и ныли, ныли, ныли…
— А чего ты удивляешься? — пожала плечами лучшая подруга. — Общаешься с разной шелупонью, среди которой если встречаются порядочные мужики, то они тебя боятся, обходят стороной. Зато захребетники так и липнут. Сук рубить надо по себе!
И она нашла такого — представительного, делового, богатого. Местами даже симпатичного. Гендиректора какого-то ОАО, торгующего рыбой, колбасой, стройматериалами и — ни к селу ни к городу — музыкальными инструментами. Несмотря на такой непрезентабельный род занятий, рыботорговец был хорошо воспитан, образован, эрудирован. Доходы от его деятельности значительно превышали Аринины заработки, и это вселяло надежду.
Он называл ее “моя прекрасная бизнес-леди”. Арина отмахивалась: мол, до бизнес-леди мне еще далеко! Она рассказывала ему о своей работе — он слушал немного снисходительно, но внимательно, с пониманием. Она спрашивала у него совета — он давал его не задумываясь, не относясь серьезно к ее делам. Арину это не задевало: она вовсе и не собиралась следовать его советам.
Наверное, у них была любовь — сейчас она уже толком и не знает, а тогда не сомневалась. Особенно в Париже, где они провели свой первый совместный отпуск. Рыботорговец с купеческим размахом бросал к ее ногам этот необыкновенный город — она смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке. Ей было неловко оттого, что кто-то другой, пусть даже любимый и близкий, по три раза в день платит за нее в ресторанах, тратит огромные деньги на лучшие места в Гранд-Опера, дает ей возможность шиковать в “Лидо” и “Мулен-Руж”...
— Ну, выбирай, что мы тебе купим! — сказал он ей, когда, накануне отъезда, они отправились в шопинг-поход по парижским магазинчикам.
— Да не знаю… Вроде мне ничего особо не нужно…
Глаза разбегались от витринного изобилия, но ткнуть пальчиком и сказать — хочу то, хочу это! — Арина стеснялась. Правда, увидев потрясающей красоты сумочку, она не выдержала, незаметно отделилась от своего спутника и бросилась к кассе — платить.
— О, бизнес-леди желает сохранять независимость! — насмешливо провозгласил рыботорговец, появившись за ее спиной. — Что ж, не смею покушаться на вашу самостоятельность, мадам!..
— Ему был очень неприятен мой поступок, а я только теперь поняла почему. Мужик хотел выглядеть этаким волшебником, исполняющим любые желания, а я его обламывала. Не хочу, не надо… Мол, сами с усами, обойдемся без сопливых. Тем не менее сразу после этой поездки мы поженились. И он сразу принялся ревновать меня к моей работе. Дня не проходило, чтобы он так или иначе не подчеркнул, что до бизнес-леди мне еще далеко, что руководитель из меня никакой, что мне следует поступить так-то и так-то. Если я все-таки делала по-своему, а это случалось нередко, он буквально приходил в бешенство, язвил, что дурака учить — что воду ситом носить. Желание подловить меня на том, что я чего-то не знаю, не умею, не понимаю, превратилось у него в навязчивую идею. Такое впечатление, что он вступил со мной в бесконечное соревнование — кто умнее, хотя я никогда не оспаривала его превосходства. Поначалу я реагировала на его критику болезненно, даже плакала иногда, и это ему нравилось. А когда реагировать перестала, начала его раздражать. Он совсем другой человек, нежели мой первый муж, но ему, так же, как и Кольке, трудно было рядом со мной чувствовать себя настоящим мужиком...
Карьерная лестница Арины, словно эскалатор, продолжала нести ее вверх. А ей после развода с рыботорговцем хотелось только одного — любви, семейного тепла, бесхитростного женского счастья, всего того, чего она до сих пор так и не знала. Поэтому, встретив очередного преуспевающего бог-знает-чем-торговца, Арина решила применить на деле накопленный ею жизненный опыт. Она пошла на отчаянный шаг — бросила работу, объявила возлюбленному, что шикарная квартира досталась ей по наследству, а дорогая иномарка — последнее “прости” бывшего мужа. Она прикинулась беспомощным существом, захлебывающимся в волнах сурового житейского моря.
Вот уже почти полгода они живут вместе. Арина обнаружила у себя незаурядные актерские способности. Она научилась капризно надувать губки и мелодично щебетать ни о чем, лежать на кровати с мокрым полотенцем на лбу, когда болит голова, и трогательно жаловаться на чудовищную усталость после посещения супермаркета, пугаться грозы и горько плакать, если бог-знает-чем-торговец ни разу не позвонит ей домой в течение дня.
Теперь она может без стеснения скупать в магазине туфли десятками пар и, отодвигая неприглянувшееся блюдо в ресторане, просить заказать ей что-нибудь другое.
Чем дальше, тем лучше ей удается новая роль. Иногда игра нравится, иногда становится тошно.
Счастлива ли она?
— Кто, я?.. — переспрашивает Арина. — Да, будущий муж (он успел развестись с прежней женой и сделать мне предложение) не сомневается, что без него я обречена на верную погибель, и потому относится ко мне нежно и трепетно — именно так, как я всегда мечтала. Только ведь это уже не я. Меня больше нет.
