Очередное явление миру Бориса Ельцина, решившегося впервые в истории национального театра сыграть за раз две
роли – и Хлестакова, и Городничего, было исключительно удачно срежиссировано
и во времени, и в пространстве. По времени ельцинский выход с цыганочкой совпал
с личным триумфом президента Путина
на саммите «семерки», много лет переходящей в «восьмерку». Пространством же для инсталляции стали виртуальные просторы покойного СССР, которые все еще ассоциируются с не менее виртуальным союзом России и Белоруссии – Русобелией.
Считать простым совпадением хамоватое напоминание Ельцина о себе, любимом («Постоянно, каждый день, встречи с министрами, с Касьяновым, Путиным. Я определенно – гарант стабильности»), и путинский «прорыв» в Канаде было бы просто наивно.
В эпоху суховато-сдержанного, предельно корректного Владимира Путина мы как-то подзабыли эскапады болезненно-ревнивого, по-детски тщеславного первого президента, мгновенно переходящего от благодушия к ярости раненого дикобраза. Смешно было бы интересоваться у ЕБНа, что ему мешало при власти ежедневно встречаться с министрами, а не напропалую день-деньской «работать с документами». Уж не необходимость ли регулярно пожимать руку Сергею Ястржембскому? Зато просто представить, как бы реагировал сам Ельцин, доведись ему быть в нынешней шкуре Путина. Помощникам потом пришлось бы полгода объяснять общественности, что президент хотел сказать нечто совсем другое…
Но что сделано, то сделано. В день, когда «мировое политбюро» фактически проголосовало за переизбрание Путина на следующий президентский срок – а как иначе можно воспринять решение о проведении в 2006 году заседания «восьмерки» в России, – в Горках ельцинских поняли, что под эпохой «уральского медведя» окончательно подведена черта. Владимир Владимирович не только популярнейший национальный политик, но на международной арене один из признанных лидеров, не нуждающийся ни в чьей опеке. И тем более снисходительном покровительстве.
Поучатель из с. Бутка
Собственно, в стране это сделано давно, еще при политической жизни самозваного ныне гаранта. Но еще в те времена и страна перестала интересовать «семью». Именно в отношениях с Западом, а не родной деревней Бутка Ельцин самореализовывался, возносил себя на пьедестал, комплексовал, испытывал ощущение триумфа и унижения. Словом, жил глубокой эмоциональной жизнью. Его хваленая непредсказуемость и была сублимацией этих отношений, ставших как бы сутью его дряхлевшей натуры.
Даже после отставки получивший от Госдумы гарантию собственной семейной неприкосновенности Ельцин оставался в этом виртуальном домене, принимая визиты то Коля, то Клинтона. Создавалась иллюзия того, что ЕБН остается для всего остального мира, кроме, естественно, собственного Отечества, решающей имиджевой деталью современной России. Что только он, прозорливый, может ответить миру на вопрос: «Who is Mr Putin?» А главное – без его моральной поддержки и личных связей за границей бывшему кагэбэшнику вообще нечего делать: не поверят, не пригласят, не отметят.
Собственное признание для Бориса Николаевича братьями по правящему классу было на порядок важнее признания прав и интересов его родной страны. Да и в «семерку» при нем Россия входила неоднократно, каждый раз давая повод острякам говорить то о приставном стуле для Москвы, то о «семи с половиной».
И надо же было такому случиться, что именно сейчас, при Путине, страну, кажется, наконец-то признали своей в планетарных верхах. Даже наш жест по списанию оставшихся африканских долгов еще Союзу лишний раз подчеркнул почти равный российский статус во всех важнейших для современного мироустройства делах.
Ну как, скажите, снести такую обиду «первопроходцу демократии». Нет, Ельцин не впервые рвется из своей лечебной барокамеры поучать наследника. То ЕБНу не по душе пришлось возвращение к александровской мелодии государственного гимна, то первый пенсионер страны вскользь покритиковал Путина за слишком большие уступки тому же Западу.
Но если прежние реплики за политической сценой можно было хоть как-то объяснить логически – старая неприязнь Ельцина к символам режима, так его опустившего, непонимание стариком путинского примата экономики над политической трескотней и позерством, – то громкая поездка ЕБНа в Минск выглядит скорее жестом отчаяния.
Как всегда, сгоряча Ельцин однозначно встал на сторону Лукашенко в споре того с Путиным, даже приблизительно не просчитав последствий «объединения по сценарию батьки». Желание объявить себя хоть в плохонькой, но загранице перевесило все соображения здравого смысла.
Но эффект вышел прямо противоположный задуманному. И страна, и тот же многократно упомянутый уже Запад воочию лишний раз убедились, от какого наследства пришлось отказываться Путину, от какого вообще кошмара Россия избавилась в последний день 1999 года.
Два мира – две судьбы
По сути, похвальба Ельцина о своем немеркнущем влиянии на ход российских событий – это нечто из серии бессмысленного рывка наших десантников в Боснии или поворота самолета Примакова над Атлантическим океаном. Ельцин, не скрываясь, зарезервировал собственную обиду на весь просвещенный мир, который давно не нуждается в посредниках в отношениях с Путиным, и остался на бобах.
Впервые, пожалуй, действующий президент построил своего предшественника, публично заявив, что у нас, мол, демократия, а потому любой гражданин волен высказывать свое мнение. Вместо особого внимания к откровениям царя Бориса – приглашение тому и в дальнейшем пользоваться плодами демократии на общих основаниях.
Конечно, можно говорить при этом о демонстрации Ельциным желания вернуться в большую политику, о его прорвавшемся-де сожалении о преждевременно завершившейся карьере, наконец, о подспудном намерении претендовать на пост президента гипотетического союзного российско-белорусского государства. У нас, как подтвердил президент, свобода мнений. А Ельцин всегда был любимым объектом высоких политологических спекуляций.
Фактически же мы присутствуем при разрешении подспудного конфликта: два мира – две судьбы. Плоть от плоти коммунистического великодержавия, Ельцин никогда не сможет понять сути внешнеполитических маневров президента. Оценить российский курс после событий 11 сентября. Желание Путина интегрировать Россию в реальный мир на основе компромисса, а не истерик с бряцанием ядерными боеголовками, переходящих в жаркие лобызания с «другом Биллом». Ельцин не сможет оценить и подтекста ряда обидных для квасных патриотов путинских политических уступок ради реальных экономических выгод.
Бывший президент даже не замечает, как его, считавшегося чуть ли не кукловодом нынешней администрации, самого унизительно дергают за нитки с намерением превратить в таран против Владимира Путина. Исходя, видимо, из старой притчи: дедушка старый – ему все равно. А потому разноликие визитеры Горок ельцинских то пытаются вывести ЕБНа на разговор о нынешнем состоянии свободы слова, то просто в глаза льстят ему, похваливая его прекрасную форму и неизгладимый интеллект. Эти лукавые визитеры прекрасно знают, при каких обстоятельствах дедушку заносит, и смело моделируют такие ситуации.
На этот же раз, кроме столь свойственной Ельцину ревности, масла в огонь подлила и книга Строуба Тэлботта, в которой отставной американский дипломат-россиявед нарисовал совсем уж памфлетный портрет «друга Бориса».
Все вместе и подтолкнуло Ельцина к столь эпатажному напоминанию о собственной персоне: «Везде я активен. Умственно активен, физически активен».
Как водится, Владимир Путин повел себя достойно. Да и трудно себе представить, чтоб он стал бы всячески ущемлять бывшего, подобно тому, как сам Ельцин куражился над пенсионером Горбачевым, осмелившимся высказать что-то не слишком лицеприятное о политике Кремля того времени. Напомню, что тогда Горбачева то лишали заграничного паспорта, то охраны, то части помещений «Горбачев-фонда».
Ответ президента – это ответ сильного, уверенного в себе политика, который вряд ли когда-нибудь опустится до коммунальной склоки. Ну, а Борис Николаевич очень кстати напомнил нам о нашем недавнем прошлом, с которым мы, как и завещал классик, расстаемся, смеясь.
