Дарить первым лицам государства лошадей — традиция древняя. Особенно на Востоке. До сих пор многие азиатские наследные принцы, короли и президенты являются крупнейшими коневладельцами. И то, что Владимир Путин получил в подарок от короля Иордании Абдаллы Второго трех чистокровных арабских скакунов, — не событие. Предыдущему президенту тоже скакунов дарили, да и многие наши политики имеют своих лошадей, полученных в дар от владык восточных стран разной степени отдаленности. Чахнут эти дареные лошади где-то на частных конюшнях. И несмотря на то, что уход за ними — хоть куда, участь их незавидна...
Арабским скакунам Путина уготована иная судьба. Им не дадут загнуться от сытого безделья. Впервые президентские лошади отданы на Центральный московский ипподром для участия в скачках. И уже, может быть, в этом сентябре можно будет делать ставки на скакунов, принадлежащих главе государства.
Впрочем, насчет сентября — это еще вопрос. Причем решаться он будет не в Администрации Президента. Для лошадей на ипподроме начальник — только тренер. И только он знает, когда их можно выпускать на скачки. (Для тех, кто уже забыл: скачки — это когда галопом и под жокеем, в отличие от бегов, когда с экипажем и рысью. — Л.Ш.) Президентским лошадям выделили лучшего мастера-жокея Магомета Каппушева, который и готовит их основательно к грядущему триумфу. “Потому что если поторопишься, — говорит Магомет, — то можно выступить один раз, но он же будет последним. “Сломаешь” лошадь”.
А пока дар монарха Иордании — три лошади арабской породы, цена каждой из которых приблизительно равна годовому бюджету небольшого города, стоят в самой обычной конюшне ипподрома, за простым амбарным замком. Их соседи тоже — сплошь чистокровные. Распорядок дня у всех аристократов одинаковый. Никаких привилегий для президентских скакунов нет. Кормят их так же, как остальных: овсом, сеном, яблоками, изюмом. Причем есть изюм — привычка вовсе не арабская, этому они уже здесь — на ипподроме — научились. Ну и сахаром балуют, само собой. Спортивные нагрузки — такие же, как у всех. Даже чуть побольше, потому что отстают они в подготовке от ровесников: поздновато отдали.
До того как попасть в Россию, жеребцы Ибн Маруф и Хаким, а также кобыла Айзис бегали в табуне и, хотя принадлежали королю Иордании, вряд ли задумывались о своем высоком положении. Теперь — другое дело. И единственное, чем эта троица отличается от остальных скакунов, так это повышенным вниманием со стороны журналистов. Им уже не нужно объяснять, как позировать перед камерами. Они уже знают, что если Магомет их в “тихий час” выводит из конюшни, значит — фотографировать будут. И сами, безо всяких команд, принимают красивые позы, выгибают шеи и строят глазки. И лошади, оказывается, любят пококетничать.
“А как я их объезжал в первый раз! Весь ипподром сбегался смотреть, — рассказывает Магомет. — Такое родео было! Ибн Маруф — тот еще ничего, привык дня через два. А Хакима я две недели приручал. Уже, кажется, устал, успокоился, но садишься на него — опять глаза кровью наливаются, и давай меня на измор брать. Лягается, сбрасывает, а если меня выбросить из седла не может, то сам вместе со мной падает. Он даже не ржал: он — ревел как бык, которого режут...”
Все трое, несмотря на то что братья и сестра, характерами не похожи. Да и внешне их не перепутаешь: у всех разные “лица”. Айзис и Хаким темно-серой масти, но у Айзис (сразу видно — дама!) глаза с зеленоватым отливом, глубокие, как у кошки. Хаким отличается тонкой душевной организацией. А Ибн Маруф, светло-серый в яблоках, — всеобщий любимчик. Очень общительный, кокетливый и любопытный. “Как непослушный мальчишка, повсюду лезет, все ему надо узнать, на вкус все надо попробовать. Вон “боевые шрамы”, — Магомет показывает царапину на лошадином носу, — залез в чужой ящик с сеном, морду ободрал. У всех отдых — кто поспит, кто просто полежит, а этот все чем-то занят: то подстилку (это опилки, которыми покрывают пол в стойле. — Л.Ш.) перекопает, а то встанет на задние ноги, передние на перегородку поставит и за соседом подглядывает. Но мне его характер нравится — настоящий мужской характер! Упрямый. Иного отругаешь, прикрикнешь — он в сторону. С одной стороны — хорошо, что слушается. Но именно те, кто с норовом, как правило, и побеждают”.
Магомет о лошадях говорит так, как не всякий влюбленный говорит о предмете своей любви, — заслушаешься. По словам директора ипподрома Жуковского, он — один из самых талантливых жокеев страны, занимается лошадьми всю жизнь, можно сказать — вырос среди них. Его отец, сейчас заслуженный тренер России, еще в советские времена на протяжении 10 лет признавался лучшим жокеем. А с Путиным Магомет познакомился в 2000 году, когда работал у Шаймиева, заядлого любителя лошадей. Путин приехал в Казань смотреть скачки, где Магомет семь раз из семи заездов приходил первым, причем на разных скакунах.
Потом в Москве возобновил работу Центральный ипподром, и Магомет перебрался работать в Москву. А этой весной — как снег на голову — предложение: взять на воспитание президентских лошадей.
А воспитание это требует немало — поистине надо работать как лошадь. В 4 утра уже в конюшне: менять подстилки, поить, седлать, объезжать. Потом подопечных обязательно моют из шланга и чистят. Потому что если не помыть, то лошадь будет себя чувствовать усталой — не станет есть, а тогда и сил не будет для спортивных рекордов. Кстати, моют лошадей специальным лошадиным шампунем с кондиционером! Даже тремя: один для гривы, другой — для хвоста и третий — для шерсти.
Сам президент — человек занятой, но все же навещал своих питомцев. В июле на ипподроме проводились соревнования по верховой езде на Кубок президента — Путин заходил в конюшню, угощал скакунов сахаром. А раза два в неделю тренер Путина по конному спорту (президент, оказывается, не только английский язык изучает) обязательно заходит проведать лошадок. А вот тот день, когда готовые президентские скакуны впервые выйдут на дорожку, анонсироваться не будет. “Вот когда выиграют — тогда и поговорим. Оценкой для лошади является не старт, а финиш”, — говорит директор ипподрома Жуковский. А еще он считает, что политик на коне — это совсем неплохо. “Я знаю только одного государственного деятеля, который предпочел лошади броневик, и мы знаем, что из этого вышло”, — смеется он. Лошадь и вправду гораздо обаятельней броневика. Да и как символ — поэффектнее.
