Еще не улеглась боль после трагического ухода Сергея. В “МК” у поэта и журналиста Золотусского остались верные друзья. Он всегда помнил, что именно здесь напечатали его первые стихи. Однажды Сергей принес мне свой рассказ “За тысячу долларов”. Он поразил психологической точностью и напряженностью сюжета.
Этот рассказ с новым названием предлагаем читателям.
ой должен был начаться сразу после стриптиза. Олег стоял в раздевалке, смотрел на воздушные женские тряпки и бинтовал кисти, старался — потуже... Он чувствовал, как страх вновь, будто новокаин, мертвит его тело... Чтобы настроиться, стал вспоминать те свои встречи, в которых побеждал. Их было немало за пять лет занятий боксом и два года — карате... Но на таких условиях он не бился еще ни разу — без судьи, без секунданта...
Собираясь на поединок, Олег не колебался, даже не нервничал. Ему светил срок, светил — ни за что... Спасти его могла только энная сумма денег. Все, что можно было продать, было продано, все, что можно было занять, занято... И все равно не хватало. Тогда один из знакомых ему “братков” свел его с Рыжим... И Олег даже обрадовался: а чего бояться? Он вспомнил, как хотел повеситься в камере... Как ходил потом на свидания со следователем, парализованный ощущением заполонившей весь окружающий мир враждебности... Нет, он не с противником будет биться, а с тем, прятавшимся в тысячах глаз, в самом, казалось бы, уплотнившемся воздухе, хозяином зла, выбравшим его — Олега...
В два часа ночи он приехал на место (бой начинался в три). Заведение называлось “Голубой дракон”: по фасаду двухэтажного особняка извивалось неоновое чудовище — в разинутой пасти жадно метался красный язык... Рядом с домом паслось целое стадо иномарок.
...А внутри, в ресторанном зале, из могучих звуковых колонок били тамтамы и вился изнывающий женский голос... по стенам метались гигантские тени, и Олегу показалось, что идет уже бой, но это две девушки на помосте изображали лесбийскую любовь... По углам помоста торчали резные столбики — через час между ними натянут канаты... Из ресторанного полумрака материализовался Рыжий:
— Здорово, боец. Кликуху надо тебе какую-нибудь придумать, чтобы тебя объявить...
— А чего думать, скажи: “Бешеный бык”!
— Нет, старо... “быков” всяких много... Так: Олег... Олег... Во — Копыто! Олег Копыто — нормально! Коротко и запоминается. Карате у тебя какой стиль?
— Киу-кушинкай.
— Пояс есть?
— Зеленый.
— Будет черный — чтоб уважали... Ну ладно, как девки закончат — будь готов. Остальное — как договорились...
...Олег закончил бинтовать руки и стал прыгать, стараясь выше ввинтиться в воздух, одновременно молотя по нему руками... Внезапно дверь в раздевалку распахнулась, и ввалилась мужская компания. “Соперник пожаловал”, — понял Олег, его сердце сорвалось и понеслось во весь опор... Он разглядывал этого парня исподволь, практически не поворачиваясь в его сторону, но видел все... Тот быстро переоделся, оставшись в одних облегающих велосипедных трусах, легко сел на шпагат, потянулся... Потом товарищ медленно поднимал его выпрямленную ногу, пока не прижал ее к голове... Хороша была у парня “растяжка”! Приятели называли его Борисом. Держался он так, будто Олега в этой комнате вовсе не было...
Легко бросил свое тело на массажный столик, другой, пришедший с ним, стал разминать его... “Значит — без секундантов...” — Олег в упор посмотрел в глаза Борису... и не увидел в них себя, словно смотрел в черную текучую воду. Борис был фанатично темен лицом, глухая непроглядная ночь плескалась за этим крепким, будто башня танка, лбом... Все его тело, даже спина и плечи, поросло длинным черным волосом, руки были туго набиты мышцами, на бицепсах голубели вены... “А ведь он потяжелей меня будет...” Высасывающее, вытягивающее душу чувство одиночества охватило Олега, и казалось ему, что бредет он из последних сил через огромное снежное поле...
...Вбежали стриптизерши, голые, разгоряченные, парная нежная их плоть словно растворялась в воздухе...
— Копыто, на выход! — крикнули в дверь...
Олег встряхнулся: “Ну все, теперь — недолго...”
...Канаты уже натянули. Рыжий стоял на ринге, держа микрофон, и орал:
— Олег Копыто — мастер спорта по боксу! Черный пояс киу-кушинкая!
Олег вышел в центр и поглядел вниз, не стал ни кланяться, ни поднимать в приветствии руки. К нему были обращены словно отлитые из пластика лица, и странно одинаково у всех у них припухали губы по углам рта... цедилась из черных провалов глаз та самая мертвящая душу угроза... Олег услышал, как шуршит кровь в его жилах. “Хорошо, ребятки, я вам устрою цирк...” И вдруг пришла свобода — неукротимая, радостная, она наполнила тренированные мускулы, Олег быстро погружался в себя, захлопывая все створки... и стал кружить по рингу, ведя бой с тенью и не обращая уже ни на кого внимания...
— Господа! — торжественно провозгласил Рыжий. — На ринге непревзойденный кикбоксер Боря Троглодит!
...И зал откликнулся утробным удовлетворенным ворчанием... И вспыхнуло в мозгу у Олега название где-то прочитанной заметки: “Троглодит ест своих жертв живьем...” Но уже завертелось все, как на ускоренной киносъемке: появление его противника, какое-то шебуршание среди зрителей — шуршание купюр, деловитые неторопливые переговоры... “Ставки делают”, — отметилось механически... Он не помнил уже ничего и про все забыл: где жил, кого любил, о чем мечтал, во что верил... Жило только тело — боевая машина, а мозг стал лишь пультом управления... Гонг! Троглодит пошел на него, просто пошел, даже не приняв стойку, будто желая поздороваться... И словно вылетела из-под него его нога, хлестко, мощно — “маваши” в голову... Олег едва успел отпрянуть, лишь ветерок скользнул по щеке, а Троглодит, развернувшись, бил уже пяткой... “Вертушки” его следовали одна за другой... Олег уходил, бил навстречу: жестко, будто сделанные из дерева, скрещивались их руки и ноги, раскаленный воздух обжигал легкие, а капли “вражеского” пота, попав на кожу, казалось, старались прожечь ее... Троглодит без устали наслаивал атаки. “Хочет раскрыть меня, — понял Олег и не спешил отвечать, — пусть пар выпустит, потом поговорим...” Вдруг Троглодит остановился. Олег тут же воткнул два раза — быстро, по-боксерски — свою левую прямо ему в лицо... В зале заинтересованно загудели... Но Троглодит только чуть пригнулся, он топтался на месте, пошевеливал плечами — ждал. Правая, прижатая к груди, взведенная, как пружина, рука Олега отяжелела, словно зажала лом: “Надо бить”... Троглодит приглашающе выставил челюсть... “Ну что ж”. ... Левой — попал! Следом выстрелила правая — обтянутый кожей кулак, заряженный бешеной энергией всего тела... Острая, парализующая боль пронзила кисть: Троглодит в последний момент пригнулся, выставив под удар свой гранитный лоб... В следующее мгновение Олег почувствовал, что его смахнули с пола! Он грохнулся на спину, с ужасом ощущая свою беззащитность. Но это был еще не удар, это была подсечка. А удар, таранный удар на добивание, он наблюдал как в страшном сне — страшно медленно и неотвратимо... Олег только начал подниматься, но Троглодит впечатал его голову в помост своим кулаком. Олегу показалось, что его череп размозжила вагонетка, хруст кости, наверное, слышали все. Рот мгновенно наполнился кровью и крошевом зубов...
...В зале нарастал пещерный рык поднимающегося на задние лапы зверя... Троглодит победно вскинул руки, мерно вздымались замшелые плиты его груди... “Ах ты, сука... — Олег вскочил, выхаркнул за ринг кровавую кашу. — Ну, сука...” Штормовая волна ярости несла его... Троглодит обернулся и опять, как вначале, быстро и деловито направился к нему... Но Олег опередил его, с лета пробил... даже не “маваши” — оно бьется сбоку подъемом стопы, Олег ударил пяткой — снизу вверх, как бы апперкот ногой в подбородок — это была его фирменная заготовка... Троглодит вскрикнул и пошатнулся... Олег близко, очень близко увидел недоуменные “пьяные” его глаза... “Поплыл!” — и Олег повторил удар... так же, в ту же точку... Троглодит ухватился рукой за канат, но не удержался — опустился на колени, задумчиво глядя в пол... А чудище за рингом уже стояло в полный рост, било в свою косматую грудь, многоголосо ревя:
— Мочи его, Копыто! ...Убей!!
“Либо — ты, либо — тебя...” — и неожиданно для себя самого Олег почувствовал, как безумный, дикий звериный крик раздирает ему горло, вспыхнули в мозгу уголья драконьих глаз... И разбежавшись, он прицельно пробил что было мочи по опущенной голове Троглодита — словно по футбольному мячу...
...И повернулся, ощерившись кровавым ртом, и воздел руки, приветствуя того, кто бесновался за канатами...
