Аркадий Укупник: Высоцкий бегал за мной со шляпой

Известный певец стал жертвой собственного хита

  Аркадия Укупника в свое время люто ненавидели невесты. Невесты, которым так и не суждено было стать счастливыми женами.
     “Я на тебе никогда не женюсь, я лучше съем перед загсом свой паспорт!” Помните эту веселую песенку? Вот-вот! Его, Аркадия, бессмертное творение. И казалось бы, песенка довольно незамысловатая, а слушается до сих пор на одном дыхании. Хит, одним словом.
     ...Озорные кудряшки, маленькие очки и озорные чертики в глазах — так описывают внешность Аркадия его поклонники и поклонницы. При этом всегда особенно отмечаются именно чертики.
     А лично мне женская солидарность и злость на разлучника влюбленных сердец долго не давала покоя. Поэтому в самом начале нашего разговора я первым делом спросила о наболевшем...
    
     — Аркадий, неужели не стыдно? После вашей песни про съеденный паспорт в стране едва не случился демографический кризис. Я слышала, что некоторые мужчины до сих пор загс за километр обходят.
    
— Все не так страшно, как вы расписали. Это был просто хит, который многим запомнился. И не более того. Может, сменим тему?
     — Хорошо. Как известно, вы закончили МВТУ имени Баумана, один из самых серьезных технических вузов страны. И вдруг крен в сторону музыки. Что за этим стоит?
    
— Ничего особенного. Жил я в маленьком городе — Каменец-Подольском Хмельницкой области. Мои родители работали обычными учителями в школе. Папа преподавал математику, а мама — русский язык и литературу.
     Я довольно прилично учился. С раннего детства занимался музыкой, при этом никогда не думал, что это увлечение надолго. В то время гораздо престижнее было работать инженером. Инженер получал сто шестьдесят рублей, а иногда и сто восемьдесят, если с прогрессивкой.
     Мой двоюродный брат поступил в Бауманский институт, а через несколько лет я решил пойти по его стопам. Собственно говоря, в нашей семье место моей учебы даже не обсуждалось.
     — Мне говорили, что музыку вы не забросили, даже поступив в институт...
    
— Я играл в студенческом ансамбле. Бауманский институт, между прочим, один из самых музыкальных вузов Москвы. У нас был свой джаз-клуб, его возглавлял Игорь Бриль. И каждое воскресенье устраивались выступления рок-групп, и не только. Уже на первом курсе я увидел Никольского, Макаревича, Высоцкого...
     — Видимо, кто-то из них обратил на вас внимание и предложил помочь в карьере?..
     — Нет, все не так. На последнем курсе я активно выступал в знаменитом ресторане в Архангельском. В нем тогда все гуляли — от Высоцкого до Галины Брежневой.
     — Каким вы запомнили Высоцкого?
     — Костяк “Таганки” обычно к нам приезжал слегка навеселе. Они устраивали что-то типа “капустников”, общались. Помню, однажды я им что-то играл на скрипке, а Высоцкий бегал за мной со шляпой в руке — собирал деньги.
     — Какое впечатление производила Галина Брежнева?
   
  — Знаете, мы клиентов запоминали по их любимым песням. Брежнева, например, любила песню “Травы, травы”. Стоило ей зайти, как для нее эту песню исполняли раз десять подряд.
     — Разве не унизительно петь в ресторане?
     — У каждого свое мнение. Многие музыканты высокого класса в то время работали в ресторанах, и в этом не было ничего такого. По сути, только там можно было заработать неплохие деньги. В Архангельском одновременно со мной работала Лариса Долина. Ее исполнение песни “Сани” произвело тогда на всех впечатление разорвавшейся бомбы. До этого подобным образом пели только западные звезды, и вдруг наша советская девушка с таким голосом!
     — Вы за ней не ухаживали?
     — Да вы что?! Во-первых, Лариса была солисткой. Для меня так просто недосягаемая высота. Да и проработала она всего месяц...
     — Аркадий, и все же... Как произошло превращение из ресторанного певца в профессионального музыканта?
   
  — Ну, как сказать... Я пытался проникнуть в разные ансамбли. Как-то пришел на прослушивание в группу “Веселые ребята”. На клавишах там играл Александр Буйнов, солировали — Глызин и Барыкин. Я кое-что сыграл на бас-гитаре, вроде всем понравился, но руководитель группы Павел Слободкин вдруг стал мне задавать административные вопросы. Я сломался на первом же. Слободкин еще добавил: “Без московской прописки я вас оформить не могу”. В Москонцерте в те времена к этому фактору строго относились...
     Потом я познакомился с Юрием Антоновым. Он меня прослушал и пригласил работать. Его ансамбль относился к Московской областной филармонии, там с пропиской дела обстояли несколько проще. К тому же я уже заканчивал институт, и меня распределили на авиационный завод в Подмосковье. Ой, как мне не хотелось туда идти, если б вы знали!
     — Кто вам помог “откосить”?
     — Ресторан... Туда часто захаживал один чиновник из Министерства авиационной промышленности. Меня с ним познакомили. Мы сели, выпили бутылку коньяка, и следующим утром в руках у меня была бумага — открепление от распределения.
     — Вот она — долгожданная работа!
   
  — Не совсем. По закону после окончания института каждый должен был три года отработать по специальности. И тут мне снова помог Юрий Антонов. Областная филармония славилась не только тем, что в свое время забраковала Пугачеву, но и своими записями в трудовых книжках — там все что угодно можно было записать. Меня зачислили на работу на должность “техника-радиста”, как и положено было по диплому. Так что я совершенно спокойно работал у Антонова, пока его ансамбль не расформировали.
     — Как вышло, что вы стали писать песни?
 
    — Да как-то все само собой случилось. Солист из нашего ресторана Вейланд Родд женился на Понаровской. После этого я стал вхож к ним в дом и даже осмелился написать для Ирины первую песню. Что тут говорить? Я сам своей наглости поражался! А потом... Потом привык и стал писать песни именно для нее. Но, к сожалению, Ира пела не только мои творения...
     — Обижались?
     — Очень переживал, но ничего не мог с этим поделать. Мои песни для нее были, что называется, не в масть. Она разводилась с Вейландом Роддом и пела об этом песню “Я больше не хочу тебя любить”, которую написал другой композитор. Только через два года она согласилась спеть мой первый шлягер “Рябиновые бусы” — меня по-серьезному как раз после него и стали примечать.
     — Не обидитесь, если скажу, что у вас не совсем эстрадная внешность? Как удалось попасть на сцену, кто-то поработал над имиджем?
    
— Я написал песню для Кристины Орбакайте. А через нее познакомился с Пугачевой. Вот с ее легкой руки у меня и появились кудрявые волосы, а позднее — очки. Алла Борисовна считала, что этот комплект придает мне шарм.
     — Мне интересна история появления таких шлягеров, как “Сим-сим, откройся” и “Петруха”. Согласитесь, что между ними и “Рябиновыми бусами” лежит пропасть?
  
   — Просто однажды я посмотрел на себя в зеркало и решил, что шуточные песни мне больше подходят как исполнителю. Думаю, не ошибся. Все мои концерты заканчиваются одинаково — песней “Я на тебе никогда не женюсь”. Этот хит до сих пор меня кормит, но он же меня и прихлопнул. Признаюсь, ничего более запоминающегося я до сих пор не написал...
     — Думаете, вас стали забывать? Может, стоит другими способами вызвать к себе интерес? Многие придумывают различные небылицы...
  
   — Я стараюсь играть по правилам и законам шоу-бизнеса, но у меня другая степень откровенности. Кто-то готов выставлять все напоказ. Я — нет. Я не придумываю никаких историй, не совершаю браков по расчету, не завожу любовников для поддержания популярности. Но не осуждаю тех, кто это делает.
     — Призыв “Я на тебе никогда не женюсь!” стал своего рода жизненной установкой?
    
— Понимаю, к чему вы клоните... Да, я до сих пор не женат. Хотя довольно давно живу с любимой девушкой. Ее зовут Наташа. Никаких противопоказаний против регистрации вроде бы нет, но мы до сих пор не расписаны. Почему? Хотел бы я сам ответить на этот вопрос...
     — Детей хотите?
     — Разве такие вещи можно планировать? Появление детей решает сверху кто-то невидимый. Если Бог даст нам детей, я буду рад.
     А потом, у меня есть сын и дочь от прошлых браков. Они достаточно взрослые. Сыну Григорию двадцать третий год. Он вместе с мамой живет в Германии. Мы иногда общаемся, он только вчера улетел.
     Дочь Юнна заканчивает одиннадцатый класс и собирается поступать в Институт телерадиовещания на режиссерский факультет. Откровенно говоря, я не одобряю ее решения. Мне кажется, профессия режиссера не для женщины.
     — Насколько вы хороший папа?
     — Мы с дочерью живем в разных семьях, у нас нет постоянного общения. Зато, когда встречаемся, нам хорошо вместе. Она ко мне относится не потребительски.
     — То есть не произносит сакраментальную фразу: “Папа, дай денег”?
     — Произносит. (Смеется.) Но только в самый последний момент...
     — Как Юнна относится к тому, что она дочь Укупника?
   
  — Юнна носит фамилию мамы. Только недавно сказала, что хочет взять мою фамилию. Что ж, я не возражаю...
     — Не думаете, что решение дочери связано со скорым поступлением Юнны в институт?
 
    — Думаю, туда сейчас принимают по другим критериям. Из серии “Чем знаменитей папа, тем больше денег предстоит заплатить”...

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру