9/11 — эти две цифры, или два числа, вот уже год как доминируют в сознании американцев. Они стали популярнее знаменитой формулы Эйнштейна, ибо имеют дело не с теорией относительности, а с тем, что кровно близко всем янки.
Конструируя дату, американцы, в отличие от нас, сначала ставят месяц, а затем день. 9 — это сентябрь, 11 — день этого месяца. 9/11 — стало в Соединенных Штатах уже не просто датой самого масштабного теракта на американской земле, а аббревиатурой сложнейшего явления, далеко выходящего за пределы того, что произошло год назад в Нью-Йорке и Вашингтоне. Сам теракт стал детонатором глубочайшего сдвига в сознании и психологии американской нации, в результате которого все изменилось и все осталось как прежде. Именно в этом парадоксе суть и секрет формулы 9/11, которые американцам еще предстоит раскрыть. И всей планете тоже. Ибо когда Америка чихает, весь мир лихорадит, а когда Америку лихорадит, весь мир приходит в транс.
Еще дымились развалины на Ист-Ривер и Потомаке, а Америка уже думала о том, как отметить первую годовщину катастрофы, искала прецеденты и не находила. Хорошо помню, как после смерти Сталина мы в “Известиях” подняли архивные номера газеты, в которых освещались смерть и похороны Ленина. Мы тоже искали прецедент. Наивные! Мы знали точно, как надо хоронить членов Политбюро, членов правительства, академиков, народных артистов. Но как хоронить вождя, который считался бессмертным? “Ленинские” номера нам ничего не дали. На первой странице одного из них мирно сосуществовали сообщение о смерти Ленина и рекламные объявления врачей-венерологов. Прецедент оказался беспрецедентным...
Американцы поступили так же. Они обратились к 7 декабря 1942 года — первой годовщине нападения японцев на Перл-Харбор. И мало что обнаружили. Президент Рузвельт занимался текущими делами — у него на руках была Вторая мировая война. Когда первую леди — госпожу Элеонору Рузвельт — спросили, надо ли объявлять 12/7 национальным выходным днем, она ответила, что 12/7 “должно вдохновлять нас на труд”. Дело ограничилось даже не минутой молчания, а всего лишь тридцатью секундами. Обратились американцы и к первой годовщине со дня убийства президента Кеннеди, и снова прецедент остался неуловимым. Тогда были лишь мемориальные службы и присвоения общественным объектам имени убиенного.
Готовясь к первой годовщине 9/11, никто в Америке не думал об опасности переборщить. Все думали о том, как бы не оказаться в обозе, не отстать именно в перебарщивании. Перебарщивание в любом случае патриотично. Умеренность равнозначна предательству.
Все это в первую очередь касается телевидения, которое в Соединенных Штатах узурпировало и глас народа, и глас Божий. Еще совсем недавно в Америке история сначала разыгрывалась как драма, а затем как ее телевизионный вариант. Сейчас телевидение поглотило историю со всеми потрохами. 9/11 воочию видели лишь несколько тысяч человек. Америка и весь мир наблюдали “Боинги”, врезавшиеся в сталь и стекло небоскребов, по телевидению. Я лично смотрел эти ужасные кадры в гостиничном номере московского “Метрополя”. Они смотрелись виртуально-компьютерным трюком из кинофильма-блокбастера о катастрофе.
Сегодня — через год — уже телевидение пытается сделать его виртуальным. Основные каналы обещают покрыть свои экраны, то есть наши, “коврами от стены до стены”, как говорят американцы. Эн-би обещает телемарафон “Америка вспоминает”, Пи-би-эс — “Мы помним”, Фокс — “9/11 — День, который изменил Америку”, Си-би-эс — “9/11, День, когда Америка изменилась”, Эй-би-си — просто “9/11”.
Корпоративная Америка, в отличие от телевизионной, решила отметить 9/11 молчанием. Она объявила, что не будет рекламировать свою продукцию в день всеобщего поминовения по телевидению. Патриотический жест, который обойдется ей в миллионы долларов. Нет, это вовсе не патриотизм. Скорее, трезвый деловой расчет, загримированный цинично, хотя и ловко, под благородство. Рекламные агентства, которые сами на экране не маячат, откровенно говорят о том, что их корпоративные клиенты не хотят светиться 9/11 этого года, дабы их продукция не вызвала отвращения у горюющих потребителей. Как заявил представитель “Кока-Колы”, “мы не хотим, чтобы посреди всеобщего поминовения на экране выскакивали бутылки с нашей этикеткой”. Не хочет этого ни “Макдоналдс” со своими гамбургерами, ни “Форд” со своими автомобилями, ни “Делл” со своими компьютерами. Никто не хочет уронить достоинство своего брэнда, как это сделали “Известия” в январе 1924 года, поместив на первой полосе сообщение о смерти Ленина и рекламы врачей-венерологов.
* * *
После трагедии 9/11 вся Америка, словно заговоренная, начала скандировать: “Я стала другой!” Подразумевалось — лучше. Тяжелое испытание, выпавшее на ее долю, было воспринято как знак свыше к покаянию и через него — к искуплению, к очищению. Верховные жрецы нации предсказывали, что с фривольной Америкой, погрязшей во всех смертных грехах, наконец покончено, что, изнасилованная террором, она вновь обрела девственность, воскресла невинной. Голливуд положил на полку уже готовые к прокату фильмы-блокбастеры, смакующие всевозможные катастрофы. Телевидение клятвенно обещало убрать с экрана так называемые “реалити-шоу”, унижающие достоинство человека, и положить конец “сексплуатации”. Профессиональные сатирики, ведущие ночные ток-шоу, вместо обычной пошлятины полоскали свой рот патриотическими руладами. Законодатели мод объявили, что с фривольностью завязано, что на смену ей идет строгий стиль: у мужчин пиджачные костюмы при обязательных галстуках, у женщин — юбки ниже колен, “как у учительниц в средних школах”. Газеты и журналы объявили, что ликвидируют легкомысленную светскую хронику, возводящую в общенациональные события тривиальные будуарные фарсы кинозвезд и магнатов. А сами магнаты дали обет не роскошествовать, не сорить деньгами, а сеять добро, помнить не только об индексах Доу-Джонса, но и о душе — своей и своего ближнего. Религиозные радиопроповедники, узрев в 9/11 перст Божий, старались загнать паству из Содома в чистилище, из Гоморры — в рай. Церкви ломились от прихожан, театральный Бродвей опустел. Правда, было не совсем ясно, кого больше боялись меломаны — Бога или Усаму бен Ладена. Туризм обмелел. Люди стали проводить отпуска не на Гавайях или на Лазурном Берегу, а у себя на заднем дворе. Встали на прикол воздушные и океанские лайнеры. Люди перестали летать и плавать, вдруг вспомнив, что они земляне, хотя и живущие на земле обетованной Америки.
Но недолго музыка играла. Голливуд расчехлил положенные на полку коробки, из которых, как из ящика Пандоры, посыпались после временной амнезии Крузы, Гибсоны и, наконец, Шварценеггеры. Телевизионные “реалити-шоу” вернулись на голубой экран, став еще скабрезнее и вульгарнее. Их новой бомбой стало сексуальное животное Эн-Николь, сведшая в могилу своего мужа-миллиардера, который был старше ее на целых семьдесят лет! Профессиональные телеклоуны вновь стали клоунами, сдернув со своих плеч непосильный, как Крест Господень, американский звездно-полосатый флаг. Пал низко и высокий кутюр, позабыв о юбках ниже колен, как о страшном сне. Печатное слово вновь стало жечь глаголом светских сплетен сердца своих читателей. На его страницах вновь замелькали Элизабет Тейлор, Лайза Миннелли, Майкл Джексон. Свадьбы Пола Маккартни и Лизы-Марии Пресли освещались чуть ли не подробнее 9/11. И уж тем более — замужество всеамериканской любимицы Джулии Робертс.
* * *
Совесть засыпает быстрее страха. В целях предупреждения потенциального теракта против статуи Свободы в нью-йоркской гавани Национальная служба парков США, в ведении которой находится эта дама, установила на ближайших подступах к ней ультрасовременную систему “узнавания лиц”. Действует эта система следующим образом. Фотографируются все посетители, естественно, незаметно для них. Затем эти фото передаются в банк информации, где они сравниваются с фотографиями тех, кто подозревается в терроризме. Система расположена в доках Бэттери-парка, откуда туристы покидают на пароме Манхэттен и отправляются к Острову свободы — не к Кубе, конечно, а к тому клочку земли, на котором высится статуя с факелом в руках. Фотографирование происходит, пока посетители проходят сквозь детекторные ворота. А пока туристы плывут к острову, компьютеры федеральных служб безопасности сличают фото со своей “террористической” фототекой. Если чье-либо сходство устанавливается, об этом немедленно сообщают парковой полиции, которая берет подозреваемого тепленьким прямо у трапа парома для дальнейшего установления личности и допроса. По словам представителя Национальной службы парков, “камеры способствуют не столько поимке террористов, сколько их отпугиванию. В доках вывешено объявление, предупреждающее о фотографировании. Конечно, нам очень хочется ловить и арестовывать террористов, но наша главная задача — не допустить их к статуе Свободы”.
Система слежки, впервые установленная вокруг статуи Свободы, вызвала протест у Союза гражданских свобод. Директор его нью-йоркского отделения Донна Либерман заявила, что эта система является вторжением в прайвэси и нарушением гражданских свобод. “Эта технология, — сказала она, — не будет обеспечивать безопасность, но зато больно ударит по свободам. Она еще больше увеличит угрозу того, что граждане будут ложно обвиняться в терроризме и подвергаться преследованиям. В Америке люди имеют законное право перемещаться из одного места в другое, не подвергаясь слежке...”
История с системой слежки, установленной вокруг знаменитой статуи Свободы, крайне символична. Атмосфера страха, охватившая Соединенные Штаты после теракта 9/11, создала благоприятные условия для наступления реакции на конституционные права американцев.
* * *
Теракт 9/11 стал своеобразным перстом Божьим для многих реакционных объединений. Активизировались воинствующие группы, выступающие против права женщин на аборты. Они засыпали клиники, где делают аборты, и дома врачей-гинекологов письмами, в которых содержался порошок, смахивающий на бактерии сибирской язвы. Эта акция, проведенная по всей стране, имела своей целью запугивание и шантаж. Оживились и гомофобы. Один из них — преподобный Фред Пелпс из Топеки, штат Канзас, словно перефразируя Гитлера, восклицал: “11 сентября — перст Божий, указующий на уничтожение гомосексуальной Америки! Те, кто погиб 11 сентября, будут вечно гореть в аду!” Разумеется, крупнейшие реакционные христианские организации США не осмелились зайти столь далеко в саморазоблачении своей сути. Но, например, “Христианская коалиция”, основанная Пэтсом Робертсоном, все-таки воспользовалась 11 сентября для усиления нападок на иммигрантов-арабов, на ислам, феминизм, либералов, геев и других “врагов Америки”. Воспользовались 11 сентября и такие ультрагруппировки, как “милиция” и “патриоты”. Они усилили пропагандистскую деятельность для пополнения своих рядов и начали “инвентаризацию” своих арсеналов, накопленных ко дню У2К (началу нового тысячелетия). Одни восхваляют республику, другие грозятся низвергнуть ее.
* * *
Только за два месяца после 9/11 было зарегистрировано более пятисот случаев насилия, угроз, нападений, поджогов, стрельбы, убийств и так далее, направленных против арабов, проживающих в США. Еще 250 случаев насилия против арабов имели место на протяжении последующих трех месяцев. Не надо думать, что все эти насильственные акты совершали исключительно уголовные элементы или религиозные фанатики. 21 февраля вполне респектабельный консервативный религиозный лидер Пэт Робертсон, выступая по христианскому радио “700 Клуб” (700 Club), предал анафеме ислам как воинствующую религию, не желающую сосуществовать... “Они понимают сосуществование исключительно как контроль, доминирование, а в случае необходимости — уничтожение”, — сказал Робертсон. Он подверг уничтожающей критике иммиграционную политику Вашингтона, обвинив его в том, что он “настолько поощряет Средний Восток в ущерб Европе, что эти люди (арабы. — М.С.) уже среди нас и создают повсюду свои террористические ячейки”.
Впрочем, нападки на ислам как на религию вообще раздаются даже из официальных кругов. Не кто иной, как министр юстиции Джон Эшкрофт в радиоинтервью с консервативным синдицированным колумнистом Кэлом Томасом сказал: “Ислам — это религия, в которой Бог требует от тебя послать твоего сына умирать за него. А вот христианство — это религия, в которой Бог послал своего сына умереть за нас”. Когда это высказывание было опубликовано в “Вашингтон пост”, разразился громкий скандал. Эшкрофт попытался откреститься от своего заявления, сказав, что оно было “извращено”. Однако пленка не врала...
* * *
Да, трагедия 9/11 всколыхнула, взболтала, взбаламутила в Америке все хорошее и все плохое. Это коснулось даже родственников погибших. Горе их объединило, компенсация за погибших — разъединила. Утерев слезы, они судятся между собой. Вот слова репортера “Нью-Йорк таймс” Дэвида Ченуслова: “В течение недель и месяцев после атаки террористов, во время мемориальных служб семьи погибших пытались жить в атмосфере, свободной от корысти. Старые распри были забыты. Вместо них были улыбки и объятия. Денежные вопросы, законные права, права наследования никто не поднимал и не вспоминал. Но сейчас, когда встал вопрос о том, кто должен получить компенсацию за жертв 9/11, начали возникать маленькие и большие конфликты, которые врезаются в печаль и сердечную боль пораженных тяжелым горем семей”.
Конфликты разыгрываются на арене федерального “Фонда компенсации жертв”. Дети идут войной на родителей, брат против брата. “Все это очень печально, но такова уж человеческая натура”, — говорит адвокат Мора Лэффа, принимающая участие в работе фонда. Наконец, объединившись в последний раз, родственники погибших подали в суд на Саудовскую Аравию, требуя от нее один триллион долларов, поскольку большинство террористов-камикадзе были саудовцами.
Нечто подобное происходит и на международной арене. Трагедия 9/11 вызвала всеобщий прилив симпатии и сочувствия к Соединенным Штатам. Президент Путин был первым, кто позвонил президенту Бушу и выразил свои соболезнования и поддержку. Международная общественность не только на словах, но и на деле поддержала афганскую кампанию Вашингтона против талибов и воинства бен Ладена. Но дальше начался разнобой. Навязчивая идея Буша разделаться во что бы то ни стало с Ираком Саддама Хусейна оттолкнула от Америки почти весь мир. Не потому, что он любит багдадского диктатора, а потому, что он не любит и опасается диктатуры Вашингтона. А Вашингтон все больше и откровеннее начинает идентифицировать борьбу с международным терроризмом с борьбой за укрепление своего гегемонизма. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
* * *
Соединенные Штаты до и после 9/11... Что осталось как прежде и что изменилось? Дать сейчас исчерпывающий ответ на этот вопрос никто не может. Для этого необходима более длительная временная дистанция. Всего один год, прошедший с 9/11, дает лишь отдельные штрихи, отдельные детали к портрету новой Америки. Страна, безусловно, испугалась, впервые почувствовав свою уязвимость. Страх вызывает у нее гарнизонно-бункерные рефлексии. Не случайно администрация стала реанимировать и реставрировать систему бункеров и убежищ, созданную в годы “холодной войны” в ожидании ядерной агрессии со стороны Советского Союза. И не случайно американцы еще больше вооружаются. Растет не только бюджет Пентагона, но и арсенал оружия у граждан. По данным ФБР, за шесть месяцев после 9/11 им было проведено почти в полмиллиона раз больше расследований покупки оружия американцами, чем во всем предыдущем году. Особенно бросается в глаза агрессивность женщин. Создана даже специальная организация под названием “Вооруженные матери и женщины Америки”. Она издает свой журнал “Женщины и оружие”, в котором можно прочесть следующее: “Те, кто выступает за контроль над оружием, мыслят как палестинские бомбисты-самоубийцы, как талибы, похищающие и насилующие женщин, превращающие их в своих секс-рабынь. И те, и другие выступают против вооружения граждан, и в особенности женщин”. И каков же результат этого помешательства? Обозреватель “Нью-Йорк таймс” Кристоф пишет: “Уже начиная с 9/11 число американцев, убитых их же оружием, в четыре раза превысило число жертв терроризма. Но они умирают тихо, по одному, и никто этого не замечает. Наше желание защититься от терроризма, увеличивая покупку оружия, почти наверняка приведет к тому, что новые тысячи американцев погибнут от огнестрельного оружия”.
* * *
Иногда создается впечатление, что американцы, прости господи, помешались на 9/11. Вот, например, проект увековечивания возрождения “Граунд зиро”, как называют то место в Нижнем Манхэттене, которое было разрушено в результате теракта. Начиная с мая три 35-миллиметровые кинокамеры нацелены на “Граунд зиро”. Они запрограммированы таким образом, что каждые пять минут днем и ночью выдают одну фотографию. За семь лет каждая камера сделает 790000 снимков, из которых затем сложат фильм. Если за семь лет “Граунд зиро” не будет восстановлен, съемки будут продолжены. “Хоть 10, хоть 15 лет”, — говорят организаторы проекта, чем-то напоминающего китайскую пытку бесконечно падающими каплями воды.
Отдает самоедством и решение отметить первую годовщину 9/11 чтением знаменитого “Геттисбургского послания” Авраама Линкольна, которое должен продекламировать губернатор штата Нью-Йорк Джордж Патаки. Послание Линкольна — великий документ, но он касается гражданской войны, а не борьбы с терроризмом.
Когда пушечные ядра стали пробивать городские стены на исходе средних веков, изменили не только метод защиты городов, но и их облик. 9/11 уже изменил облик Нью-Йорка и Америки. Как повлияет он на метод их защиты и на менталитет их граждан, покажет время.
9/11 в Соединенных Штатах будет рабочим днем. Бизнес всегда остается бизнесом. Даже в Америке...
