Абхазия богата на чудеса. Это древняя страна, откуда начал свой путь проповедника ученик Христа Симон Кананит, тот самый, который в Кане Галилейской стал свидетелем чуда с вином.
Одно из наиболее загадочных мест на Кавказе — древний замок абхазского царя Леона, который стоит на горе Анакопия, близ Нового Афона.
Туда не проложены туристические маршруты. Там еще живет чудо. Там водятся привидения, и загадка пирамиды Хеопса кажется детской сказкой по сравнению с тайнами замка царя Леона.
Мы выехали из Новоафонского монастыря около двух часов дня. Монахи не пели нам вслед “аллилуйю”. Жалобно скрипнули железные врата, закрываясь за нами. Мой друг, главный режиссер Абхазского драмтеатра им. Чанба Валерий Кове, сидя за рулем испытанной белой “шестерки”, уже выезжал на трассу, как вдруг, Бинар, его сын, жалобно запищал с заднего сиденья, требуя Новоафонских пещер.
— Митя, а вы в замке царя Леона были? — вдруг спросил меня Валерий Михайлович.
— Никогда, — ответил я.
— А поехали посмотрим! — предложил Михалыч.
Дорога петляла влево и вправо, стараясь ползти вверх с наименьшим уклоном. К самой горе были прилеплены сказочные крестьянские домики, наивные, как детские рисунки. И все выглядело абсолютно идиллически. Неожиданно машина клюнула носом и остановилась. Асфальтовая дорога кончилась практически на краю обрыва. С одной стороны открывался сумасшедший вид на море, с другой — на крутую гору, поросшую лесом, с каменистыми уступами и отвесными стенами.
— Нам сюда, — указал Михалыч на скалу. Взобраться на гору можно было либо строго вверх, как альпинисты, через буераки и уступы, либо по каменистой, изрытой оспинами, древней дороге, которая, делая огромные кольца, вилась к самой вершине. Некогда здесь пролегал древний тракт, которому, как пояснил Михалыч, было чуть больше тысячи лет.
— В древности здесь располагалась самая мощная абхазская крепость, — комментировал Михалыч, умудряясь при этом тащить за собой восьмилетнего Бинара. — На эту гору никто не смел ступить без дозволения царя. Нарушителей ждала немедленная смерть. Эта была практически неприступная твердыня.
В этот момент худенькая тропка, вьющаяся меж камней, разделилась надвое. Я ступил налево, а Михалыч с сыном, будто их толкнула чья-то рука, направо. Но заметил я это слишком поздно. Михалыча уже не было ни видно, ни слышно. Тропинка вела меня по своей воле. Пару раз она неожиданно выводила к самому обрыву, и я с замиранием сердца заглядывал в бездонную пропасть. А потом она совсем исчезла, упершись в каменную стену. Я закричал и не услышал собственного эха. В ту же секунду за моей спиной сухо щелкнула ветка. Через секунду — другая. Я оглянулся. Чья-то тень мелькнула и скрылась за деревом. Мне стало не по себе.
Неожиданно я оказался на древнем тракте. Прямо над моей головой возвышалась отвесная стена, построенная из плотно пригнанных друг к другу камней. Высотой с четырехэтажный дом, она ровным поясом тянулась вокруг холма, преграждая путь на вершину.
— Первая линия обороны, — произнес за моей спиной чей-то голос. От неожиданности я вздрогнул. Это были Михалыч с сыном.
Прямо перед нами возвышалась величественная сторожевая башня. У самого ее основания зиял небольшой пролом.
— Через эту дыру мы проникнем в крепость, — пояснил Михалыч.
— А где же ворота? — спросил я.
— Под землей, — ответил мой гид и забормотал, натягивая невидимый лук: — Право и лево...
— Вы про что говорите? — спросил я его.
— Соображаю, как это они здесь все ловко устроили. В древнюю крепость вело несколько потайных ходов. Были среди них фальшивые, которые просто уводили внутрь горы — в тамошние жуткие лабиринты. Настоящий вход располагался рядом с одной из сторожевых башен.
Фокус заключался в том, что нападавшим все время светило солнце в глаза. Так что им было очень трудно целиться в защитников крепости. Попробуй прицелься.
Я повернулся в сторону одной из башенных бойниц, натянул воображаемый лук, и в ту же секунду мне в глаза ударил луч солнца. Я на секунду перестал что-либо видеть.
— Здорово придумано! — восхищенно воскликнул я.
Через пару минут нашим глазам открылся древний замок. Ровная мощеная дорожка прямо от калитки вела внутрь главного здания. Человек, который по ней шел, должен был чувствовать, что его ведут на встречу с чем-то катастрофически важным.
Первый зал, куда я попал, был, вероятно, помещением для охраны. Вдоль стен сохранились небольшие каменные уступы, бывшие некогда скамьями, на которых сидели воины. Охраняли царя, видимо, не больше шести-семи стражников. Из маленького зала двери вели в следующий — побольше — для приближенных. Наконец, еще три ступени вверх — и я попал в главный, тронный зал. Вытянутое прямоугольное помещение с высоченными стенами было пропитано могуществом королей древности.
В те времена здесь размещался зал советов. Не исключено, что здесь также гадали о будущем, проникая в туманные пространства магического. Стена за тронным местом была сплошь испещрена византийскими крестами и таинственными узорами: изображения двуглавого вепря, бесконечные узоры в виде восьмерки. Если глядеть на них долго, начинает кружиться голова. Я стоял в полном одиночестве посреди древнего зала.
С точки зрения магического пространства каждый человек, попадающий в священное место, оказывается в положении детонатора, который приводит в действие тайные силы. В этом я убедился лично.
Слева от тронного возвышения в каменной стене была выдолблена ниша, в которой уже в наше время установили икону Анакопийской, или иначе — Иверской Божьей Матери. Рядом с иконой висел текст молитвы. Я стал читать ее вслух. Светило яркое солнце. На небе не было ни облачка. И вдруг на последнем слове молитвы громыхнул удар грома, как будто мне кто-то ответил. А если бы я прочел “неправильное” заклинание, разразился бы ураган?
Здесь все следовало делать осторожно. Особенно произносить написанные на стенах древние заклинания.
И вдруг я понял, что меня все время смущало. Валерий Михайлович и его сынишка в помещение не входили, а перед иконой Иверской Божией Матери горела толстая восковая свеча. Значит, ее кто-то зажег? Она успела обгореть не больше чем на сантиметр. Выходит, зажгли ее минут за десять до моего появления.
И значит, в тронном зале я был не один. Но почему этот кто-то прятался? Надо было внимательно осмотреть все остальные постройки древнего замка.
С уютной площадки перед входом в зал советов как на ладони открывался весь мир. Неподалеку высилась башня, без окон и дверей. Я заглянул через пролом. Внутри все было наполнено каким-то шорохом. Я пригляделся — по полу ползли огромные серые змеи. Такое ощущение, что в древности это была темница.
Влияние могущественной Византийской империи всегда ощущалось в Абхазии. В одном из томов по истории Византии под редакцией академика Аверинцева я читал о византийских темницах, в которых специально для узников устраивали ниши-ловушки. Облокотится узник спиной о какой-нибудь камень в стене, а он вдруг бесшумно отодвинется, и оттуда начнут выползать змеи. Бр-р!
Центр крепости — тронный зал. Говоря современным языком, это был центр управления полетом, местом, откуда шло управление магическими силами с помощью молитвы и заклинаний.
Мое внимание привлек загадочный каменный куб, построенный прямо напротив входа в крепость. Вместо двери — темный проем. Я заглянул внутрь. Где-то глубоко внизу плескалась вода...
Но это был не просто колодец. Это была ловушка — помещение без пола, куда при необходимости мог “упасть” неосторожный царедворец, надоевший монарху. Инженерная мысль древних строителей была очень коварной. Сейчас бы такое чудо не смогли построить. О каком прогрессе мы тогда говорим? Есть ли он вообще, этот прогресс?..
Из истории известно, что эту военную крепость в 738 году от Рождества Христова осадил арабский военачальник Мурван Глухой. Крепость ему взять не удалось. В арабском воинстве началась эпидемия — якобы от отравленного дикого меда, — и Мурван Глухой отступил. Дальше на земли древних славян он уже не пошел. Однако византийские историки пишут, что победа абхазов над арабами произошла после того, как к здешним берегам прибило волнами уникальную икону Иверской Божией Матери, так называемую Анакопийскую.
Древние историки писали, что строители замка царя Леона умели управлять загадочными силами. Строя любое сооружение, они полагались не только на силу собственного оружия, но и на силу Духа. Для них это была одна из форм совершенного оружия, способного поражать врага не хуже атомной бомбы.
Я пошел вдоль стен древней цитадели. Перед моими глазами выросла еще одна башня. Естественно, безо всякого входа. С обязательной брешью, проделанной с помощью тротила уже в советское время. А иначе как было попасть внутрь?
Я залез головой в пролом.
Толщина стен достигала метра.
Если учесть, что в VIII веке, когда строилась башня, порох еще не изобрели и пушек и снарядов просто не существовало, становится непонятным: от чего или кого так яростно прятались?
Пол внутри башни был весь усеян обломками камней. Где-то под ними скрывался подземный вход в башню. И тут я услышал голос: “Только будьте осторожны”. Может быть, мне показалось? Скорее всего. Однако навязчивое ощущение, что за мной кто-то подглядывает, не покидало, так же как и ощущение, что лаз, по которому я сюда забрался, каждую секунду может засыпать. Я бросился к выходу. Снаружи меня ждал Валерий Михайлович.
— Вы здесь кого-нибудь видели? — спрашиваю я его.
— Нет! А что, вы кого-то заметили?
— Похоже, что со мной кто-то пытался познакомиться, — отвечаю я.
Мой добрый знакомый, настоятель Новоафонского монастыря отец Андрей Ампар, рассказывал, что в этих местах до сих пор тайно живут монахи-отшельники. Может быть, это один из них зажег свечу перед моим приходом и предостерег об опасности?
Прощаясь, я снова захожу в тронный зал. Поднимаю голову. И не сразу понимаю, что вижу. Надо мной в высоте парит могучий орел. Символ древних властителей. Как будто его кто-то ко мне прислал! Господи, неисповедимы твои чудеса!
Мы спускаемся вниз по древнему тракту в полном молчании. Желая срезать дорогу, перепрыгиваю через невысокий кустарник. Наступаю на хвост серой змее. Она меня не тронула. Еще один сигнал доброго расположения царя?
Древняя дорога бесконечной спиралью вьется вниз. В этом равномерном движении влево и вправо вдоль холма нахожу совершенно неожиданное удовольствие. Удовольствие победителя. Бесконечные петли дороги гипнотизируют. Вот в чем фокус.
Я пониманию, чего добивались древние цари и их священники во время таинственных богослужений. Они исправляли вывихнутый мир. Они исправляли совершенное другими зло. И самое удивительное, что они своего добивались. Одной молитвой. Чудеса! Не ради власти, не ради личной славы — ради того, чтобы не разрушился замысел творца, хотевшего создать этот мир счастливым.
