А уж когда начинает петь! Нет, по пению совершенно не представить этого грозного лика. Вот такой человек-парадокс. Ему нравится и “Rammstein”, и “Modern Talking”.
Почти все 90-е он прожил в Америке. А до этого создавал “Коррозию Металла” и играл на бас-гитаре. Потом ушел в “Дубль 1”, а когда там заболел вокалист, сам запел. С трудом. С тех пор пение для него болезненная проблема, а в свете видов на будущее приходится серьезно подумывать о педагоге по вокалу. Пение надобно улучшать.
Тем не менее неоромантичный диско-шлягерок “Как дела?”, записанный полтора года назад, вполне бы мог стать хитом национального масштаба, приложи кто-нибудь к его раскрутке уверенную руку. Теперь, конечно, шлягерок протух. Впрочем, за те четыре года, как Сакс вернулся из Америки, сочинилось более 30 песен — и не на потребу дня, а по наитию и зову души. А душа сошла с ума на почве лупов, сэмплов и прочих компьютерных прибамбасов. Разлюбимые некогда трэш и хэви пока сданы в архив. В Америке так мозги переколбасило. Поэтому здесь уже сошелся с другим компьютерным маньяком — по имени Антон. Теперь рулят на пару “тяжелую диско-романтику”. В музыке не признают ни правил, ни канонов, а лишь единственный критерий — тотальный кайф.
Уже готов альбом, и музыка Сакса, выдерживавшаяся годами, словно марочное вино, готова утолить жажду публики на новенькое и живительное. Его сет на ЗДшном июньском фестивале “Рокапопс 2002” в Лужниках оставил ощущение, что Сакс имеет все шансы раскрасить новый сезон свежими музыкальными красками. Главное — он знает, зачем выходит на сцену и что, собственно, хочет сказать.
Только бы его природная лень не сгубила благих намерений. Он страшно ленив. От природы. Так же — от природы — очень весел. Только что отснял клип “Злость” — странный, мрачный, без позитива и хеппи-энда. Не так, чтобы идти и вешаться после просмотра, но смурноватый. Автор сюжета и режиссер — Петр Песков, не очень знаменитый, но кое-что уже сделавший с модностями типа Юты. “Веселых клипов ведь очень много, — весело рассуждает Сакс, — посмотри, одна веселуха вокруг. А у нас прямо “Матрица” (фильм). 24 сцены. Люди живут в одном мире, а еще есть параллельный. В одном мире человек рубится, угорает, а в другом — все наоборот”. Философ... В одной из сцен “Злости” Сакс кувыркается в постели. В одних трусах... Еще и смелый человек...
Сегодня он — гость “ЗД”, которая в начале нового музыкального сезона прочит Сакса в открытия, о которых будут говорить.
Дуры из канализации
— Когда создавалась “Коррозия Металла”, ты, как и сейчас, угорал от “Modern Talking”?
— Нет, тогда это воспринималось как ругательство и оскорбление. Я слушал “Judas Priest”, “Led Zeppellin”, чуть позже — группы типа “Chicago”. В “Коррозии” я начинал как басист. Поначалу это был чистый тяжелый рок. Репетиции по подвалам, все под запретом. В общем, было тяжело, но зато делали то, что нравилось. А еще получилось так, что я был единственным человеком в “Коррозии” с музыкальным образованием. В группе на самом деле все были нормальными музыкантами, и только Паук единственный, кто не умел играть. Но он был генератором идей. Когда мы записывали первый диск, Паук выбил три ночи в тон-ателье на телевидении на халяву. Две ночи мы писали разные инструменты, а на третью сводили. Когда мы с Боровом послушали, что наиграл Паук, с нами был шок. Пришлось мне буквально за три часа переписать все партии бас-гитары. Зато потом Пауку все говорили: “Ну, ты круто сыграл”. Он до сих пор злится, когда об этом кто-то вспоминает.
— Разве “круто играть” в “Коррозии Металла” было обязательно? Главное же “адский угар”, “тотальное секс-трэш-рубилово” и все такое...
— Я, Боров и Шурик-барабанщик были за то, чтобы играть слаженную нормальную музыку. Пауку это было по фигу, потому что он больше упирался в шоу. Начиналось все с того, что у нас выходил человек в доспехах с мечом, а на сцене висели гигантские задники с надписями “Коррозия Металла”, “Орден сатаны”, все дела. А потом Паука начало клинить, и он стал каких-то голых дур на сцену вытягивать. Мне они постоянно мешали. Не потому, что голые ходили, а просто — лишние люди, которые мешают двигаться. Еще они постоянно вырывали провода из примочек и розеток, потому что дуры конченые. У меня такое ощущение, что Паук набирает их с помойки. Ну, с самого дна, ниже канализации. У нас по этому поводу случились сильные разногласия. Я не выдержал и плюнул на это дело. Безо всякой ругани, просто перешел в другую группу. “Дубль 1”. Они рок-н-ролл играли. Я написал новую программу, и получился хэви-металл. Объехали весь Союз.
American boy...
— Ты собирался навсегда свинтить в Америку?
— Это вообще смешная история, и Америка была не сразу. Расскажу по порядку. Когда у нас началась эта перестройка, “Дубль 1” распался, и меня прибило к группе “Арбат”, которая просуществовала три месяца. Но зато от МГИМО мы выехали за границу, по культурному обмену или что-то в этом духе. Со мной такое первый раз было, и все мы, конечно, просто ох...ли, другого слова нет. Ну представляешь, прожить всю жизнь здесь и попасть первый раз не в Болгарию сраную, а сразу в ФРГ. Шок полный! Мы ходили так, будто нас мешком по башке звезданули. Сглаживали этот шок портвейном и вином дешевым, которых там реки разливанные текли. У нас-то в те годы голяк был полнейший... В общем, зашли как-то в магазин, по-немецки, конечно, ни бум-бум, а там куртки висят, штаны, и цены какие-то смешные — типа три марки, четыре. Ну, мы думаем: “Ни фига себе, класс!” — и давай их мерить. Выбегает какая-то тетка и чего-то там по-немецки начинает орать, а мы ей: “Спокойно, мамаш, ща померяем и купим”. Но потом один чувак, который по-немецки чуть-чуть рубил, вдруг просек, что это не магазин, а химчистка. А на ценниках, стало быть, указана цена за чистку. В общем, мы чужие вещички примеряли... Когда оттуда вернулись, здесь уже стали появляться видеомагнитофоны, фильмы про заграницу, и у многих стало складываться впечатление, что в Америке жизнь прямо малина. “Харлеи”, дороги, деньги палкой с деревьев сшибай, все такое. И ждут тебя с распростертыми объятиями. На самом деле на фиг ты никому там не нужен.
— Сие озарение посетило, видимо, уже по прибытии в Новый Свет?
— Естественно. Я там тоже хотел заниматься музыкой, типа приехал такой парень раскудастый, пошел, нашел ребят, и начали они играть. На самом деле поначалу пришлось тупо зарабатывать на жизнь. Начал мыть посуду.
— Хорошо платили?
— Минимальную ставку по закону — четыре доллара десять центов в час, меньше не имели права. Работал по подложным документам одного друга. Нелегально, в общем... Со временем не то что втягиваешься, а просто понимаешь — работа, конечно, поганейшая, но есть-то надо. Если гордый, ночуй в коробке на улице, а если нет, то ешь нормально и живи нормально. Я мог сводить концы с концами, то есть платить за квартиру, питаться... На вещи уже не хватало, поэтому покупали ворованные, у негров. Друг, у которого мы первое время жили, торговал аксессуарами для наркотиков (трубочки, коробочки, футлярчики всякие) в черном районе, и негры приносили нам все за копейки. Мы покупали белые носки — сто штук за доллар, их можно было даже не стирать, а выкидывать и надевать каждый день новые. Комбик себе гитарный купил за двадцать долларов, а в магазине он минимум пятьсот стоил. Потом выучил английский (когда приехал, вообще ни слова не знал), получил легальные документы на работу и перешел в таксисты. Когда же язык еще больше подучил, стал дома продавать. Деньги очень хорошие получались. Появилась нормальная квартира в очень хорошем районе... Такой средний уровень. В принципе там этого может достичь любой нормальный человек. Выше уже сложнее. Особенно если ты эмигрант. Нужно либо гением быть, либо всю жизнь убить, чтобы стать по-настоящему богатым человеком.
— С трудом, видать, руки до музыки-то доходили среди забот насущных?
— Когда я работал в такси, то свободного времени хватало, конечно, только на то, чтобы выспаться, ну и в выходной напиться с друганами. Зато торговля домами давала больше свободного времени. Постепенно завел много знакомств с музыкантами, довольно известными в профессиональных кругах. Их обычно приглашают для участия в записи. Сессионщики, в общем. Целое сословие музыкантское. Я тоже помогал одному парню диск записывать, на бас-гитаре играл. Потом в русском ресторане ремиксы всякие ди-джейские делал. Прикольно. Но ди-джейство — это очень узкие рамки, нового ничего не придумаешь, нет в этом развития. Зато досконально изучил новые технологии компьютерной записи — по кайфу было из разных сэмплов наруливать что-то свое. Тогда в совке этим только группа “Электроклуб” занималась. Иногда со своей программой выступал в клубах. Есть в Балтиморе “Портовая крыса”, там постоянно проходили тематические вечеринки. Собирались музыканты, американцы, показывали свою музыку, а из русских такой экзотикой был только я. Играли все — от кантри до драм’н’бэйса. После первого показа меня начали и в другие клубы звать. Деньги, конечно, символические — 200—300 долларов за выступление... Но в Америке это обычная клубная ставка для ди-джея средней руки.
— А с чего вдруг стали посещать мысли о возвращении в Россию? Вроде же все в гору пошло — бизнес, клубы, счетец в банке...
— Сразу они меня, конечно, не посещали, но в один момент так все заколебало в этой Америке, что просто кранты. Больше всего достал американский народ. Это просто ужас. Самые классные люди там живут в маленьких деревнях. Они в ноль как мы — гостеприимные, открытые. А остальные, конечно... Очень трудно это объяснить.
...& american girl
— То есть в один прекрасный момент ты побросал весь свой жирный риэлторский бизнес, погрузился в самолет и прилетел?..
— Ну да... Осталась, конечно, грин-кард и жена, там, в Америке... Тварь редкостная... Можешь себе представить, собираешься с человеком через неделю в загс, грубо говоря, расписываться, идешь с ней в ресторан, а платит каждый за себя. Я пытался заплатить за двоих — такие обиды покатили... Типа, вот мы женимся, и тогда будем вместе платить. А когда уже поженились, приходишь вечером домой, говоришь: “Слушай, а чего пожрать-то?” А она: “Ты разве не купил? Весь день работал? Так я тоже работала, вон иди через дорогу, там китайская забегаловка, или позвони по телефону — пусть принесут”. Такие дела... Один раз она в шоке была, даже “скорую” вызвала. После Кристмаса (Рождества) проснулись с перепоя ужасного и на балкончике саданули 0,7 “Смирнова” с другом на двоих. Так эта увидела и давай орать: “Вы отравитесь! Вы умрете! Вы крейзи!” — и вызвала, прикинь, “скорую помощь”. А мы уже шли в винный, еще взять...
В мечтах о Van Halen
— Перед тем как вновь окунуться в мутные воды здешнего шоу-биза, ты, наверное, все-таки проводил какой-то мониторинг, вынюхивал, прощупывал, что здесь катит, что нет?
— Глупости все это, хотя многие так делают. Я ходил в одну продюсерскую фирму, ставил им свою музыку. Они послушали и сказали: “Все хорошо, но надо переделать, чтобы аранжировки были вот такие”, — и поставили мне какую-то хрень. Я им сказал, что такого делать не буду. Надо заниматься тем, к чему душа лежит, а не сочинять на потребу дня. Вот сейчас написали песню про Путина, какие-то девки поют, типа “Мне бы такого, как Путин”. Я когда узнал, что текст Саша Елин написал, то в шоке был. Можно, конечно, ложиться под кого-то, но не до такой степени.
(В этой песне, коль уж зашла речь, на самом деле такие строчки: “Я хочу теперь такого, как Путин, полного сил, чтоб не пил, такого, как Путин, чтоб не обижал, такого, как Путин, чтоб не убежал...” Катя Семенова, кажется, задолго до Путина пела: “Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил” — про жениха желанного. Сочинитель же путинской оды — Александр Елин — знаменит еще и как автор “Арийского” гимна “Воля и разум”: “Встань, страх преодолей...” Он еще сочинял для “Мастера” и “Рондо”. Тоже долго жил в эмиграции — 15 лет в Израиле. Теперь вернулся. Наверное, Путина прославлять, страх преодолевать... — Прим. “ЗД”.)
— Тяжелая музыка совсем уже не по кайфу?
— Наоборот. Очень даже по кайфу. Я вообще хотел, чтобы моя музыка была более гитарная, но столкнулся со сложностями при записи. Очень тяжело найти единомышленника-гитариста. Я больше люблю играть на ритм-гитаре, у меня это лучше получается. А вот с соло проблемы. Так что мечта найти человека, который играл бы, как Ван Хален, по-прежнему актуальна. Такой человек вообще-то есть, но пока не получается с ним работать. Но и то, что я делаю сейчас, мне тоже нравится. Я считаю, что для моей музыки есть определенная ниша, и есть люди, которые ее будут слушать.
— С Пауком общаетесь?
— Все нормально, я даже на концерт к нему ходил. Но как увидел, что он сейчас делает... Мне показалось, что это несколько шагов назад, а не вперед. Потом все эти его новые з...бы — “Хайль, Гитлер”, “Слава России”... Бред какой-то.
SAX’ова анкета
Первый концерт, на котором был как зритель.
“Интеграл” в Москве. Дворец “Крылья Советов”. Там еще тогда Алибасов пел, такой атомный концерт был. Наверное, “Интеграл” и дал мне толчок в детстве.
Последний альбом, купленный на свои деньги.
Ремиксы “Limp Bizkit”. Прикольно.
Музыкальные увлечения, за которые сейчас стыдно.
Ни за что не стыдно.
Музыка, которую заказал бы на свои похороны.
Наверное, “ABBA”... Знаешь, какую вещь — “Happy New Year”.
Песня, автором которой очень хотелось бы быть.
Наверное, тоже “ABBA”. “The Winner Takes It All”.
