Дело не в том, что ее тираж — всего лишь 3000 экземпляров: крошечный тираж нынче — признак интеллигентности и избранности. И не в том, что она прекрасно издана: в наши дни мало кого удивишь роскошным изданием. А в том, что ждали ее давно (работа над книгой продолжалась около 10 лет) и, когда она наконец вышла, ей сопутствовал ажиотаж, будто после шумной рекламы.
Но рекламы не было. Был долгий труд, а теперь есть книга.
“Святые земли русской” — так она называется. У нее три предисловия.
Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II:
“Исстари наши предки поучались и находили немалое утешение в чтении Житий христианских святых и подвижников. Вчитываясь в эти повествования, они находили образец для подражания, более того — небесных заступников, к которым они обращались с молитвою о помощи и укреплении. Поэтому так важно, что сегодня к нам вновь возвращаются наши путеводные звезды — наши русские святые”.
Академик Д.С.Лихачев:
“Что такое “Святая Русь”? Это вовсе не то же, что Россия; это не вся страна в целом со всем греховным и низким, что в ней всегда было. “Святая Русь” — это прежде всего святыни Русской земли в их соборности, в их целом. Это ее монастыри, церкви, священство, мощи, иконы, праведники, святые события истории Руси. Все это как бы объединялось в понятие “Святая Русь”, освобождалось от всего греховного, выделялось в нечто неземное и очищенное...
Главное, что принадлежало “Святой Руси”, — это ее святые”.
Президент Благотворительного фонда содействия кадетским корпусам России (книга вышла благодаря поддержке Фонда) Борис Йордан:
“Достоинства этой книги заключаются в том, что впервые в ней собраны и переведены (с церковнославянского. — М.Д.) лучшими специалистами подлинные Жития, а не пересказы, которые издавались до 1917 года и переиздаются ныне. Переводчики стремились донести дух подлинника, избегая перегруженности архаизмами”.
В книге собраны жизнеописания самых прославленных русских святых. Начинаются они со “Сказания о княгине Ольге”.
Киевская княгиня, “от которой началось наше обращение к Богу”, была истинной дочерью своего века — десятого от Рождества Христова. Ее муж, князь Игорь, был убит древлянами за то, что обложил их непомерной данью. Древлян можно было понять: согласно нынешним меркам, они таким способом выразили свой протест против экономического угнетения...
Месть вдовы была чудовищной. Древляне, не желая более кровопролития и пытаясь умилостивить Ольгу, отправили к ней два посольства. Первых послов княгиня приказала живыми закопать в землю, вторых — сжечь, и тоже живьем.
На этом княгиня не успокоилась. Она уведомила древлян о своем будто бы мирном визите — чтобы “поплакать над могилой” князя Игоря. Повелев насыпать над князем курган, она пригласила древлян на поминки. Своим людям Ольга велела служить им, но самим не напиваться. А когда напились гости, Ольгина дружина их всех зарубила — погибли 5 тысяч древлян...
Потом Ольга с помощью хитрости и коварства сожгла столицу древлян. Спасаясь от огня, они побежали из города, а “Ольга велела одних ловить и убивать, а других воинам отдала в рабство, а иных оставила платить дань”...
Спустя тысячелетие нам трудно адекватно оценивать деяния киевской княгини. Тем более что впоследствии она побывала в Царьграде, крестилась, построила первую на Руси христианскую церковь, а внук ее, князь Владимир, крестил весь народ русский, повелев “сокрушить идолы и храмы идольские до основания разрушить”.
По-видимому, представления о святости со временем меняются. Именно поэтому нам так близок наш, можно сказать, современник, патриарх Тихон. В 1919 году он обратился к стране с посланием:
“Трудная, но и высокая задача для христианина сохранить в себе великое счастье незлобия и любви и тогда, когда ниспровергнут твой враг и когда угнетенный страдалец призывается изречь свой суд над недавним своим угнетателем и гонителем. И Промысел Божий уже ставит перед некоторыми из чад Русской Православной Церкви это испытание. Зажигаются страсти. Вспыхивают мятежи. Создаются новые и новые лагери. Разрастается пожар сведения счетов. Враждебные действия переходят в человеконенавистничество. Организованное взаимоистребление — в партизанство, со всеми его ужасами. Вся Россия — поле сражения! Но это еще не все. Дальше еще ужас. Доносятся вести о еврейских погромах, избиении племени без разбора возраста, вины, пола, убеждений. Озлобленный обстоятельствами жизни человек ищет виновников своих неудач и, чтобы сорвать на них свои обиды, горе и страдания, размахивается так, что под ударом его ослепленной жаждой мести руки падает масса невинных жертв...
Мы содрогаемся, что возможны такие явления, когда при военных действиях один лагерь защищает передние свои ряды заложниками из жен и детей противного лагеря. Мы содрогаемся варварству нашего времени, когда заложниками берутся в обеспечение чужой жизни и неприкосновенности. Мы содрогаемся от ужаса и боли, когда после покушений на представителей нашего современного правительства в Петрограде и Москве, как бы в дар любви им и свидетельство преданности, и в искупление вины злоумышленников воздвигались целые курганы из тел и лиц, совершенно не причастных к этим покушениям, и безумные эти жертвоприношения приветствовались восторгом тех, кто должен был остановить подобные зверства. Мы содрогались — но ведь эти действия шли там, где не знают или не признают Христа, где считают религию опиумом для народа, где христианские идеалы — вредный пережиток, где открыто и цинично возводится в насущную задачу истребление одного класса другим и междоусобная брань. Нам ли, христианам, идти по этому пути...”
Как будто о сегодняшнем дне сказал патриарх Тихон.
Книга подготовлена известным журналистом, моим коллегой по “МК” Сергеем Бычковым. Между прочим — доктором исторических наук, о чем я, к своему стыду, узнал лишь недавно. Я поздравляю с выходом этой книги не Сергея (хотя и его тоже), а всех нас — читателей. “Святые земли русской” очень нужны нам.
