Но мы ничего не знаем о тех, кого втихую травят химикатами в закрытых непроветриваемых помещениях. Или посылают обрабатывать грядки обычными препаратами, а на самом деле подсовывают им губительные для здоровья.
Впрочем, по порядку.
Самым любимым изданием в Московском отделении Всероссийского института растениеводства (МОВИР) является “Исследование генофонда растений”.
Эта книга давно уже служит своеобразным поминальником усопших — бывших тружеников предприятия. Даже в аннотации сообщается, что посвящается она “светлой памяти безвременно ушедших от нас ученых”. А именно, в расцвете сил и по невыясненным причинам здесь скоропостижно скончались 16 докторов и кандидатов сельхознаук. (О судьбе младшего персонала в сборнике скромно умалчивается.)
Впрочем, для оставшихся в живых ученых МОВИРа причины эти вполне понятны.
— В 89-м году на наших делянках площадью 30 га какие-то свои ядохимикаты и пестициды испытывали финны, — рассказывает кандидат сельскохозяйственных наук Нина Арсентьевна Корчемная. — Эти препараты в нашей стране не были зарегистрированы, мы не знали, как они могут действовать на человека. И во главе с заведующим опытным полем Абрамовым все дружно возмущались. Но эксперимент с финскими пестицидами, а вносили их российские лаборантки, шел целых три года. Многие, кто в нем участвовал, в том числе Абрамов, потом умерли или стали инвалидами.
— Наши отечественные ученые тоже хороши, — подхватывают другие женщины. — Одно время на полях ВИРа мутагены испытывал Институт химической физики. Это такие химические вещества, которые вызывают мутации растений. Вызывают ли они мутацию у человека, мы не знали и не знаем до сих пор. Это тайна, покрытая мраком. Опыты проводились на зернобобовых культурах, после чего умерла зав. лабораторией Матвиенко, ей было 42 года, а также муж и жена Максимовы. А одна сотрудница стала психически больной.
— Напишите, — кричит кто-то из толпы, — что, когда наш институт прекратил работу, все ядохимикаты закрыли в хранилище. Так они там с 1996 г. и лежали, пацаны вокруг все время крутились. Никто их оттуда так и не вывез. А недавно замок на двери взломали — и все яды, сыпучие и летучие, исчезли. Куда, для каких целей?
В однокомнатную квартиру, куда “МК” на стихийное собрание пригласили бывшие работницы МОВИРа, набилось около 50 человек. Примерно столько же осталось стоять у подъезда. Чтоб хоть одним глазком посмотреть, что сюда наконец прибыла какая-то комиссия. Может, после нее (т.е. после нас) справедливость возьмет и восторжествует?!
Впрочем, в такой happy end верят не все. Житель микрорайона МОВИР, инженер по тракторной технике Сидельников — единственный мужчина, посетивший собрание. Инженер он, правда, бывший. И как полноправный житель — тоже не состоявшийся. Лет 5 назад ему и еще нескольким механизаторам, проживающим в общежитии, директор института предложил отремонтировать опустевший лабораторный корпус, переделать здание под квартиры и занять их. К тому времени науки как таковой здесь уже не было.
И вот когда счастливые новоселы поставили двери, заменили полы и повесили хрустальные люстры — им всем почему-то отключили свет. Потом тепло.
— Не будете вы жить ни в каких квартирах! — заявили механизаторам. — Возвращайтесь в общагу, там ваше место. Это вам не социализм!
Несолоно хлебавши те вернулись на круги своя. Ну какая после этого может быть вера в торжество справедливости?!
Но “одуванчики” не принялись на подмосковной земле, и было принято решение о перепрофилировании этого центра в Московский областной филиал ВИРа — Всероссийского института растениеводства со штаб-квартирой в Ленинграде.
Так тут появилась “теоретическая часть”: лаборатории иммунологии, биохимии и радиобиологии. А также производственные участки зерновых, зернобобовых, овощных, кормовых, плодовых культур и картофеля. Все, что по этой части выращивалось в мире, по зернышку и за валюту, закупалось для областного филиала. Где на особых делянках (для каждого сорта площадью в 1 кв. метр!) выращивалось, изучалось, проверялось на стойкость к болезням, а уж потом рассылалось по колхозам для промышленного производства.
В течение 30 лет в Михневе ученые создавали плодородный слой земли, и уже перед тем как ВИР накрылся “медным тазом”, там была делянка с настоящим украинским черноземом! (В скобках заметим, что в этом году на месте чернозема вырыли огромный котлован, туда каким-то образом хлынула канализация, и в котлован со зловониями нечаянно упал 9-летний Ваня Орлов. Его чудом успели спасти двое работников института, которые прыгнули в котлован. Потом они больше месяца лежали в больнице с воспалением легких — дело было в апреле, — а еще потом их уволили с работы. Котлован этот с канализацией по-прежнему не засыпан и даже не огорожен веревкой.)
Ну так вот. Когда там был чернозем, демонстрационный участок МОВИРа гремел на весь мир, там проводились международные конференции. А кроме всех прочих экзотических культур там произрастала спаржа из Франции и Германии, 33 образца хрена, более 130 разных сортов базилика — из Бразилии, Испании, Египта, Греции. В прошлом году на семинаре растениеводов СНГ в Одессе отмечалось, что сегодня на всем постсоветском пространстве сохранились, да и то чудом, только грузинские пряности и специи. Что уж там говорить про базилик или про белую морковку!
— Мой муж был тут трактористом, — говорит бывшая работница института Никитина. — На все руки мастер. И сварщик, и сантехник. Не знаю, чем он не угодил начальству. Выгнали. Но нет худа без добра. Теперь ездит в Москву. Хоть деньги стал зарабатывать.
Во всех бедах экс-ученые обвиняют нынешнего директора института Людвига Эзрохина.
— Я соавтор помидоров сорта Ямал, — поясняет к. с/х наук Корчемная. — В теплицах его сегодня выращивают вовсю и продают. Но никто не знает, в каких объемах и на что расходуется прибыль. Между тем 1 кг семян Ямала стоит 400 долларов. Кстати, мне, как соавтору, с реализации причитается 2%. Я ничего не получаю. Говорят, денег нет. Уверена, что и на институт эти средства тоже не идут.
— Да, — добавляет Нина Николаевна Грачева, — для парников здесь тепло всегда найдется. А наш городок зимой постоянно сидит в холоде. И дела никому до этого нет...
Для нашей великой державы было бы нетипично, если б вся проблема свелась к чистой науке или к ее отсутствию. О, нет! Чем активнее хиреет институт, тем острее выступают здесь простые житейские вопросы. И людям уже не до разложившихся таинственных химпрепаратов, оставленных Институтом химической физики в какой-то каморке несколько лет назад. Снискать бы свой хлеб насущный...
Еще в 1998 г. по квартирам стали ходить ходоки и собирать по 5 рублей с члена семьи на погашение долгов за газ. Мовировцы возмутились: какие еще долги? Все платежи они платят тютелька в тютельку.
Поборы прекратились. Но зато начались перебои с горячей водой. Платят за эту “услугу” жители исправно. И не по сколько-нибудь, а по 40 руб. “с носа”. (Зарплата тех немногочисленных лаборанток, что еще держатся в институте, составляет около 400 руб. в месяц.) По наблюдениям старожилов, в январе прошлого года горячая вода была всего 2 дня (24-го и 25-го), а в феврале — три дня: 2-го, 17-го и 18-го.
Интересен сам научный подход к экономии тепла в микрорайоне. Лет пять назад теплотрассу решили извлечь из земли и пустить ее прямо по поселку. В земле, рассудило начальство института, трубы ржавеют, портятся, их трудно чинить. А тут они будут на виду, и при малейшем ЧП легко сразу ликвидировать аварию.
Откуда-то нашлись средства. И сегодня трубы, как щупальца спрута, окольцевали весь микрорайон. Над ними для перехода сделали пешеходные мостики — в гололедицу люди ломают там руки и ноги. Летом “околотрубное пространство” зарастает высоким бурьяном. Косить в тех местах из-за теплотрассы практически невозможно.
Ну и самое главное — за 5 лет на трубопроводах, к которым теперь открыт доступ, не сделали ни одного профилактического ремонта. “Рубашка” из стекловолокна напрочь поизносилась, и зимой трубы греют воздух, но не жилые дома.
— Мы живем на 5-м этаже, у нас 10 лет вообще не было никакой воды, — говорит жительница микрорайона Лесова. — Якобы не хватало напора. Все это время с ведрами ходили на 1-й этаж. Потом сантехники прочистили трубопровод — и пошла вода! Получается, что 10 лет над нами просто издевались!
В этом мнении она не одинока. В доме №2 по улице Тепличная на третий—пятый этажи вода и по сей день не подается. А в соседнем доме №3 появились угрожающие трещины. Говорят, из-за постоянного “стояния” воды в подвале. Там круглогодично полно комаров, и дети ходят в укусах.
— Пришлите нам комиссию из области! — кричат ученые. — Пусть она посмотрит, в каких условиях мы живем.
Еще неизвестны “следы” финансов, вырученных институтом от реализации 60 га своих площадей под строительство новой Каширской скоростной автотрассы.
Только вот кто должен ответить на эти вопросы? Формально маленький микрорайон является федеральной собственностью. А перейти трем-четырем домам вместе со своими ржавыми трубами в лоно района не разрешает институтское руководство.
Вряд ли нужно говорить, что мовировцы завалили письмами всех: президента Путина, Госдуму, губернатора Громова и даже главу своего поселка Михнево Бучика. Кстати, ответ им пришел только от генерала Громова. Который поручил во всем разобраться главе Ступинского района Челпану и Бучику. Как они “разобрались”, видно по стихийному собранию аграрных ученых.
Осталось одно: брать в руки вилы...
