— Лежит как живой! — говорит в восхищении заведующий кафедрой анатомии Омской медицинской академии Николай Широченко.
Увидев забальзамированное тело, высокие гости, партийные делегации и обычные люди, случается, хватаются за сердце... В невысоком мужчине с бородкой тотчас признают вождя мирового пролетариата. А лежит-то в академии совсем не Ильич, а просто человек, похожий на Ульянова. Поэтому и усыпальница его не на Красной площади, а на втором этаже обычного здания, которое соседствует отнюдь не с Кремлем, а, наоборот, с моргом. Безродный труп, в отличие от высокопоставленного, лежит в обществе 88 скелетов разных возрастов и национальностей, собранных со всего бывшего Советского Союза. Его саркофаг покоится не на постаменте, а на обычном деревянном ящике, его не загораживает от посетителей пуленепробиваемое стекло, нет рядом часовых. И помпезности вокруг этого покойника нет, а ему и не надо. Зато сохранился он за канувшие в Лету 70 лет намного лучше вождя мирового пролетариата, да и тревожат его реже, что для трупа, согласитесь, совсем немаловажно.
— Умер неизвестный мужчина, по всей вероятности, как и Владимир Ильич, в пятьдесят четыре года, — говорит доктор медицинских наук Широченко. — Кто он был, сказать теперь невозможно. Две амбарные книги музейного каталога пропали бог знает когда.
По мнению старейших сотрудников кафедры, безродный труп мужчины могли привезти в прозекторскую либо из колонии, либо из дома престарелых, с которыми у медицинского института был в те годы официальный договор.
На теле забальзамированного не видно ни одного шва, небольшой разрез заметен лишь в районе правой бедренной артерии.
— Через артерию и был введен консервирующий раствор, — охотно объясняет Николай Дмитриевич. — Состав его известен: формалин, спирт, глицерин. Дело не в нем. Уникальна сама методика.
А методику разработал никому не известный Андрей Ромодановский. В те годы он работал в медицинском институте лаборантом, не имел даже среднего медицинского образования, от роду ему было всего-то 28 лет. Тем не менее состояние тела неизвестного мужчины говорит о том, что Ромодановский использовал более совершенный метод бальзамирования, чем тот, что применили профессора Борис Збарский и Владимир Воробьев для сохранения тела Ленина. Лаборант-сибиряк не вскрывал полости тела, сохранив все внутренние органы безродного трупа в неприкосновенности.
У Ильича же ученые-профессора извлекли легкие, печень и селезенку, промыли грудную клетку. По всему телу Ленина были сделаны надрезы, чтобы бальзам хорошо пропитал все тело. Затем тело вождя погрузили в каучуковую ванну, наполненную составом из глицерина, ацетата калия, воды и хлорхинина.
А гениальный самоучка Ромодановский, обладающий выдающейся интуицией, призвал в союзники... сибирский мороз. Вводя консервирующий раствор, он выносил безродное тело во двор. Всем известно, что главной причиной разложения умершего человека является содержащаяся в нем вода. Андрей Ромодановский обезвоживал попавшее к нему тело путем вымораживания. Сколько раз лаборант выставлял труп на трескучий мороз, никому не известно. Режим вымораживания остался тайной.
Впрочем, тело Ленина тоже чуть было не заморозили. Большевистский деятель Леонид Красин, в прошлом инженер по холодильным установкам, предложил закупить в Германии сверхмощное рефрижераторное оборудование и заморозить тело Ильича. При этом он ссылался на наглядный пример — прекрасно сохранившиеся туши мамонтов во льдах... Холодильники было установили в Сенатской башне Кремля. Но глава похоронной комиссии, всемогущий глава ВЧК — Феликс Дзержинский, вовремя вспомнил, что в Москве часто случаются перебои с электричеством...
За бальзамирование тела Ленина Збарский и Воробьев получили, соответственно, по 30 и 40 червонцев. Состав, который при этом использовался, объявляли государственной тайной.
Сибиряку Ромодановскому, который создал свой метод в одиночку, финансовой помощи ждать было неоткуда.
Свидетелей уникального процесса консервации не осталось
Свидетелей бальзамирования уникального омского экспоната почти не осталось. Сам Андрей Владимирович умер в безвестности в 1968 году от злокачественного образования костной системы. Жене талантливого лаборанта, которая 25 лет проработала на кафедре вместе с мужем, ныне исполнилось 87 лет. Мы попытались связаться с ней по телефону.
— Просто чтобы поздороваться с вами, Алевтине Терентьевне нужно будет приложить немало усилий, она больна, — ответили нам ее родственники. — Она просила передать, что никто из Ромодановских за славой никогда не гнался... И теперь не надо никаких публикаций.
Сотрудникам кафедры вдова Ромодановского в свое время рассказывала, что, вводя через капельницу в артерию трупа консервирующий раствор, муж то поднимал подвешенный на кронштейне сосуд с формалином, то опускал. Бывало, даже оставался в лаборатории на ночь — следил, чтобы сосуды тела заполнялись постепенно. Перекрывал кран с формалином, когда из носа у трупа шла сукровица. Потом пропитывал ткани и внутренние органы антимикробным составом. Сначала по этой технологии Андрей Владимирович изготавливал препараты из частей тел умерших, а впоследствии применил эту методику для сохранения целого трупа. Алевтина Терентьевна и по сей день уверена, что муж мог получить любую ученую степень, если бы описал свои методики. Но в те годы тема бальзамирования была засекречена.
Уйдя позднее с кафедры, лаборант-самоучка не оставил никакой информации о том, как обращаться с забальзамированным им телом.
— В начале 60-х годов Андрей Владимирович приходил в музей, удалял проступившие вдруг на трупе грибковые пятна, — говорит заведующий кафедрой. — А спустя двадцать лет (в 1985 году) ученица Ромодановского Евдокия Сафьянова обрабатывала труп формалином. Вот и весь уход за 70 лет.
В это же самое время на содержание тела Ленина уходило по 1,5 млн. долларов в год. Три раза в неделю на лицо и кисти рук вождя профессора наносили специальный раствор. Раз в год на полтора месяца Мавзолей закрывали “на ремонт”. Тело Ленина погружали в раствор, чтобы он пропитался химическими препаратами.
Однажды на теле вождя появились черные пятна. Работники Мавзолея знали, как бороться с зеленой и белой плесенью... Не открывая происхождения пятен, их образцы были посланы в Институт микробиологии. Пришел ответ: от плесени можно избавиться, если ее сжечь или обработать концентрированной серной кислотой. Работникам лаборатории удалось, однако, удалить пятна собственными методами по дезинфекции.
Посетители Мавзолея помнят Ленина румяным. Его тело освещают лампы с фильтрами красного цвета. Кожа у безродного трупа отдает желтоватой бледностью. На кафедре анатомии не до спецэффектов... Более того, на безродный труп даже никому в голову не приходило накинуть рубашку со штанами. Он всегда воспринимался на кафедре как научный экспонат. На его же высокопоставленном двойнике — Ленине — сперва был надет военный френч, потом костюм черного цвета, который каждые два года обновлялся в пошивочной мастерской Кремля.
Созерцать уникальный экспонат, забальзамированный в 1933 году, мне мешает слепящее солнце.
— Это в усыпальнице вождя круглосуточно работают мощные кондиционеры — внутри Мавзолея всегда 16 градусов тепла. А у нас летом в комнате с саркофагом бывает до 30 градусов выше нуля — сторона-то солнечная, — говорит Николай Дмитриевич.
— Считается, что свет плохо действует на забальзамированную кожу... Вождь мирового пролетариата лежит, например, в полутьме. Может быть, у вас мужчина, похожий на Ленина, находится под колпаком в вакууме?
— Да вы что?! — искренне удивляется профессор. — Саркофаг безродный труп только от пыли и предохраняет. Хотите, сейчас стекло приподнимем, заодно пощупаете, какой у трупа живот мягкий и эластичный?
— Не надо, — искренне пугаюсь я, — и так вижу, что мужчина хорошо сохранился!
Но профессор тем не менее все-таки приподнимает для пущей убедительности стекло. Труп как бы выплывает мне навстречу. Без стеклянного барьера он выглядит еще более натуральным.
Некогда ежедневно мимо саркофага Ленина проходило около трех тысяч человек, и сегодня толпа хотя и поредела, но отнюдь не иссякла. Тело безродного мужчины видели лишь сотрудники кафедры и студенты. Стеклянный колпак, под которым спит вечным сном забальзамированный сибиряк, остается в целости и сохранности не один десяток лет. Зато усыпальницу Ленина тревожили не единожды. В марте 1934 года в стеклянный саркофаг с телом вождя выстрелил из пистолета крестьянин Митрофан Никитин, приехавший в Мавзолей из совхоза “Прогресс” Куркинского района Московской области. Видя, что промахнулся, он выстрелом в голову покончил жизнь самоубийством. При Никитине нашли записку: “Я умираю, протестуя от имени миллионов трудящихся...” В 1959 году один из посетителей, имя которого осталось неизвестным, бросил в стеклянный саркофаг молоток, усыпальницу вождя засыпало стеклом. Через год некий гражданин Михайлов ударом ноги вторично разбил стеклянный гроб вождя, после чего над ложем, где покоится тело Ленина, установили прозрачное бронированное стекло. В сентябре 1973 года в Мавзолее прогремел взрыв. Саркофаг с телом вождя выстоял. Погибла супружеская пара из Астрахани. Тяжелое ранение получили четверо школьников. Воинов-кремлевцев разбросало по всему траурному залу. От неизвестного террориста осталась одна рука, да часть головы...
В военные годы забальзамированный Ленин, как и его омский двойник, оказался в Сибири. В июле 1941 года тело вождя в деревянном ящике эвакуировали в Тюмень. В здании сельскохозяйственного техникума его поместили в ванну со специальным раствором. Литерные поезда привозили в Сибирь необходимые реактивы. Когда бальзамировщикам понадобилась дистиллированная вода, ее доставили на специальном самолете именно из Омска.
“Труп” и “покойник” — понятия разные
По свидетельству людей, близко знавших Андрея Ромодановского, своим экспериментом он как бы бросил вызов академикам и профессорам, которые работали над бальзамированием тела Ленина.
Был гениальный сибиряк, судя по всему, личностью удивительной и загадочной.
— У нас в институте работали два брата Ромодановских, — рассказывает профессор Николай Широченко. — Сначала в Омск — в 20-м году — поднимать кафедру анатомии был приглашен выпускник Казанского университета Константин Ромодановский. Был он, кстати, воспитанник известного анатома — профессора Владимира Тонкова. Через год талантливый ученый стал заведующим кафедрой, еще через год — возглавил вновь созданный медицинский институт. В начале 30-х годов к Константину Владимировичу приехал его младший брат Андрей. Когда сотрудники кафедры анатомии человека увидели препараты, изготовленные новичком, не поверили, что за его плечами были лишь лаборантские курсы. Коллекцию этих препаратов медики показывают мне с особой гордостью. От препаратов поныне имеется реальная польза, их используют как учебный материал.
— С Андреем Владимировичем я виделся лишь однажды, — продолжает рассказывать Николай Дмитриевич. — В шестидесятые годы я предстал перед мастером молодым аспирантом. Смеясь, он мне поведал, что 14 лет бился над тем, чтобы придать ребру скелета естественную форму. А как ему это удалось, так и не рассказал.
Веселый и общительный в обыденной жизни, Ромодановский становился скрытным, когда дело касалось работы. Творил лаборант у себя в кабинете только за закрытыми дверями. Что делал и как — никому никогда не объяснял.
В голодные сороковые годы, когда институт был снят с государственного финансирования, при кафедре анатомии человека начала работать мастерская... по изготовлению скелетов. При их производстве Андрей Ромодановский применил оригинальный беспроволочный способ: все части скелета, предназначенные для учебных целей, крепились за счет сохранения естественного связочного аппарата. Продавали скелеты за валюту в Италию, Испанию и Францию.
При этом лаборант Ромодановский, как и остальные сотрудники кафедры, четко разделял понятия “труп” и “покойник”. Однажды, когда кто-то из знакомых попросил сохранить на время тело умершего родственника, Ромодановский в категоричной форме отказал. Работал с препаратами он только ради научных целей. Обладая колоссальной работоспособностью, природным исследовательским даром, редкой интуицией, за 25 лет работы на кафедре анатомии он прошел путь от простого лаборанта до... старшего лаборанта.
Современная наука до сих пор не знает, как можно сохранять человеческое тело от разложения так долго. Никто из анатомов не пытается ныне повторить уникальный опыт Андрея Ромодановского. Сохранение трупов признано кощунством. Православие учит: человек после кончины должен быть положен на вечный покой в своем естественном виде.
— Только не вздумайте “наш труп” назвать мумией, — строго говорит профессор Широченко. — Мумификация — это высыхание трупа естественным путем без последующего гниения. Тут впору вспомнить святые мощи Киево-Печерской лавры. Монахов хоронили в сухих песчаных почвах, которые впитывали в себя влагу.
Когда я, полчаса попрыгав вокруг саркофага, отщелкала на пленке все 24 кадра, профессор изрек: “Не удивляйтесь, если на пленке появится некое свечение или она окажется засвеченной. Мистики никакой. Около трупа рассыпан радиоактивный порошок тиуран. Он предохраняет препарат от... насекомых”.
— Уходят мастера-прозекторы, — горюет профессор Широченко. — А разве сравнишь компьютерную графику с естественными препаратами? Призывать студента к трепету перед муляжом — абсурд.
В последний раз анатомический музей Андрей Ромодановский посетил в середине шестидесятых. Осознавая, что смертельно болен, он долго стоял около тела безродного мужчины. Впрочем, завещания с пожеланием быть забальзамированным самому он не оставил.
Из 8 забальзамированных вождей только три до сих пор не преданы земле.
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН, 1924 год, СССР, сохраняется до сих пор.
ГЕОРГИЙ ДИМИТРОВ, 1949 год, Болгария, в 1990 году кремирован и захоронен.
КЛЕМЕНТ ГОТВАЛЬД, 1953 год, Чехословакия, в 1962 году захоронен.
ЧОЙБАЛСАН, 1952 год, Монголия, в том же году захоронен.
ИОСИФ СТАЛИН, 1953 год, СССР, в 1961 году захоронен.
ХО ШИ МИН, 1969 год, Вьетнам, сохраняется до сих пор.
АГОСТИНЬО НЕТО, 1979 год, Ангола, в 1992 году захоронен.
КИМ ИР СЕН, 1994 год, Северная Корея, сохраняется до сих пор.
