Вывалившись из лимузинов, “сливки”, конечно, важно потекут ко входу. Защелкают затворами и замигают вспышками фотокамер суетливые репортеры, плотно обступив “звездную” дорожку. Простым зевакам не пробиться. “Чикаго” ждали долго и нетерпеливо. Уж очень призывно манили плакаты вокруг — затмили числом и размерами даже вездесущие “маки” с “колами”. Эффект присутствия (по рекламной терминологии) стопроцентный, артподготовка — подавляющая.
Только бы не дождь! “Сливки” во фраках, дорогих френчах, ослепительных украшениях и сногсшибательных вечерних платьицах начнут, конечно, важничать, кривляться, кто хмуриться, кто белозубо улыбаться, кто семенить, кто размеренно шагать... Как привыкли и во что горазды. В общем — шоу-бизнес с порога. В этих “проходках”, в нескольких десятках шагов от двери (лимузина) до двери (зала) — будь то в Лос-Анджелесе, Каннах, Нью-Йорке или, как сегодня, в хмурой осенней Москве, — называемых концентратом “ярмарки тщеславия”, можно всегда разглядеть (если присмотреться) бурю страстей, низменных и возвышенных, из которых, собственно, и соткан шоу-бизнес: жадность, подлость, скандалы, измены, предательство, одержимость властью и известностью, на алтарь которых швыряются добродетели... Повторюсь, если присмотреться. А внешне — все чинно, возвышенно, сказочно да раскрасиво — сплошное благолепие. И поначалу мало кто заподозрит, что с этого первого шага по красному ковру сам вовлекается в бурлеск грядущего действа. Жизнь без прикрас (или как раз со всеми “прикрасами”) плавно перетечет с гостевого VIP-ковра на сцену и растворится в искрометном повествовании об интригах в обычной женской тюрьме города Чикаго, в “истории об убийстве, жадности, коррупции, насилии, супружеской измене и предательстве — в общем, обо всем, что так близко и дорого нашим сердцам”.
С этой бравурной речевки в исполнении сексапильной (по классическим бродвейским канонам — трико, каблуки, чулки в сеточку) красотки начинается история “Чикаго”, история не только женской тюрьмы, но и, как выяснится по ходу действа, заманчиво-звездного шоу-бизнеса.
Хитер все-таки братец Киркоров, главный двигатель сего мюзиклового движения и задумщик столь помпезной премьеры. Или, может, весь этот подтекст второго плана с сопоставлением торжественной церемонии и сюжетных перипетий постановки — лишь случайное совпадение, изначально не предполагавшее подвоха? Единственно верный ответ для себя найдет каждый после просмотра. А пока о “Чикаго” — новости с подробностями, благо с 27 сентября прошли превью — предпремьерные показы, благодаря которым “ЗД” оказалась в числе первых, кому удалось посмотреть русскую версию “Чикаго”, и, надо сказать, совершенно не пожалела о пережитом.
Смущение патриарха
Театр (традиционной ориентации), как известно, начинается с вешалки. Мюзикл “Чикаго”, еще до вешалки, начинается с огромного “марки” (так на Бродвее называют красочное панно или рекламный щит мюзикла, которые обычно сооружают над входом в театр. Чем убойней “марки”, тем круче считается собственно постановка. Хотя возможны варианты). “Чикагский” марки над Театром эстрады поражает воображение размерами, черно-белыми фотографиями актеров высотой в несколько этажей и пульсирующей красным неоном надписью “Chicago”. Стильно, помпезно, красиво и крайне оживляет окружающий пейзаж.
Однако именно со стильностью сколь фривольной, столь и хрестоматийной эстетики “чикагских” персонажей вышел конфуз. Патриарх всея Руси Алексий Второй усмотрел в сей писаной красе, расположившейся напротив храма Христа Спасителя, сплошную стыдобищу из полуголых девиц и нажаловался, разумеется, на Киркорова Лужкову. Лужков попал в затруднительнейшее положение, потому как дружит с обоими и, если что, всегда обоим стремится подсобить. Когда процесс тонул в ворохе технических и административных проблем, город усилиями Лужкова и зама его Шанцева помогал Киркорову с Пугачевой чем и как мог, чтобы сей культурный прорыв вдруг не застопорился. И такая, откуда ни возьмись, закавыка вышла с патриархом. Уж как Лужков убедил Его пуританское Святейшество в том, что “это не полуголые срамницы”, а высокое, блин, искусство мирового масштаба, нам неведомо, но “чикагский” шик-марки на фронтоне отстоял.
Кроме как у патриарха, сомнений если не в целомудренности, то хотя бы в соответствии нормам приличия эстетики персонажей “Чикаго” ни у кого не возникло. Наоборот, все впали в восторг от налета легкой эротики и сопутствующего шарма. Вереница солидных глянцевых журналов не смогла отказать себе в удовольствии напроситься на эксклюзивные фотосессии еще в период летних репетиций. Сейчас повалят обложки с разворотами. А образы, которыми обклеены теперь стены Театра эстрады, отчаянно спешащего с евроремонтом к торжественной премьере (в дни превью, например, туалеты еще не работали), и которые стали как бы официальным имиджем русского “Чикаго”, созданы Максом Вадукулом, легендарным фотографом, который исколесил весь мир и наснимал самых великих и знаменитых людей современности: и Джона Уотерса, и Арни Шварценеггера, и Мика Джаггера, и мать Терезу, и Тома Хэнкса, и Кейта Ричардса, и Мадонну, и Салмана Рушди, и Мисс Эллиот... Позировали все с большим удовольствием — почти как у нас для Церетели. “Наших” г-н Вадукул осчастливил своим согласием после долгих напряженных уговоров-переговоров. Капризничал. Но авторитет и вес брэнда “Чикаго” сломил гордыню. Теперь все в один голос, включая команду американских постановщиков, съевших уже не одну собаку на Бродвее, твердят, что это лучшая фотосессия за всю четвертьвековую историю “Чикаго”. А наш марки — самый большой в мире, бродвейский даже рядом не валялся. Фил — мастак и гигантоман!
Луч света
Итак, шоу началось. Прекрасный в своих мелодиях припопсованный джаз Джона Кендера с легендарным и опять же хрестоматийным уже хитом “All That Jazz”, бесподобная в своем оригинале и отменно исполненная здесь (даже на фоне бродвейской постановки, виданной “ЗД” пару лет назад) хореография, занимательнейшая и полная сарказма тюремная сцена, когда шесть жизнерадостных женщин-убийц в зажигательном ритме “Камерного танго” нараспев хвастаются содеянными преступлениями, поясняя, за какие грехи каждая из них порешила опостылевшего мужа или хахаля, захватила настолько, что “ЗД” даже не заметила, как у девиц отключились микрофоны, а пляшут и поют они лишь в луче аварийного прожектора. На позавчерашнем показе в Театре эстрады банально вырубился свет. “ЗД” догнала это, лишь когда женщины-убийцы допели до конца, стайкой упорхнули в закулисье, а на сцену вывалился странный тип, похожий на одного из киркоровских администраторов, и начал нести какую-то околесицу (“Не припоминается такой кусок в мюзикле”, — зашевелилось сомнение). Лишь когда дошло до фразы “Это — Россия” или что-то в этом духе, посетило озарение — кранты. Двадцать минут люди сидели в полной темноте, в фойе не выпускали никого, потому как во тьме неоконченного ремонта можно было запросто свернуть шею. Киркорова, еще только прихорашивавшегося к выходу в роли адвоката Билли Флинна, мрак настиг, когда он еще сидел в халате. Суеты не было. Минут пять обреченного ожидания, а потом — прозрение. Мол, а как же раньше в театрах работали, без звука, света, электричества — типа в веке XVIII? “А ну все на сцену!” — скомандовал Фил, войдя, разумеется в предварительный контакт с американцами — Мелиссой Кинг, Скоттом Ферисом и Стивеном Фримэном, наслаждавшимся режиссерско-постановочными плодами своего пятимесячного труда.
В общем, Лолита, всего одна из двух поп-звезд в труппе, вышла на сцену в самый проигрышный момент — при белом дежурном свете, без подзвучки. Хранительница Ключей, Графиня тюряги, Госпожа душегубок, надзирательница Казенного дома — матрона “Мама” Мортон затянула “Будешь доброй к маме”. Ее линия не блистала сверхакробатической хореографией, да ей это и не было нужно. Не только из-за линии роли. Подлинной акробатикой Лолиты стал ее артистизм и фонтанирующая энергетика. “Она актриса бродвейского уровня”, — цокали языками довольные американцы. “Я люблю этот мюзикл, потому что в нем говорится, что каждая женщина сидит за убийство своего мужа, поэтому это мое”, — откровенничала Лолита с журналистами накануне. “Тебе с мужем не повезло”, — понимающе подхихикнула Алла...
Прочь страдания, виват бурлеск!
Премьерный выход адвоката Флинна в стиле кабаре с балетом и перьями тоже прошел без света и звука, но при восторженной овации публики. Потом включили свет, и все встало на свои места.
Суть “Чикаго” проста и сложна одновременно. Для двух главных героинь — Рокси Харт и Велмы Келли — это история страсти, любви, ревности, убийства и непреодолимого желания стать знаменитостями. Адвокат Флинн способен использовать власть прессы, которой умеет манипулировать, и магию известности, к которой все стремятся, чтобы помочь. В ход идут обман, подкуп, ложь, предательство. Хеппи-энд: Рокси с Велмой становятся звездами. Две убийцы, удачно использовавшие скандал для завоевания популярности, наслаждаются любовью зрителей. По содержанию — тюремный сюжет. А по сути? Две актрисы. Конкуренция. Скандалы. Адвокат — тот же продюсер. Да это — кухня эстрады. Та же тюряга! О, ужас!..
Выгодное отличие от поставленных у нас предыдущих мюзиклов — минимум грузилова да страданий, максимум — иронии, веселья и позитивной зрелищности. Обе главные героини — актрисы Лика Рулла (в роли Велмы) и Анастасия Стоцкая, бросившая ради роли Рокси свою (не первого, впрочем, плана) Магду в “Нотр-Даме”, ярко заявили о себе как об артистических величинах и настоящих звездах жанра мюзикла. Да и вообще вся труппа, производившая плачевное впечатление в начале репетиций, что чуть не погубило у Фила веру в успех авантюры, преобразилась в фантастическую синтез-труппу, способную на все. “Это же — готовый театр с состоявшейся труппой!” — восторгаются теперь все вокруг. Американская муштра? Конечно. Но еще и жажда победы, целеустремленность и тщеславие: “Мы должны, обязаны преодолеть...”
Алла Пугачева, все это время подпиравшая плечом своего мужа в многотруднейшей и архисложной истории (“Я поражена, я шокирована, я горжусь им, я в восторге... потому что не знаю, как он выдержал этот график и еще остался живым...”), так и говорила: “Мне бы хотелось, чтобы успех “Чикаго” зависел не только от громких имен, но и от качества постановки и от открытия новых звезд”. Качество есть, звезды родились. Гип-гип, ура!
Что до “громких имен”, то на кастинги приходило много артистов известных, но по ряду причин они не прошли. Кроме Лолиты. Такова была воля американцев. Утверждены на свои роли из знаменитостей только Пугачева и дочь ее Орбакайте.
— Но это, — как скрытничает Алла, — особый разговор. Я бы не хотела сейчас раскрывать все секреты, но мы в курсе всего, каждая знакома со своей ролью, и если что... Я специально худею, мучаюсь. Кристинка сейчас нос себе исправляет. В общем, мы стараемся держаться в норме, и если, не дай бог, интерес к мюзиклу через 100—150 спектаклей будет падать, то мы совершенно готовы поднять интерес к нему.
В общем, два Александра Матросовых в юбках и с исправленным носом. Семья!.. А что же Фил? “Когда-нибудь в запале я ему скажу: “Хватит тебе петь, потому что ты скрываешь один из своих талантов — актерскую игру, — кипятится жена. — Он настоящий характерный актер. В песенном жанре у него это мало проявляется, как ни странно...”
Фил блистал в “Чикаго”. Это так. Впрочем, так же, как и в “Метро”, и в “Вечерах на хуторе близ Диканьки”. Ему продуктивно дается система Станиславского, и если в своих песнях действительно он дает массу поводов для стеба и сарказма, то от (театральной) роли к роли все уверенней подмывает воскликнуть: “Верю!”.
Неужели взаправду завяжет со своими “Зайками”?
Заказ билетов на мюзикл “Чикаго” по телефонам: 742-4454, 959-0456.
