Украинский гаишник, которого пригласили на съемочную площадку фильма “Эники-беники” (сейчас его снимают в Севастополе под рабочим названием “Подкидыш”), опасливо косился на старый “Москвич”, за рулем которого с самым независимым видом гордо восседал восьмилетний исполнитель главной роли Игорь Виноградов.
Согласно своим обязанностям, гаишник жезлом перекрыл дорогу, чтобы не пропускать посторонние машины на съемочную площадку. Но, когда Игорь очень убедительно крутанул рулем и машина тронулась с места, гаишник не выдержал и на всякий случай поинтересовался: “А передний руль точно не настоящий?”.
Лучше всех ответ на этот вопрос известен каскадеру Сергею Воробьеву, самому знаменитому постановщику автомобильных трюков в нашем кино. На съемках комедии “Эники-беники” (режиссер Юрий Рогозин) под руководством Сергея и его команды по дорогам будут разъезжать три “Москвича”, выкрашенных в одинаковую красно-белую масть. У зрителя при этом должно сложиться впечатление, что это один, везде поспевающий автомобиль. Причем управляет им восьмилетний мальчик, который колесит по городу в поисках своего отца и который вовлекает взрослых во всякие шумные и запутанные события.
По словам Сергея Воробьева, юный артист Игорь Виноградов прекрасно исполняет свою роль: переключает рычаг скоростей, выжидает время, давая мотору прогреться, в то время как настоящее управление машиной выведено на заднее сиденье. Там согнувшись, почти в багажнике, сидит каскадер. Он и управляет автомобилем.
— Сергей, а зачем так сложно? Почему “Москвич” нельзя таскать по городу на веревках?
— Но это же избитый прием. И потом всегда видно, что человека везут на прицепе, по тому, как он управляет автомобилем, как ведет себя за рулем, особенно если это — мальчик. Кроме того, оператор сможет снимать машину с любой точки. Мы когда машину для “Подкидыша” сделали и обкатывали на “Мосфильме”, в нее сел за руль Сергей Соловьев. Так он хохотал как ребенок. Крутил руль влево, а она ехала вправо. В таком был восторге! А когда пробовали ездить по городу, то милиционеры просто свистки глотали от удивления. Еще бы: стоит пустая машина и вдруг трогается, да еще и разворачивается.
— Похоже, у тебя вся работа построена на обмане. Все трюки, которые ты ставишь, — это только имитация того, чего на самом деле не происходит.
— Выходит, что я профессиональный обманщик...
— А ты можешь припомнить какой-нибудь свой самый головокружительный обман, который никто не смог разгадать? Даже специалист-киношник?
— Да я в каждой картине стараюсь это делать. Особенно интересно было обманывать в “Масках-шоу”, где абсолютно целая на первый взгляд машина разваливалась на ходу, с актерами внутри. На самом деле машина, распиленная на несколько частей и тщательно собранная, представляла собой некий конструктор. В тех же “Масках” я делал балет, когда балерину поднимали на пальце и она вращалась вертикально вокруг собственной оси, а потом в разных направлениях вокруг прогибавшегося партнера. Это было сделано против всех законов физики: на пальце у партнера она вращалась влево, он вправо, а общее движение было хаотичным. Никто не видел, как это сделано. Это такая “система Копперфильда”.
— Что это за “система Копперфильда”?
— Да бог с ним, с Копперфильдом, мы его давно разоблачили! Даже использовали его секрет на картине “Старые клячи”. Там жук летал над залом как раз по его системе.
— И все же? Открой его тайну...
— Он просил никому не рассказывать.
— Тебя лично?
— Всех фокусников просил, значит, и меня тоже.
— И из солидарности с Копперфильдом ты ничего не расскажешь?
— Да. Не расскажу. И потом, на экране все всегда видно, надо только внимательно посмотреть фильм, и все будет понятно. А вот в “Масках” была использована такая штука, которую никто не может пока разгадать, сколько я кому ни показывал. Актриса же вращается и вертикально, и горизонтально. Партнер крутит ее на пальце, кидает, она улетает в зал и снова возвращается, и все это делается в одном кадре. Могу сказать только, что для этого эпизода была сделана сложная система креплений через все тело, много всяких роликов, шариков, которые могли вращаться.
— Если Копперфильд увидит этот трюк, он поймет, в чем дело?
— Не поймет. У него все по физике, а у нас, наоборот, как будто снимали обратной камерой.
— Свои изобретения патентуешь?
— Да ну, это все трата времени. Ну, запатентую. А потом что? Отслеживать, чтобы никто этим без моего разрешения не воспользовался? Да я тебя умоляю!
— То есть приходилось замечать, что в кино используются твои идеи и разработки?..
— Конечно, много раз. Ну и пусть кто-то пользуется, лишь бы сделали все правильно, чтобы не убился никто.
— Сейчас в кино стали широко использовать компьютерную графику, и, чтобы никто не убился, как ты говоришь, актера спускают с крыши на тросах, веревках, обвешанного всякими страховочными поясами и датчиками, а потом все это постепенно стирают на компьютере. Тебе не кажется, что еще немного, и профессия каскадера не понадобится?
— Нет, не кажется. Я недавно работал с американцами на картине “Русский тупик”, и там был комбинаторщик, который снимал “Крепкого орешка”, знаменитый такой специалист. Он говорил, что ему, для того чтобы компьютером “подчищать” трюки, необходимо, чтобы что-то обязательно было сделано “вживую”. Если рассчитывать только на графику, то никогда не добьешься эффектного трюка, все равно нужен каскадер.
— Есть такие картины, в которых тебе непонятен механизм трюка?
— Что-то не припомню. И если бы у нас были такие возможности, как за границей, то сделали бы не хуже. Но мы тоже кое-что делаем. Вот, например, совсем недавно изобрели механический манекен. Он полностью имитирует человека, что особенно эффектно выглядит во время взрывов. Например, когда манекен очень убедительно разлетается на части.
— Вот ты говоришь все время: “мы придумали”, “мы изобрели”. А ведь большинство зрителей уверены — каскадеру думать не надо, а только быстро бегать и удачно падать.
— Разные есть каскадеры. Я больше занимаюсь спецэффектами, механическими трюками, а тут обязательно надо что-то придумывать, а то ничего не получится. Каскадер, который пришел, упал, сгорел, — это одноразовая работа, которой сейчас никого не удивишь. Нагорелись уже, напереворачивались — это все в прошлом. Сейчас кино требует технического прогресса. И потом, интересно же что-то придумывать, на каждой картине бывает что-то новое. Особенно в кинокомедиях: руки же развязаны, чем больше трюков, тем смешнее. Вот когда снимали “Хочу в тюрьму”, там “Запорожец” у нас и плавал, и “Мерседес” обгонял.
— Давно хочу спросить: а он действительно его обгонял на полной скорости или “Мерседес” притормаживал?
— Обгонял, конечно! Да мы тогда, на съемках, даже от вертолета оторвались. Трасса была хорошая, и мы на “Запорожце” развили такую бешеную скорость, что нас потерял вертолет, на котором была камера. Да в общем-то это не проблема — начинить “Запорожец” так, что он будет обгонять “Мерседес”. Я когда вел на телевидении “Гонки на выживание”, у нас был один гонщик из Казани, который приезжал на “Запорожце” с мощностью в 300 лошадиных сил. Так он даже с места тронуться нормально не мог: сначала вращался минут пять-шесть, и только потом отъезжал от “парка”. Любимец публики был, его потом выбрали депутатом каким-то в Татарии.
— Сергей, а попадались машины, с которыми не получалось справиться?
— Бывали случаи, когда машина отказывалась подчиняться перед тем, как ее разобьют. Ну, просто как будто чувствовала смерть. Вот вроде бы идеально все работает, а выезжаешь на трамплин, и начинается: сбои, шумы какие-то появляются ниоткуда. Перегорали такие вещи, что я просто удивлялся. Я стал запасаться запчастями, даже если машина отлажена полностью. Однажды в “Опеле” после слов: “Камера, мотор!” перегорела такая штука, которая вообще никогда не перегорала. Я ее только на третий день нашел, никак не мог понять, почему машина встала.
— Наверное, с опытом и у каскадеров вырабатывается такое же чувство опасности, как у машины?
— Совсем наоборот. С годами приходит уверенность в том, что все уже отработано, сто раз повторено, и ты любой трюк можешь сделать отлично. Это сильно расслабляет, опытные каскадеры ломают себе ребра, буквально падая со второй ступеньки. Потом испытываешь жестокое недоумение, но и чувство опасности обостряется. Недаром же говорят, что за одного битого двух небитых дают. Бывает, что многим смертельно не везет, и ошибка становится последней. В этом году как-то особенно много было таких случаев — Андрей Ростоцкий ведь просто пошел проверить площадку: пройдут там каскадеры или нет. Но почва была довольно мокрой, он шел под водопад на двух ножах, то есть не руками держался за склон горы, а ножи вонзал. Он был не только талантливым режиссером и актером, но и очень опытным каскадером.
— Приходилось видеть, как зрители по-настоящему верили в трюк, который ты разыгрывал на экране, по-настоящему пугались?
— В свое время я снимался в заказных, учебных картинах на студии “Центрнаучфильм”. В советские времена их много было, большие силы привлекали. Однажды делали картину “Судебно-медицинская экспертиза автотравм”. Надо было показать, как человек падает из машины и что-то себе ломает. Делали живые трюки для следователей, а продолжение картины снимали в морге. Я сам этого не знал. Мне давали одежду, в которой я падаю и прыгаю, а потом эту одежду, оказывается, надевали на человека, с которым такой трюк произошел в жизни и очень плохо для него закончился. Получалась такая довольно реалистичная картина: я попадаю под машину, меня увозит “скорая помощь”. Потом следующий кадр: человека в моей одежде достают из “скорой”, кладут на стол, раздевают и начинают шинковать на полном серьезе. Меня пригласили на просмотр, сказали, что получилась замечательная картина, жаль только, на фестиваль ни на какой не пошлешь. Я пришел и встретил там девушку, кстати, журналистку, которая собралась про меня писать. Ну и я весело пригласил ее на просмотр. Фильм начался, мы посмеиваемся, она меня все время спрашивает: “Это вы на экране?”. Я киваю, и тут “меня” вынимают из “скорой помощи” и включают электропилу... Я тебе потом расскажу, что было с девушкой, когда диктофон выключишь.
На “Центрнаучфильме” мы много картин делали и по молодости все время старались придумать что-то необыкновенное. Однажды была картина “Тушение пожара химическими способами”, так мы такой “экшн” закрутили! Трактора прорывались сквозь горящий лес, настоящие деревья падали. А всего-то надо было показать, из чего сделана пена в огнетушителе. А когда снимали картину о том, как опасно курение в бытовке, то разыграли целую драму. У каждого каскадера была своя роль: романтик, пьяница... И пожар в результате случился из-за какой-то несчастной любви. Хорошие были времена, и хорошая практика.
— Ты, наверное, сейчас на сериалах очень занят. В них же постоянно машины взрываются, люди с крыш падают.
— Сериалы — это такая дешевая работа, но большая. Вот в одном фильме, который сейчас идет по телевизору, из ста семидесяти действующих лиц больше сорока пришлось “убить”. Топили, взрывали. Ужас просто. А что делать? Работа есть работа.
