Так вот, верить им можно. Совершенно случайно мы получили неопровержимые доказательства, свидетельствующие в пользу достоверности по крайней мере одной такой истории.
В середине лета в нашей газете были опубликованы три крошечных рассказика о Сталине, записанных со слов полковника Симченкова, служившего во время Великой Отечественной войны в Генштабе у маршала Василевского. Один рассказик был о том, как после войны в Тбилиси расквартировали танковый полк, выведенный из Германии. Командовал им 27-летний подполковник. Как-то раз он пошел на танцы, ему понравилась девушка, он ее стал приглашать, грузины его предупредили, он не послушался, и после танцев его побили. Подполковник — Герой Советского Союза, между прочим, — вернулся в полк и скомандовал: “По танцплощадке огонь”. Приказ был исполнен, но, конечно, не по самой танцплощадке. Снаряды пролетели поверху — попортили крышу. Жертв не было, но страху на грузин нагнали...
На следующий день первый секретарь компартии Грузии доложил Сталину. Тот поручил расследовать инцидент Василевскому. В Генштабе подготовили два варианта наказания для подполковника: понизить до майора и послать служить комбатом или лишить звания Героя, разжаловать до лейтенанта и послать служить комвзвода. Сталин ознакомился с предложениями и спросил: “Товарищ Василевский! Что бы вы сделали на месте командира полка?” Василевский ответил: “То же самое, товарищ Сталин”.
— Тогда зачем же портить жизнь прошедшему от Сталинграда до Берлина Герою Советского Союза из-за каких-то грузин? — сказал Сталин. И подполковника просто перевели на равнозначную должность — поменяли с командиром точно такого же полка в Прикарпатье...
Спустя три недели после того как эта история была опубликована, в редакцию пришло письмо из подмосковного поселка от Чикуровой Зои Николаевны: “Этот рассказ мне хорошо знаком. Участником исполнения команды “По танцплощадке — огонь!” был мой муж Чикуров Федор Куприянович — шофер бронетранспортера. Ему было 22 года. Весь полк состоял из молодежи. После обстрела танцплощадки, как рассказывал муж, из Генштаба пришла команда взять командира 20-го гвардейского танкового полка под стражу. Его посадили на гауптвахту. Солдаты очень переживали за судьбу командира. Но им неизвестно было о том, что его судьбу решал Сталин”.
* * *
20-й гвардейский танковый полк входил в состав 1-й гвардейской дивизии, начавшей войну под Минском и закончившей в Вене. Это была первая дивизия в Красной Армии, которой в сентябре 41-го года было присвоено почетное звание “гвардейской”. Дивизия прошла огонь и воду, и все первогвардейцы по сути были герои. На фронт подавляющее большинство ушло в 18 лет, поэтому после войны все они были еще очень молодые...
А кто еще способен на такое безрассудство — разнести вдребезги танцплощадку в отместку за то, что тебя поколотили? Только отчаянно молодой парень, который, несмотря на молодость, уже так много прошел и пережил в своей жизни, что собственное достоинство ему важнее любых последствий и наказаний.
Зоя Николаевна не смогла, к сожалению, вспомнить, как звали того подполковника, что разнес вдребезги танцплощадку. “Кажется, вот этот, Лашин”, — рассказывала она мне в минувшее воскресенье, показывая фотографию. На снимке возле танка стоял красивый мужчина с гладко зачесанными назад светлыми волосами — спокойный и уверенный в себе, как герой голливудского боевика.
У Зои Николаевны сохранилось множество старых фотографий военной поры, и все первогвардейцы там такие — спокойные, уверенные, красивые. И Федор Куприянович — тоже такой. В войну он был шофером у начальника разведки, заслужил две медали “За отвагу” (самые ценные!) и еще уйму других орденов и медалей.
А про случай в Тбилиси он рассказывал жене, как пришел к ним в подразделение вечером этот подполковник, весь встрепанный, возбужденный. Отдал приказ. Они мигом развернули бронетранспортер и ударили “самым легким”. Дело привычное, четыре года так били. И в любом случае это был приказ командира, они не могли его не выполнить...
Четыре ранения было у Федора Куприяновича, два — легких и два — тяжелых. Умер он совсем недавно, в январе нынешнего года. Рак легкого — в том самом месте, где было ранение.
В местную больницу его не взяли. Зоя Николаевна приехала с ним на “скорой”, ему было плохо, они четыре часа сидели в коридоре, он уже не мог сидеть, прилег на стулья. Потом вышла врач — пышная накрашенная женщина. Сказала: “Мы не можем вас принять”. Зое Николаевне шепнули, что надо дать денег. Муж сказал: “Не давай”.
“Они все такие были, — говорит Зоя Николаевна, — кто войну прошел. Принципиальные”.
Вот судьба. Четыре года себя не жалел человек, защищал родную страну. А когда пришел срок умирать, его даже в больницу не взяли.
* * *
В Тбилиси на том месте, где был расквартирован полк, со временем создали музей боевой славы. Собрали там уникальные вещи — документы, оружие, знамена, предметы обихода военных лет. Установили старые самоходки, танки. Разбили аллею Героев Советского Союза, поставили одиннадцать бюстов. Сюда на юбилеи съезжались со всей России однополчане. “Обязательно, — рассказывает Зоя Николаевна, — дежурили врачи. Всегда кому-то становилось худо. Выпьют, вспомнят, и сердце не выдерживает”.
А после распада Советского Союза музею первогвардейцев пришел конец. Разнесли его местные жители в пух и прах. “Все было отдано с любовью в музей Тбилиси. Думали, что отдают на века в память о предках. А ничего не сохранилось. Документы были выброшены, бюсты разбиты...”
Вот так отомстили грузины за танцплощадку. Но к рассказам о Сталине это уже отношения не имеет.
