МАТЬ И ВСЕ ЕЕ ГОРЬКИЕ
На эфир приходили разные люди. Известные и не очень. Однажды заглянул режиссер “Мертвого сезона” Савва Кулиш. Увидел Иру, обнял, расцеловал. Потом тихо спросил у меня: “Она что, здесь работает? Странно… Талантливая ведь актриса”.
Актриса. Живет с двумя дочками. С одной — светловолосой девочкой-подростком — забегала на службу пару раз. Даша ждала маму, а секретарши рассматривали девочку и шушукались — похожа на Андрея Мягкова или нет.
Слухи, сплетни… Стоит ли принимать их всерьез? Тем более что реальность гораздо неожиданней. Через несколько лет Андрей Кончаловский заявил в одной из программ ТВ, что светловолосая девочка — его дочь. А роман с Ириной оборвала его эмиграция…
На столе в ее комнате учебники английского и тетрадь. Странно — вроде основные экзамены в своей жизни она уже сдала...
— Скажи, ты что, уезжать куда-то собралась?
— На съемки в Германию, к Питеру Гринуэю...
— Это его киноэпопея “Чемодан Тульса Люпера”? Кого ты там играешь?
— Я до недавнего времени вообще предпочитала об этом не говорить. Актеры — люди суеверные. Пока не будет билета в кармане, пока не окажешься в самолете… И потом окончательно все станет известно только на съемочной площадке.
— Но ты же наверняка общалась с Гринуэем. Расскажи о своем впечатлении.
— Впечатление колоссальное, космическое. Человек–медиум, или колдун, или волшебник. Вытащил из меня то, о чем я и сама не подозревала.
— Каким образом? Например, у Ларисы Гузеевой, я слышал, он дотошно выпытывал кулинарные рецепты...
— Это его задача — выяснить привычки, особенности характера. Чтобы человек чувствовал себя как можно органичней в его картине. Поэтому он так и вгрызался в нас. А я Скорпион — человек закрытый. Для актера замкнутость — черта не очень хорошая. Вот он и пытался достучаться до меня.
Например, спросил, какова моя ипостась, ну, скажем — инженер, строитель, домохозяйка, повар? — не по профессии, по ощущению. Я задумалась буквально на две минуты. Мой возраст уже предполагает некий самоанализ. И вот с Гринуэем мы пришли к выводу, что я идеальная мать. По сути. Мать вообще. И когда я свой ответ обдумывала, поняла, что это материнское начало во мне очень сильно. Была бы такая фантастическая возможность — руками, как крыльями, накрыла весь мир, согрела его хоть чуть-чуть, успокоила... Не случайно в ансамбле Покровского за мной закрепилась кличка Мать сыра земля.
— Не мрачновато? Мне почему-то сразу кладбище представляется.
— Нет, по отношению ко мне это произносилось скорее в ироничной форме. Я была тогда беременна. И беременная пела, танцевала, работала...
P.S. Продолжение читайте в новом цветном номере “МК-Воскресенья”, который сегодня поступит в продажу.