Нравится нам это или не нравится: случившееся на Дубровке, раз произойдя, будет повторяться, станет привычным обиходом, войдет в состав жизни — как, скажем, миф о гигантской горилле Кинг-Конге или саги о звездных войнах. Только это будет не фильм ужасов, не фантастика, а реальность. Так же поразили нас совсем недавно взрывы жилых домов, а до того — взрывы на рынках и вокзалах. Так же заставило содрогнуться обрушение Торгового центра в Нью-Йорке. Нынешняя наша реакция на захват заложников во время мюзикла “Норд-Ост” сравнима с шоком при сообщении о первом полете человека в космос. А потом полеты к звездам стали регулярными и рутинными. Уж и не упомнишь, кто последний побывал на орбите.
В дни американской трагедии 11 сентября некоторые наши боевые публицисты понятно какого толка твердили: Америка сама накликала беду — пропагандировала насилие, показывала его на экране, вот и получила в точности то, что сама же создала. Что-то эти публицисты помалкивают теперь и ничего не говорят о нашей “норд-остовской” ситуации?
Мы платим за свой выбор. Те, кто помнит прежние времена, когда СССР дружил с Сирией и Египтом, Каддафи и Хусейном, знают: советский человек без страха отправлялся (если его выпускали) в любую точку земного шара — ни в самолете, ни в автобусе нашего соотечественника не подстерегали террористы. Понятно было: советские самолеты не будут захвачены, а советские граждане не будут взяты в заложники. Многие европейцы и американцы предпочитали тогда летать “Аэрофлотом”. Их-то авиалайнеры (не обязательно именно израильские или американские) были под явным и нескрываемым прицелом. Теперь мы на равных.
В дни событий на улице Мельникова телеведущий Флярковский на канале “Культура” с негодованием и презрением говорил о террористах: они не ходят в театр, не понимают искусства. Подобные наивно-выспренние обличения, понятно, были вызваны чрезмерными эмоциями. Да, не ходят в театр. Не слушают (видимо) классическую музыку. Не читают Каверина и не знают, что это он написал “Два капитана”. Что из этого? Хуже от этого воюют? Менее отважны? Кровожадны? Коварны? Надо дать себе отчет: война идет именно с этими нечитающими, неутонченными, не смягченными стремительно устаревающей христианской моралью людьми. И можно сколько угодно их за это презирать — или насмехаться, а то и клеймить, унижать публично — другими они в ближайшее столетие не станут. Не бросятся посещать библиотеки и концертные залы. С целью повышения культурного уровня. У них — другие задачи.
Большой город и призванные оберегать его безопасность структуры оказались непригодны для контроля за действиями террористов. Они, как мы убедились, проходят сквозь заслоны зевающей и падкой на поборы милиции и деквалифицированных спецслужб — как горячий нож сквозь масло. Иное дело: крохотная Чечня. Здесь коренные жители отслеживают и полностью контролируют любое передвижение и перемещение федералов, каждого российского солдата и офицера. Уж не говорю про вертолеты. Их истаивание в последнее время особенно наглядно. Можно ли представить: русский отряд проник в расположение Масхадова и захватил его мирно отдыхающих людей? Скоро и мы перестанем отдыхать. А все как один будем втянуты в партизанские действия — уже на нашей территории.
Шквал возмущения, который прокатился по средствам массовой информации, не встретил понимания во многих странах. Угадайте в каких? Более того, эти страны считают действия группы Бараева оправданными и единственно верными. Нельзя брать в заложники детей и женщин? А убивать их в собственных домах — позволительно? Сильно сомневаюсь, что федералы вежливо стучат в дверь, предупреждая о начале зачистки. Можно ли в такой ситуации найти общую правду? Вот и выкристаллизовалась ситуация: стенка на стенку. Вера на веру. Половина планеты — на половину планеты. Мир расколот надвое.
Но и образованная, с позволения сказать, несущая свет знаний сторона, оказывается, не шибко начитана. Ведь все уже сказано. В том числе и о нынешней ситуации. “Трудно быть богом” Стругацких. Надо обязать прочесть эту книгу всех военачальников. И рядовых. О чем в ней речь? Люди из более развитой эпохи пытаются вмешаться в жизнь, условно говоря, Средневековья. Что из этого получается? Думаю, Алексей Герман не случайно взялся за экранизацию именно этого романа именно сегодня. В нем все — о нашем нынешнем бытии. Нашей реальности.
После захвата заложников на “Норд-Осте”, после штурма ДК сразу показалось неактуальным все, о чем писали Набоков и Пушкин, Шекспир и Чехов. Какие борения духа, сомнения “быть или не быть?”, кодексы чести и манифесты эстетства? Если можно сграбастать тех, кто пришел глупо-радостно поразвлечься, избить их прикладами, частично перестрелять, а по нужде отпускать в оркестровую яму. Вспомнилось: подобное в истории случалось. И сталинские лагеря, и Аушвиц или Майданек. Именно после окончания Второй мировой литератор-мудрец изрек: “Теперь невозможно сочинять стихи!” Прошло время. И на свет явились новые поэмы и оды, сонеты и верлибры. А также мюзиклы. Люди забывают все. И обо всем.
Там, на Дубровке, погиб замечательный мальчик. Я знал его с детства. На похороны пришел чеченец, с которым погибший катался на горных лыжах. Чеченец говорил: “Я против такого. Я не хотел и не хочу такого”. И плакал. Русские говорили: “Стечение обстоятельств. Мог пойти в театр не в среду, а во вторник”. И тоже плакали. Никто не говорил о том, что трагедии вообще могло не произойти. Всем как-то априорно было ясно, что подобное неизбежно. Все этого ждали. Или чего-то похожего. Но ни у кого и мысли не возникло, что можно хоть что-то изменить. Что от нас хоть что-то зависит. Обреченность. Втягивание в трубу, из которой нет хода назад. Вопрос: чего теперь ожидать?
