И все же, что за год стучит копытом к нам в окно? Календари всех континентов противоречат друг другу, но сходятся в одном — год какого-то блеющего, рогатого парнокопытного.
За козла, понятно, можно и ответить. Но кто тогда — баран? Овца?.. Стоп!
Звоню Алене Свиридовой. Неудобно, конечно. Очаровательная, замечательная. Гороскопов не читает. А по знаку зодиака, оказывается, — Лев.
Что ж вы, говорю, “бедной овечкой” прикидывались? Так получилось, отвечает. И вообще, мол, некогда сейчас о ваших баранах — концерты, гастроли. “Но на чашку чая, так и быть, забегайте…”
Разуваюсь. Алена представляет мне домочадцев: “Клаус и Килька”. Кошачье семейство лениво разглядывает обувь, прикидывая, видимо, что на улице полный отстой. А я мысленно переименовываю их в Фон Клауса и Сайру. Алена словно читает мои мысли: “Это они сейчас так разъелись, — объясняет она. — А подобрала я их — кожа да кости”.
— Интересно, вы в детстве радовались Деду Морозу или сразу догадались, что борода у него приклеена?
— Дело было не в бороде. Помню, пришел Дед Мороз, и я вдруг увидела, что из-под шубы у него торчат лётные ботинки. А происходило это в военном городке. Все знакомые. И я поняла — что-то здесь нечисто.
— Хорошо, что он хоть парашют отстегнул.
— Сейчас смешно, а тогда это было настоящим разочарованием.
— Но сам-то новогодний праздник не разлюбили?
— Нет, конечно, как и все в детстве, ждала Нового года — с подарками, сугробами, катком. Все свободное время проводила на катке. Когда приходила домой, полуобмороженные ноги в тепле начинали оттаивать, пальцы кололо, как иголками. Ужас. Но мне это все очень нравилось.
В той нашей скудности бытия советского был резкий контраст между буднями и праздниками. Мандарины — это была примета именно Нового года. В детских подарках обязательно были мандарины. Этот запах, мороз, хорошие конфеты, которые тоже не покупались каждый день. Помню, папа подарил мне коньки. Этот подарок привел меня в состояние полного восторга. Что для такого нужно сделать сейчас, я не знаю.
— А на катке наверняка собирались тусовки — мальчишки, первые влюбленности?
— Однажды мне даже расквасили челюсть…
— Это от неразделенных чувств?
— Нет. Ребята играли в хоккей. Они гоняли не шайбу, а ледяшку. В общем, эта ледяшка угодила мне точно в подбородок. Кровищи было на весь каток. У меня даже шрам остался. А как-то мне случайно рассекли лицо клюшкой с правой стороны. И одно время в сильные морозы у меня эти шрамы выступали. Сейчас, слава Богу, все прошло.
— В общем, весело у вас там было в Минске.
— Я с удовольствием вспоминаю те времена. Новый год был какой-то другой. Настоящий, что ли…
Мы погоревали о настоящей зиме, когда под ногами скрипел крепкий снег, а не жижа грязная хлюпала. Когда снеговики и смерзшиеся бастионы замков не оседали до самой весны. А Новый год был другим… И останется он только в детских воспоминаниях, потому что климат на планете меняется и возраст тоже.
“А елку я ставлю искусственную, — призналась Алена. — Потому что надо куда-то ехать, покупать. Если бы мне ее привезли — другое дело. Но пару веточек для запаха обязательно раздобуду”.
— С кем вы обычно встречаете праздник?
— В кругу старых, любимых, проверенных моих друзей. Но последние три года происходит это не в Новый год, а на католическое Рождество. Поскольку Новый год у меня рабочий, с этим приходится мириться. В данном случае я считаю, что выполняю свой долг. Долг артиста — развлекать. И я себя чувствую человеком на своем месте. И вероисповедание тут ни при чем. Я не католичка. Но почти во всем мире новогодняя сказка начинается с этого Рождества. И чем-то оно мне заменяет домашний Новый год. Так что 24 декабря вечером у меня гости. Я специально освобождаю этот день. Все утро разбираю подарки — что кому. Готовлю…
— А что готовите, если не секрет? Существует ваше фирменное блюдо?
— Многим моим гостям нравятся драники. Это, конечно, не новогоднее блюдо, но мои друзья очень его любят. Оно достаточно простое. Проще пареной репы. Не знаю, почему не прижилось в России. В Белоруссии и на Украине оно очень популярно.
Почистить картошку. Натереть ее. (Не на крупной терке, но и не на той, которая делает жидкую кашу.)
Сок, который выступает, лучше слить. Добавить 1 столовую ложку муки. 1 яйцо. Соль. Можно потереть луковицу.
И потом на горячей сковородке выпекать оладушки. Я предпочитаю тоненькие блинчики. Со сметаной — очень вкусно.
— Так просто?
— Я же говорила, проще пареной репы. Единственная опасность…
— Первый блин комом?
— Нет. Их поедают тазиками. Остановиться невозможно. Потом все с трудом выползают из-за стола. К драникам еще делают всякие подливки — грибные со сметаной или просто шампиньонные.
— Ну хорошо, выползут гости из-за стола. Килька с Клаусом, понятно, раздуются, как пиявки. И вот, наконец, бьют куранты. Что вы загадаете для себя на будущий год?
— Каких-то новых предложений, проектов. В 92-м году я приехала в Москву — прошло уже десять лет. С 93-го началась моя карьера. Все знают, что Алена Свиридова — певица. И мне кажется, что это никуда не уйдет. То есть музыкой я буду заниматься, пока мне будет что сказать. Пока мне интересно писать песни, я буду это делать. Еще бы хотелось себя использовать в актерском амплуа. Но для этого надо активно заниматься селф-продюсированием. Впрочем, я никогда не ждала у моря погоды.
— Кстати, о море. Я знаю, вы любите путешествовать, прекрасно плаваете с аквалангом.
— О, это бесконечная тема. И потом, я уже столько об этом рассказывала…
Алена отбирает снимки, а я украдкой подглядываю. Знакомые все лица. Компания, “обнырявшая” весь мир. Загорелые, счастливые.
Пока она перебирает ворох фотографий, я рассматриваю пальму. Пальма с Сейшельских островов растет у нее дома. У всей компании ростки засохли, а эта прет себе вверх, и хоть бы хны. Рядом цапля из Непала, деревянная фигурка аборигена из Кении.
— Ваша песня “Без него” украсила шоу “Гарем”. Вы впервые попробовали себя в роли телеведущей?
— Впервые, наверное, для публики. Моя мама 30 лет проработала на белорусском телевидении. С детского садика я проводила там много времени. Волей-неволей впитывала в себя атмосферу, варилась в ней. Так что для меня это процесс простой, понятный, и я себя чувствую в нем как рыба в воде. Вообще мне понравилось — я не думала раньше, что захочу этим заниматься. “Гарем” дал мне почувствовать себя не только ведущей, но и журналисткой, поскольку приходилось со своей точки зрения оценивать события, мне же там никто никаких заготовок не делал.
— То есть не было текстов, сценариев. Полная импровизация?
— Абсолютно. Есть тема. Мы проговариваем с продюсером, что у нас происходит сегодня, какие события, определяем, что из этого можно выжать, и я по ходу должна быстро ориентироваться. Это было очень интересно.
— А впечатления от самой Кении? Природа, животные…
— Кения удивительно красивая. Там такой благодатный климат, благодатная энергетика, она вся такая мирная. Полная “Акуна матата”. Гениальное состояние. К нам приходили обезьяны — целое семейство. Отец — этакий мачо, на всех смотрел суровым взглядом. Мамаша суетливая. И парочка или трое пострелят — бесятся, как все дети, проказничают, а родители им отвешивают оплеухи. Отец рыкает иногда, в крайнем случае… Короче, все как у людей. Смотреть забавно, конечно.
Я там поняла, что абсолютно счастлива, не висит груз кирпичей каких-то, проблем, обязательств. С удовольствием просыпаюсь рано утром, бегу по берегу океана, купаюсь. Потом я знаю, будет работа. И вдруг я понимаю, что живу полной настоящей жизнью и не хочу в Москву.
— Так расслабляться, конечно, нельзя. Родина помнит и ждет…
— На самом деле расслабились мы только один раз. У нас был единственный выходной. Вечером мы гуляли. И с утра я с больной головой пошла нырять. Был шторм. Меня вообще не укачивает на лодке, а тут укачало. Думаю, сейчас прыгну — внизу должно быть нормально. Прыгнула, а внизу такая же история. Где-то минут через двадцать я поняла, что просто мучаюсь и сейчас меня стошнит. Выплыла и долго лежала пластом.
— Но процесс оздоровления на тамошнем воздухе, наверное, быстрее происходит?
— Естественно. Мне кенийского заряда энергии хватило еще на несколько месяцев. Я приехала в Москву и так всех любила! Вернулось реальное ощущение — люди, я люблю вас!
— А что в ответ? Как складываются дела в личной жизни?
— Все в порядке. Но… Давайте на этом и остановимся. Я сделала пару раз глупость и выдавала информацию личного характера. Потом жестоко поплатилась за это. Это не касается доверия к вам лично. Просто тема закрыта. К сожалению, информация такого рода, если даже она предельно откровенна, лишь повод для сплетен. То есть каждый видит в ней то, что хочет видеть.
— Видимо, с прессой у вас отношения не очень теплые.
— Никаких. Я не покупаю газеты, не выписываю. Кто-то говорит — где-то что-то вышло. Ну и вышло.
— После “Гарема” были предложения, связанные с телепроектами?
— Были, но “Гарем” из них самый интересный, и поэтому не хочется понижать планку.
— Чем еще порадовал этот год?
— Выпустила альбом, где сделала русскоязычные версии модных джазовых хитов 40—50-х годов, американских и наших. Этим альбомом я, безусловно, горжусь, считаю его лучшим. Но политику наших радиостанций определяет коммерция. И поэтому продвижение этого всего напоминает мне миссионерство.
Но я абсолютно уверена, что это очень хорошо и есть огромное количество людей, которым это нравится и которым это нужно. Может, кому-то эти песни будут лучшим подарком на Новый год.
— Ну, как говорится, чай не водка, пора и честь знать. Вот только историю какую-нибудь на посошок...
— Может, лучше анекдот?
Муж садится смотреть бокс. Чемпионат мира по боксу. Он так его ждал. Предвкушает удовольствие. Достает из холодильника пиво, устраивается перед телевизором. Ставит пиво на столик. Достает воблу, чистит ее, тщательно разделывает — ребрышки отдельно, спинка отдельно. И так ему хорошо. И вот уже бокс начинается. Он наливает себе этого холодного пива, делает один глоток. Тянется за воблой… А тут — бац, и нокаут на четвертой секунде! И он — ах! В ужасе смотрит на экран, на жену. Жена смотрит на него и говорит: “Вот теперь ты меня понимаешь?”
Клаус и Килька внимательно слушали хозяйку, но так ничего и не поняли. Что ж, им проще — они боксом не интересуются...
