Первый раз, когда отправился на парусном плоту через Аральское море. Водная стихия — коварный соперник. Небольшой плот, собранный из алюминиевых труб и надувных камер, — это более чем экстремальное средство для борьбы с волнами. В сравнении с ним даже надувные спасательные плоты, на которых ему тоже довелось поплавать, — круизные лайнеры!
В Аральском море он умудрился попасть на остров, где выживал, как самый настоящий Робинзон. Только, в отличие от острова литературного героя, на острове Андрея Ильина не было ничего, кроме голого песка, — ни растительности, ни пресной воды, ни попугаев, ни даже Пятницы.
Чтобы выжить, приходилось пить соленую воду и варить “болтанку” из испортившихся продуктов — фактически из гнили и плесени…
— Едва не погибнув на море, ты бросил вызов не менее грозному сопернику — пустыне.
— Это произошло позже. Сначала были еще походы по южным и северным морям. Помню, в одном таком путешествии необходимо было выяснить, как долго человек, потерпевший кораблекрушение, может продержаться на спасательном плоту. Добровольцев разделили на три группы — две голодали, а одна питалась сравнительно нормально. Суточная норма провианта была минимальной — сто граммов шоколада, одна галета и пара кусочков сахара в сутки. Нам еще повезло. Второй группе предстояло выживать на специальном пайке из витаминизированной карамели.
— И сколько длилось все это удовольствие?
— Десять суток. От голода чувства обострились — постоянно вспоминались куски, которые я когда-то недоедал. Сны снились исключительно на гастрономическую тему, причем были абсолютно осязаемы. У них даже был запах! За время эксперимента многие потеряли по десятку килограммов.
— Ничего себе диета…
— Да уж, похудание гарантировано на сто процентов.
— Я не случайно спросил тебя о пустыне. Говорят, для настоящих путешественников-экстремалов это вершина испытаний.
— Пустыня — абсолют страданий и работы. Люди, не бывавшие там, обычно боятся каракуртов, змей, скорпионов и прочую экзотическую живность. Мне приходилось спать среди змей, вытряхивать из спальника скорпионов и фаланг. Но все это ерунда в сравнении с главным убийцей пустыни — жарой. Единственным спасением от этого пекла может быть только вода. Чем больше я пью — тем больше потею и благодаря этому охлаждаюсь и не умираю от перегрева. Человек может испарить в пустыне за день до двух-трех ведер пота.
— Наверное, летом пустыня — сущий ад?
— Температура в тени больше пятидесяти градусов, песок нагревается до семидесяти. Температура тела — под сорок.
— И как же выжить в этой духовке?
— Если организм теряет 15—20% воды, наступает кошмарный конец — человек высыхает заживо. Поэтому перед тем как отправиться в пустыню, нужно быть всесторонне подготовленным. И физически, и теоретически. Главное — защититься от солнечных лучей глухой одеждой, тщательно прикрывая каждый миллиметр кожи. В то время как люди, изнывая от жары, напротив, стремятся раздеться. Одежда должна быть свободная. Мы использовали бурнусы — легкие халаты пустынных аборигенов, надетые на голое тело. На голове — традиционная для жителей Сахары туарегов куфия. Это такой своеобразный и не лишенный изящества головной убор, состоящий из двух белых треугольников, один из которых “баранкой” наматывается на голову, а другой надевается сверху.
Но одежда лишь малая часть хитростей выживания. Например, в пустыне нельзя разговаривать. Каждое слово — это лишняя испарившаяся капля воды. Дышать следует только носом, при ходьбе делать длинные шаги, передвигаться плавно, словно в замедленном кино.
— Тише едешь — дальше будешь?
— Возможно, это и парадоксально, но многие люди в пустыне погибали именно потому, что не умели правильно ходить и дышать. Только в пустыне мне приходилось видеть, как физически очень сильные мужчины, в том числе марафонцы, после нескольких часов ходьбы (даже не бега!) “выпаривались” настолько, что не могли встать на ноги, передвигались на четвереньках или теряли сознание.
Вот тебе самая типичная смерть в пустыне — у людей ломается машина, и они решают пройти “пару десятков” километров до ближайшего жилья. И человек умирает иногда уже через несколько километров от тепловых и солнечных ударов или обезвоживания. Расстояние в пустыне меряется не километрами, а количеством выпаренного пота.
— Но я знаю, что у тебя были попытки безводного перехода пустыни.
— Да, таких экспериментов было несколько. Если знать, как можно в пустыне добывать воду, то есть шанс продержаться несколько дней. Один из способов добычи воды — из растений. Мы чаще всего использовали для этих целей верблюжью колючку или саксаул (называли такую воду “саксауловка”). Надеваешь полиэтиленовый пакет на ветку и благодаря парниковому эффекту за день получаешь двести-триста граммов воды. Днем пережидаешь жару в вырытых ямах-убежищах, что само по себе можно приравнять к самой изощренной пытке. Лежишь и чувствуешь, как постепенно высыхаешь, как лопается возле рта и глаз кожа, ноет сердце и выламывает болью суставы. Еще говорят, жар костей не ломит — еще как ломит! Так ломит, что рыдать хочется. Только воды в организме не осталось. Невозможно в пустыне заплакать.
— Ты человек суеверный?
— Нет. Но все же люблю испытывать судьбу. Много раз был на краю смерти, а пару раз умирал по-настоящему. Так что “там” мне тоже удалось побывать на “ознакомительной экскурсии”.
— Не пойму, что для тебя, известного писателя, главное — вот эта самая адреналиновая терапия или создание твоих любимых детективов?
— Ты знаешь, по-моему, одно от другого неотделимо. Что касается эпизодов, связанных с экстремальными приключениями моих героев, я, конечно же, использую свой опыт.
Мне нравится загонять своих героев, а также читателя в кажущиеся безвыходными ситуации, с тем чтобы потом вывести героя из ада живым и невредимым, используя не столько его физические данные, сколько интеллект и умение выкрутиться из любых, самых невероятных перипетий.
— Каким образом собираешься проверять себя на прочность в ближайшее время?
— Летом еду в Кению, Танзанию, Уганду... Понятно, это не пустыня, но своих “прелестей” там хватает...
