Помнится, был такой случай. Я ожидал у подъезда Веру Сотникову и с интересом наблюдал за мальчишкой на велосипеде. Он дожевал яблоко и метко запустил огрызок в девочку, игравшую в песочнице. Потом резко надавил на педали и был таков. Дверь подъезда скрипнула, и на улицу вышла Вера. Я рассказал ей про шустрого мальчика, и она вдруг всплеснула руками: “Это мой сын!”
А совсем недавно я встретил Веру на каком-то вернисаже с молодым человеком почти баскетбольного роста.
— Помнишь того милого мальчика на велосипеде? Это он. Теперь актером хочет стать!
— Постой, — удивился я. — Он же тогда еле до педалей доставал.
Ян, так зовут ее сына, философски пожал плечами...
— На сколько же ты подрос с тех пор? — обратился я к нему.
— На двенадцать лет.
— Расскажешь немного о себе?
— О чем, например?
— Ну, например, мама у тебя известная актриса, а кто отец? Ты с ним видишься?
— Он малоизвестный человек, вижусь я с ним редко, где-то раз в три месяца.
— Насколько я понимаю, ты вообще больше мамин сын, если собираешься двигаться по актерской стезе…
— Пока это только прожекты. Хотя я с детства впитал запах театра, сбегал из детского садика, и маме ничего не оставалось делать, как брать меня с собой на работу.
— Так твоя судьба и определилась?
— На самом деле еще ничего не определилось. Сначала надо учиться…
— Помнится, в школе у тебя с этим не все здорово складывалось?
— Были моменты, когда учителя ставили оценки не за знания, а за поведение.
— Особенно, наверное, после того, как ты написал на здании альма-матер огромными буквами: “Наташа, я тебя люблю!”
— Нет, после этого выгнали не раздумывая.
— А как же Наташа?
— Честно говоря, не помню.
— Ну а сейчас-то в личной жизни как все складывается?
— Через полтора года исполнится десять лет, как мы живем с моей постоянной подругой Олей.
— Выходит, ты однолюб.
— Не знаю, наверное.
— И что, исполнится 10 лет — поженитесь?
— Скорее всего — да. Но не будем загадывать.
— Скажи, когда ты был ребенком, то осознавал, кто твоя мама? Раздражала ее популярность или наоборот?
— Я особо и не задумывался, где она работает. Уходит, приходит. Нет, конечно, я понимал, что она знаменита, но значения этому не придавал. Меня тогда волновали все больше собственные проблемы.
— Кстати, как все-таки удалось вытянуть школу?
— Просто поменял компанию, появились другие интересы, и учеба сама собой наладилась.
— А на родине у мамы был в Волгограде?
— Конечно. Серый провинциальный город.
— То есть никаких своих корней ты там не почувствовал?
— Нет. Но тем не менее людей, которые там живут, я люблю.
— Скажи честно, это было мамино желание, чтобы ты подался в актеры?
— Нет, она, наоборот, была против и до сих пор считает, что у меня ничего не получится…
— Ну а как сам двигаешься по этому тернистому пути?
— После школы я уехал в Англию учиться на полтора года. Потом приехал и поступил не в тот институт, куда хотел. Поступил в университет Натальи Нестеровой, а там не очень сильный факультет кино и телевидения. В результате я ушел и сейчас готовлюсь поступать в актерскую школу.
— Как я понял, ты живешь отдельно от мамы?
— У нас замечательные отношения, хотя не обходится и без споров, как в каждой семье. Она довольно рано решила, что сын должен в общем-то учиться жить самостоятельно. И я только одобряю такое решение. Кстати, на Западе такая практика распространена довольно широко.
— Но появляется масса соблазнов…
— Это все ерунда, быстро проходит.
— Когда вы с мамой вместе, а, как я понимаю, вы проводите вдвоем немало времени, о чем разговариваете, на какие темы чаще всего общаетесь?
— Последнее время разговоры все чаще касаются искусства. Она понимает, насколько сейчас это важно для меня. Говорим о театре, о кино. Я очень много вопросов ей задаю касательно профессии.
— Наверное, и ей стало интереснее с тобой общаться?
— Думаю, да.
— У вас существуют какие-то свои праздники? Я не имею в виду календарные.
— Скорее не праздники… Иногда мы просто едем вдвоем за город, берем с собой хорошего вина и разговариваем на все темы абсолютно.
— И ты не стесняешься задавать ей никакие вопросы?
— Нет.
— Даже самые интимные?
— У кого же мне еще спрашивать — мама-то у меня одна. Я скорее ей доверюсь, чем друзьям.
— А как реагируешь, когда люди смотрят на вас и говорят: какие красивые брат и сестра?
— Совершенно нормально. Иногда я представляюсь ее телохранителем. Она мне подыгрывает. Смешно получается…
— Скажи, мама тебя когда-нибудь наказывала?
— Естественно, я же не был пай-мальчиком. Однажды даже из квартиры выгнала. Правда, до этого я там все разобрал и устроил колоссальный потоп.
— И что дальше?
— Я звонил, просил прощения. В конце концов был впущен в дом.
— Случалось так, что тебе приходилось помогать маме?
— У нее тоже бывают трудности. И как же я могу не помочь? Это было бы совсем не весело…
