Дочь актрисы Натальи Белохвостиковой и режиссера Владимира Наумова Наталья, как большинство кинематографических детей, пошла по стопам родителей. Наташа отучилась на актерском факультете ВГИКа, но на этом не остановилась — увлеклась режиссурой.
В этом году она закончила свой дебютный фильм “Год лошади”, в основе которого оригинальный сценарий Тонино Гуэрры, и сыграла главную роль
в картине отца “Мадонна на асфальте”.
— Имя ты получила в честь мамы?
— Отчасти да. Инициатором, конечно, был папа. Помимо того что он хотел назвать меня в честь мамы, он видел плюс в том, что, когда крикнешь: “Наташа!” — бегут обе. Сейчас он смеется и говорит: “Теперь ни одна не бежит”. Потому что я думаю, он маму зовет, а мама думает — меня.
— Твое детство наверняка прошло на съемочной площадке...
— Родители всегда много работали, поэтому меня нужно было с кем-то оставлять. Во время их отъезда я жила вместе с бабушкой и дедушкой. Но оторванной от семьи себя не ощущала: находясь в командировках, родители постоянно звонили. Каждый день я ждала их телефонного звонка.
Ну а когда они работали в Москве, мы жили вместе. Впервые на съемочную площадку я попала совсем маленькой. Мне было меньше года, когда меня привели на съемки картины “Легенда о Тиле”. Очень четко помню этот момент, хотя все говорят, что в таком возрасте это невозможно. Снималась сцена гадания, работал ветродуй, от него у мамы развевались волосы. Очень красиво...
— Своя собственная первая роль запомнилась?
— Да, конечно. В картине “Тегеран-43” я снялась в пять лет. Играла маму в детстве. Сцена была такая: девочка спит в антикварной лавке, туда влетают бандиты и начинают стрелять. Помню, работала пиротехника, что-то взрывалось. Мне все подробно объяснили, как и что нужно делать, стало понятно, что это не игра. Помню, как гордилась, что работаю, а не иду, как другие дети, в детский сад.
— Когда впервые осознала, что твои родители известные люди?
— Наверное, в школе. Когда кто-то начинал расспрашивать. Но, по большому счету, у меня такого ощущения не было. Одноклассники и друзья воспринимали меня как Наташу Наумову, а не как дочь известных людей.
— Учителя не просили принести автограф родителей?
— Я училась в английской спецшколе, где было много театральных и кинематографических детей. Мы учились в одном классе с Аней Михалковой. Потом, уже в другой школе, — с Машей Голубкиной. Мы не лучшие подруги, но, когда встречаемся, всегда рады друг другу.
— Кто глава семьи Наумовых?
— Когда мы собираемся все вместе и нам задают такой вопрос, хором отвечаем: “Кот Илья Ильич”. Несколько лет назад мы нашего котика подобрали на улице и с тех пор безумно любим. Это шутка, конечно...
— А если серьезно?
— У нас нет таких разделений — мы всегда существовали по принципу “кто успел, тот сделал”. У папы характер твердый, он эмоциональный, взрывной, может покричать. Мама решает вопросы тихо. Она мягкий, миролюбивый человек.
— Почему ты пошла по стопам родителей?
— Кино меня всегда интересовало. При этом я была застенчивым ребенком. Поступить в институт, где преподавали Армен Джигарханян, Альберт Филозов, где все были взрослые и раскованные, оказалось немного сложно. Но мне кажется, человек состоит из преодолений — ведь, только преодолев себя, ты делаешь шаг, и происходит движение.
— Джигарханяна и Филозова воспринимала как друзей семьи?
— Нет, они навсегда останутся для меня мэтрами. Альберт Леонидович работал с отцом, но близкой дружбы у них не было. Армен Борисович замечательный педагог, человек со своей философией, мудростью. Вообще, мне кажется, в этой профессии чему-то научиться очень сложно. Главное здесь — находиться рядом и впитывать, видеть, как это происходит. Я как-то снималась в картине “Белый праздник” вместе с Иннокентием Михайловичем Смоктуновским, для которого эта работа стала последней. Для меня было откровением, что перед командой “Мотор!” он волновался, несмотря на то что был народным артистом.
— С актерского факультета ты перешла на режиссерский...
— Так сложилось. Однажды меня в качестве ведущей пригласили вести фестиваль “Взрослые — детям”. Потом предложили помонтировать. Я стала этим заниматься. После поехала на юбилей к Тонино Гуэрре, где все происходящее снимала на цифровую камеру. Дома поставила компьютер и примитивную монтажную — сама все склеивала. Еще позднее делала для телевизионных каналов документальные фильмы. Увлеклась, одним словом...
На самом деле актерская профессия мне тоже интересна. Сейчас заканчиваю сниматься в картине “Мадонна на асфальте”, играю в ней главную роль. Но режиссура... это другое. Для меня собственный фильм “Год лошади” — целая жизнь, он мне снится по ночам. В нем заняты Наталья Белохвостикова, Михаил Ульянов, Нина Русланова, другие замечательные актеры. Еще работаю над одним проектом, который, если все получится, начну снимать зимой. Страшно что-то загадывать. Когда начинала снимать “Год лошади”, то никому об этом не говорила. Призналась только после того, как по кинематографической традиции в первый съемочный день мы разбили тарелку на площадке.
— В профессиональном плане много взяла у родителей?
— Самое главное. То есть отношение к тому, что делаешь. А иначе просто невозможно. Нельзя прийти на площадку и абы как поработать, потусоваться и разойтись по домам. Вот мама никогда не обедает во время съемок. А они порой длятся по 12 часов. Она не хочет ничем расхолаживаться, не отвлекается по пустякам. Я не говорю, что те, кто обедает, плохо относятся к своему делу. Просто мама считает, что это мешает.
— А папа?
— Для папы работа до такой степени важна, что, даже когда мы едем отдыхать, он не может спокойно лежать на пляже и смотреть на горизонт. Он все приурочивает к кинопроцессу. Например, выбирает натуру. Надеюсь, отношение родителей к работе передалось и мне.
— В кинематографических кругах много зависти. Ты с этим сталкивалась?
— Наверное, когда-то сталкивалась. Что поделать? Это объективная реальность. Мы сами выбираем круг общения. Каждый из нас может создать свой мир, в который будет пускать только тех, кого хочет.
