— Если бы Бубукин играл неважно, его все равно необходимо было приглашать в сборную. Никто так не может сплотить игроков, создать в команде атмосферу товарищества, хорошего настроения, помочь тренерам настроить партнеров на игру. А он к тому же и футболистом был классным, — такую характеристику дал Валентину Борисовичу выдающийся тренер Качалин.
А вот мнение Бориса Андреевича Аркадьева:
— Бубукин правильно воспринимает футбольную игру как соревнование тактических идей и технического мастерства, которая осуществляется при помощи игрового мышления мышц, легких и сердца.
Из архива “МК”.
Бубукин Валентин Борисович, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер РФ. В “Локомотиве” — 1953—1965 гг. (1961 г. — в ЦСКА). Обладатель Кубка СССР. В сборной СССР 1959—1961 гг. Капитан сборной — 1961 год. Чемпион Европы — 1960 г. Работал с командами “Локомотив”, “Таврия”, “Карпаты”, ЦСКА, командой Вьетнама.
Бубукин в сообществе ветеранов — фигура знаковая. Его все уважают, все любят — за доброту, искренность, стремление помочь, за веселый нрав, ум, весомость суждений. И еще. Борисович — великолепный рассказчик. Вспоминаю о том, как КГБ искал человека, сочиняющего анекдоты о Хрущеве. Сегодня искать не нужно: самые свежие на тему дня — от Бубукина. Он их придумывает. Вопрос о том, кто будет тамадой, исключается — Борисович. Конкурент у него один, вернее, одна — Лидия Гавриловна Иванова-Калинина, олимпийская чемпионка, двукратная чемпионка мира по гимнастике, к тому же жена Валентина Козьмича Иванова. Ее, точно знаю, приглашали в Москонцерт на должность конферансье. Козьмич — запретил. А Бубукин во главе стола — гарантия того, что юбилей удался. Сегодня, в день юбилея Бубукина, на стадионе ЦСКА футбольный матч и за место в основном составе конкурс по 2—3 человека. А столы уже накрыты, и пойдут тосты и воспоминания. Здесь Бубукину равных нет.
Я слушал его, растопырив уши, целый день и отобрал для публикации малую толику рассказов.
Родился я 23 апреля. На моем юбилее Анатолий Владимирович Тарасов так обыграл эту дату:
— Скромность — достоинство. Валентин был готов родиться 22 апреля. Но это день рождения вождя мирового пролетариата. И он решил, что это будет нескромно, и задержался ровно на одни сутки.
Год 1949-й. В клубе машиностроительного завода, где я работал, по средам и пятницам танцы под радиолу (30 копеек), а в субботу под джаз (50 копеек). Самым ответственным делом было правильно нарядиться. Обязательно кепку-восьмиклинку, хромовые сапоги-гармошки, золотой фикс (зуб). Фиксы делали из латуни. И тельняшка. Покупали ее в складчину, человек 10. Вырезали по куску и пришивали на видимую часть рубашки. Сейчас многие хотят быть крутыми, а в мою юность — блатными.
“Локомотив” отправляется на матч в Ленинград. Поезд отходит за полночь. Еду в трамвае до “Сокола”. В вагоне человек 7—8. С собой взял 1200 руб. на телевизор. С задней и передней площадок входят два бандита с ножами и начинают всех грабить. Подходят ко мне, и вдруг один говорит подельнику: “Не трогай, это свой”. Болельщиком оказался. Остановки через три подъехали к метро, а там уже милиция. Потерпевшие в один голос: “Вот, наводчик”. Но, к счастью, удостоверение спортивного общества произвело на милицию впечатление.
Однажды спрашиваю Тарасова: “Как стать великим тренером?” — “Очень просто. Не важно, с кем ты в постели — с женой или любовницей. Все время думай о новом футбольном упражнении”.
“Локомотив” — команда Министерства путей сообщения. У нас был свой вагон, и его прицепляли к поезду. Едем в Киев. На каждой остановке тренер Аркадьев устраивает пробежку по рельсам, а его помощник Горохов придумал такое упражнение — на ходу вся команда совершала марш-броски от первого до последнего вагона. Представьте состояние пассажиров — здоровенные мужики, высоко поднимая колени, бегут гуськом по всем вагонам. Картина на зависть психиатрической клиники.
Борис Андреевич Аркадьев был великий тренер. Он на много лет опередил знаменитого бразильца Феолу в тактике игры, в расстановке игроков.
Он был очень умным, образованным, эрудированным человеком. Водил нас по музеям. Помню, остановился перед шедевром Брюллова “Последний день Помпеи” и спросил: “Что нереального на этом полотне?” 22 человека ни фига найти не могли. Краски, рама, картина. “Посмотрите, кругом пепел, все грязные, а патрициев, чистеньких, несут в белых туниках”.
Летим ночью в Азию. Все спят. Вдруг Аркадьев кричит: “Друзья мои, посмотрите, какой сказочный восход солнца”. Я не видел его без томика Блока. Прошло почти полвека, но до сих пор помню:
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие,
В зеленых плакали и пели.
Любовь к книге, театру мне привил Борис Андреевич.
22 декабря 55-го года — день нашей с Зоей свадьбы. Предложение я ей сделал так: “Больше всего на свете я люблю тебя и футбол. Если ты не будешь говорить “опять этот футбол, опять ты уезжаешь”, делаю предложение”. — “Не буду”. Деньжат подкопил 5 тысяч. Из Канады барахла разного привез. На свадьбе гуляли человек 70, вся команда, тренеры. И водку в “Боржоми” не переливали. Холодец на морозе в лед превратился. Пришлось топить печку, размораживать.
В Индонезии “Локомотив” играет на острове Бали. Прошел дикий ливень, мяч набух и весит граммов 700 (норма 450—500). Вратарь соперников выбивает мяч, и он парашютом опускается. Пошел на удар в первое касание. Последовал страшной силы удар, и мяч попадает в индонезийца. Его подбросило в воздух ногами вверх, и он рухнул на землю. Пульс не прощупывается, и по стадиону объявили, что он убит. Через сутки газеты сообщили, что мой подопечный вышел из состояния комы, у него сильное сотрясение мозга. А меня в газетах назвали “Бубука — железная нога”. Оказывается, на их языке слово “бубука” означает то ли удар, то ли гибель. Что тут началось! Меня узнавали на улице, обступали толпы, щупали ноги. Продавцы делали скидку. Вызвали в посольство: будто я заказал 50 пар каучуковой обуви, но не получил. Посоветовали съездить в магазин. Оказывается, хозяин магазина придумал рекламу: мою фотографию в его магазине. Так и получилось: “Сам Бубука — железная нога покупал у нас ботинки”. Через год получил из Индонезии письмо, где автор просил разрешения назвать сына Бубука, и газету, где на всю первую полосу две фотографии — Молотова и моя. Почему Молотова?
1958 год. Сборная в Китае проживает невдалеке от острова Кантона. По субботам обедали в городском ресторане. На второе — очень вкусные засушенные лапки. Мимо нас работники ресторана несут клетки, в которых пищат кошки. Поинтересовались у официанта, почему они мучают животных? Тот улыбнулся и показывает нам на тарелки, полные лапок. Мишу Огонькова тут же стошнило.
1961 год. Обыграли норвежцев в Осло. После игры Иванов, Метревели, Воронин и я нацепили белые рубашки, галстуки, собираемся в бар. На пороге наш тренер Виктор Александрович Маслов: “Куда намылились?” — “Хотели погулять, музыку послушать”. — “Знаю я вашу музыку”, — и он достает бутылку коньяка и шоколадку. Выпили по 100 граммов. “Вы поняли, пришел тренер, поздравил, выпили... Если вы меня подведете...”
Иванов снимает галстук, все разделись и сели играть в карты.
У многих тренеров был комплекс Стрельцова. Один говорит защитнику: “Предупреждаю, если Эдик отдаст пяткой голевой пас, сниму зарплату”. Так и случилось. “Что будем делать, я предупреждал?” — “Вы с себя снимите зарплату, ведь не предупреждали, на какой минуте он сделает передачу. Я что, должен всю игру бегать и на пятки ему смотреть?”.
Так уж случилось, что за бугром по магазинам мы ходили вместе с Игорем Нетто. В 1958 году на сборы в Китай я приехал молодым отцом. Мне хотелось шуткой приобщить всегда серьезного капитана сборной к своей радости. “Надо купить эти ботиночки и штанишки, — говорю я. — Когда подрастет, скажу: “Андрюша, эти вещи тебе купил сам великий Нетто”. И пошел по универмагу. Вдруг появляется Игорь и протягивает пакет с вещами. Я смутился: “Зачем, я сам куплю”. А он в ответ: “Нельзя обманывать ребенка”.
Моя футбольная карьера закончилась так. В 1965 году “Локомотив” принял Бесков. Восторга от этого назначения я не испытывал. Константин Иванович вызвал меня на беседу. Звоню Ворошилову: “Валя, если предложит кофе, считай — отставка”. Прихожу. А Бесков помощнику: “Валер, свари кофе”. И дальше: “Хочу сделать тебе предложение. Ты окончил школу тренеров. Пора заканчивать. Есть место главного тренера школы”. — “Спасибо, когда оформляться?”. Мне было за 30, но силища в ногах, теле огромная. Желание играть все больше и больше. Бесков построил команду, вручил футбольный мяч. Собрал дома друзей, основной состав. Всю ночь не спал. Говорю Зое, что карьера окончена. Она в ответ: “Ничего, будешь играть за ветеранов”. Блестящая перспектива, но всему приходит конец.
В 61-м ЦСКА принял Бобров. А назначению Всеволода Михайловича предшествовал разговор Хрущева с министром обороны Малиновским: “Армия у нас сильная, а футбольная команда у тебя слабая”. Маршал ответил, что “не может насильно тянуть игроков”. И Хрущев разрешил брать любого, кто захочет служить в армии. А кто не захочет, если служба — обязанность каждого гражданина?! Не желаешь играть в футбол — поедешь на два года рыть окопы в зону вечной мерзлоты. Бобров — мой кумир, много для меня сделавший. Отдаю паспорт, и я в ЦСКА. Интриги, Боброва снимают, назначают Бескова. Он классный тренер, но всячески пресекал творчество, любое слово поперек — бунт. Проиграли в Тбилиси. Жара страшенная. Разбор игры. Бесков долго ругает команду: “И почему вы во втором тайме сели?” Мне невдомек, что это не вопрос, а продолжение тренерского негодования. “Почему сели? Думаю, что вы, Константин Иванович, допустили ошибку: нельзя при такой погоде в день игры проводить большую насыщенную тренировку”. И тут Бесков завелся. А я был воспитан тренерами, которые не только выслушивали мнение игроков, но и принимали их предложения — Аркадьев, Качалин, Маслов.
Не люблю слово “байки”. Байки травить — язык чесать, выдумывать, лепить. Футбольная жизнь ежедневно подбрасывает десятки смешных, анекдотичных и грустных историй. Рассказываю ребятам, как наш защитник Ваня Моргунов в диктанте написал слово “море” с большой буквы. Заметив негодование учительницы, романтично пояснил: “Море — оно же большое”. И тут же следует рассказ нашего товарища: “Один парень из “Торпедо” спрашивает: “Мужики, в слове “медведь” сколько мягких знаков?” Почесали затылки: “Вроде два”. “Тьфу ты, черт, а я написал три”. На экзамене простой вопрос: “Тысячу разделить на пять”. Наш товарищ задумался. Следует подсказка: “Да ты что! Литр на пятерых”. Тут же ответ: “А-а, по двести”. Это не только с футболистами случается. У сына в школе были ученики, которые находили Австралийский океан, получали водород из ртути нагреванием. Но одно дело, когда это говорит выпускник школы, даже из интеллигентной семьи. И совсем другое — известный футболист.
Работая старшим тренером “Локомотива”, я пригласил на должность начальника команды Евгения Горянского. Умница, начитанный, с красным дипломом окончил школу тренеров. И человек практичный. Он меня убедил в том, что самолюбие футболистов очень хорошо подкрепить деньгами. И мы выбили дополнительно 11 доплат. Начальник МЖД Карпов оформил основной состав проводниками на рейсы Москва — Красноярск, Москва — Новосибирск. Доплата по 80 рублей. О себе мы молчали, но начальство решило исправить промашку. И нас с Женей оформили охранниками на спецпоезда с оплатой по 60 рублей. Потом очнулись, что меньше, чем у футболистов, и повысили в звании — охранники с собакой. За собак доплачивали по 10 рублей, но за собаку вычитали хитрый налог, и получалось по 59. Говорю Горянскому: “Попроси, чтобы убрали собак. Скажи, по ночам воют, сторожить мешают”.
Тренер Аркадьев рассказывал о разговоре с Дунаевским. Великий композитор спросил: “Как же вы тренируетесь? Вышел футболист на ворота и промазал. Пианист-мастер всегда играет хорошо”. Борис Андреевич ответил: “А вы видели, чтобы футболист-мастер, когда ему не мешают, на идеальном поле ошибался? А если бы у вас за роялем воровали ноты? Толкали в спину? Били по ногам? Как бы играл ваш пианист?”
В 1973 году я работал в команде “Карпаты” (Львов). А Киев боролся за “золото” с Ереваном. Вызывает секретарь обкома Падалко: “Звонили из Киева. Вы должны проиграть “Динамо”. — “Нет, дам установку на победу”. С футболистами разговаривали на эту тему за моей спиной. Ко мне пришли Лихачев, Броварский, Поточняк: “Валентин Борисович, не беспокойтесь: динамчики нам в прошлом году обещали по тысяче. А дали по 700. Увидите, як мы будем играть”.
1975 год. Тарасов — старший тренер футбольной команды ЦСКА. Помощником он пригласил меня и категорично заявил: “Работать будем вдвоем”. — “Почему? Должны быть начальник, тренер дубля”. А он в ответ: “Когда людей много, не знаешь, кто кого предал. Каждое лишнее лицо — источник предательства. А так мы вдвоем — я начальник и старший тренер, ты — тренер основы и дубля. Будем знать, кто кого предал”.
Министр обороны маршал Гречко решил посоветоваться по поводу назначения Боброва старшим тренером футбольной команды. Тарасов ответил, что не считает того большим специалистом в футболе. “Тогда сам принимай”, — то ли в шутку, то ли всерьез бросил министр. Так произошло назначение. Это была сенсация года. Николай Петрович Старостин сказал: “Не дай бог, у Тольки что-нибудь получится — схарчуют нас всех, весь футбол. За то, что шли не по той линии”.
Последний раз в ЦСКА меня позвал работать Юрий Андреевич Морозов в 85-м году. Взял, несмотря на то что министр Соколов его предупреждал: “У Бубукина свои взгляды. Он здесь работал. За ним может пойти народ”. Морозов настоял. Но человек он неразговорчивый, не любил общения с журналистами. Однажды говорит: “Валь, иди скажи им что-нибудь. Достали меня”. Прихожу на пресс-конференцию. Вопрос: “Можете назвать отличительные черты вашей команды?” — “Игроки молодые, небольшого роста, одежду покупают в “Детском мире”. А вот презервативы — в магазине “Богатырь”.
Пять лет назад Бубукин начал тренировать команду правительства России. До него тренером был Черномырдин, а начальником команды — Ельцин. Сегодня команда играет значительно лучше. Это не намек.
P.S. Поздравляем Валентина Борисовича с замечательным юбилеем. Доброго здоровья и “вечнозеленого футбольного поля”.
