Несмотря на юный возраст, Антон Климов в отечественном шоу-бизнесе далеко не новичок. В разные годы во многом благодаря его стараниям в области всевозможного пиара на вершины хит-парадов забирались такие популярные исполнители, как Дельфин, Линда, Данко...
Последние пару лет Антон “пиарит” Михаила Шуфутинского. Как-то раз, получив от Антона его визитную карточку, я обратил внимание на отчество знатного пиарщика — Элемович.
Уж не сын ли это знаменитой режиссерской четы Элема Климова и Ларисы Шепитько, подумал я. Оказалось, попал в точку.
— Имя твоего отца, насколько я понимаю, связано с Лениным и Марксом?
— Есть три варианта. Первый, естественно, — производная от “Энгельс—Ленин—Маркс”. Второй, более романтичный, — от французского “elle aime”, что означает “она любит”. И третий вариант, на самом деле верный, — Элемом звали героя романа Джека Лондона “Заря пламенеет”. И моя бабушка Калерия Георгиевна в честь него отца и назвала.
— Мать и отец у тебя режиссеры. С чего вдруг потянуло в журналистику?
— А с чего это всем режиссерским сыновьям идти во ВГИК? Я достаточно спокойно отношусь к кино. И долг сыновний меня не мучает. Дескать, папа — режиссер, мама — режиссер, а я, мол, такой отступник от семейной традиции. Всегда считал, что должен делать только то, что хочу. А писать мне нравилось еще в школе. В старших классах каждое из моих сочинений имело реальный резонанс. Обязательно заканчивалось каким-то скандалом. Тогда и перестройка-то еще была в зачаточном состоянии. А я лет в 13—14 писал совершенно антисоветские сочинения, всегда сопровождая их какими-то глобальными выводами.
— Припомни что-нибудь...
— Например, предложенная нам в 7-м классе тема — “Герой нашего времени”. Помню, мой герой почему-то имел фамилию Кипелов (любовь к хэви-металу вообще сильно сказывалась на моих сочинениях). Воевал в Афгане, попал там под напалм собственного вертолета, которым наши сжигали кишлаки, немножко мутировал, вернулся в Союз, стал гробокопателем, катал по ночам мертвецов по кладбищу на “байке”… То есть я любил создавать некие притчи, весьма вольные по стилю и далекие от общепринятых норм.
— Ты где-то говорил, что твоими учителями в журналистике стали Сева Новгородцев и Маргарита Пушкина. Очно или заочно?
— Что касается Севы — конечно, заочно. В подростковом возрасте я постоянно слушал его передачи по Би-би-си. Потом уже, когда я учился в Англии, мне пришлось пойти на определенную аферу, чтобы с ним познакомиться. Зайдя как-то на Би-би-си, я спросил: “Сева здесь?” “Нет, сегодня он выходной”, — отвечают. “Облом, — думаю, — надо что-то срочно придумывать”. И я пошел на конкретную провокацию — представился серьезным экспертом по магии и оккультизму. На 45-летних сотрудниц русской службы Би-би-си мои слова произвели моментальный эффект. Новгородцеву позвонили домой и сказали, что тут молодой человек из Москвы. При этом рекомендовали меня в лучших булгаковских традициях: “иностранный консультант по вопросам магии”. Сева, ясное дело, возбудился на эту тему, пригласил на передачу “Севаоборот”. Так у меня состоялся первый в жизни прямой эфир на радио. Причем на тему, в которой ни я, ни Новгородцев абсолютно ничего не понимали. Какую же, я помню, нес ахинею! И Севе признался в своем обмане только недавно, спустя 10 лет, когда совершенно случайно встретился с ним в Москве. А вот Пушкина была учителем конкретным. Я одно время активно писал для ее хипповых изданий.
— А как возник пиар?
— Как раз моя любовь к сочинительству и мифотворчеству и подвигла заняться пиаром.
— Работать не на свое имя, а на чужое тебя не коробит?
— Абсолютно. Во-первых, я человек не тщеславный. Если б дело обстояло иначе — давно бы занялся чем-то другим. Второе — я давно уже могу позволить себе работать только с теми людьми, которые мне чисто по-человечески приятны и симпатичны. Это касалось всех моих артистов — от Светы, в смысле Линды, до Шуфутинского. При этом я никогда не являюсь оголтелым фанатом творчества своих артистов. Вообще считаю, что быть поклонником своего артиста — непрофессионально. Всегда надо иметь холодную голову, быть объективным.
— Как же можно в пиаре быть объективным?
— Нет, я имею в виду объективное отношение к человеку, с которым работаешь, к твоему бизнес-партнеру. Работа пиарщика, на мой взгляд, больше всего похожа на деятельность адвоката — всегда защищать своего клиента, что бы он ни делал. А потом — это всегда творчество. Ты создаешь какой-то образ или добавляешь в уже сложившийся образ свои штрихи.
— На музыкальных интернет-сайтах читал, тебя позиционируют как одного из лучших пиарщиков нашего шоу-бизнеса. Ты из любого можешь сделать звезду?
— Да.
— Каким образом?
— Кто же тебе профессиональные секреты раскроет?
— Какой твой главный успех в области пиара?
— Понимаешь, это иллюзия думать, что успех пиарщика измеряется какими-то громкими акциями. Зачастую это рутинная и мало заметная общественности работа, которая тем не менее приводит к правильному позиционированию твоего клиента и внезапно нахлынувшему приливу к нему народной любви.
— А как же известная история про слив недостоверной информации о тяжелой болезни Линды? Это же была твоя инициатива.
— В случае с Линдой мне ничего не приходилось придумывать. Скандальные истории к ней липли сами. Реально по стране ходили слухи о ее болезни. И, что характерно, чем больше я их опровергал, тем больше граждане примеряли траур. А у девушки-то всего-навсего был легкий бронхит. Так мне довелось побыть немножко Ястржембским... Точно так же, как реальным был клип Мадонны “Frozen” и его сходство с “Вороной”. Не я его снял, в конце концов! Мне же оставалось только правильно распорядиться сложившейся ситуацией.
— Неужели история с судебными тяжбами Линды и обвинением Мадонны в плагиате твоих рук дело?
— Знаешь, было бы очень странно не сравнить те два клипа. Настолько они были похожи, что думать долго не пришлось.
— Михаил Шуфутинский, наверное, непаханое поле для деятельности?
— Конечно. Во первых, гигантская биография и сложившийся по клипам образ. Причем образ, не имеющий ничего общего с реальностью. Я сам поначалу думал, что Михаил Захарович — персонаж довольно пафосный. Сидит где-нибудь в джакузи в окружении гарема из 16 блондинок и пьет “Дон Периньон”. Увы, блондинок я так и не обнаружил. Михаил Захарович оказался очень интеллигентным, здравомыслящим человеком, с хорошим западным мышлением. А то, что он многих раздражает, — так для меня, как для профессионала, только интересней.
— Правда, папа говорит, что “ты занимаешься какой-то ерундой”?
— Ну, отец, конечно, хочет, чтобы я занялся каким-то “сурьезным” творчеством, которое, к слову, от меня никуда не убежит. Я могу его понять и во многом соглашаюсь. Но отец, несмотря на свой солидный возраст — в этом году ему исполняется 70, — достаточно современный человек. Он меня понимает и во многом даже симпатизирует тем артистам, с которыми я работаю. Когда я поставил отцу песню “Я поеду на Юг” из последнего альбома Шуфутинского, его единственными словами были: “Прямо до слез...”
— Но он не пытался наставить тебя на путь истинный?
— В смысле кино? Когда мне было 10 лет, он хотел снять меня в фильме “Иди и смотри”. Я прилетел на съемки в Минск, но тут же заболел, температура — 38. Помню только, что, проболев неделю в Минске, нарисовал полную портретную галерею всей съемочной группы: и отца, и дядю своего — сценариста, и актеров всех.
— Маму помнишь? Когда она погибла в автокатастрофе, тебе, если не ошибаюсь, было лет 6.
— Какие-то моменты, эпизоды. Единственное могу сказать, что эти эпизоды не забуду никогда. Человеку, выросшему без мамы, сложно понять на самом деле, чего он в своей жизни лишился. Но я отдал бы очень многое, если не все, чтобы вернуть ее. В этом году мне уже будет 30, и с возрастом задумываешься об этом все больше и больше.
— После смерти матери ревновал отца к другим женщинам?
— Никогда ничего серьезного, во-первых, и не было. Я прекрасно знал, что ни одна женщина не сможет занять мамино место в сердце отца по определению. Если бы что случилось, думаю, ревновал бы страшно. Хотя сейчас я понимаю, что отцу все-таки стоило жениться.
— Ты до сих пор большую часть времени живешь с отцом. Добираешь то, чего не хватило в детстве? Общения?
— Не скрою, мне бы очень хотелось, чтобы наши отношения стали ближе.
