Практика показывает, что когда дети известных родителей хоть мало-мальски добиваются успеха, обывателю сложно удержаться от язвительной усмешки: “Ну, конечно, папочка помог...”
Вот и недавняя новость о том, что дочка народного любимца Владимира Винокура, Настя, зачислена в труппу Большого театра, вызвала у многих примерно те же эмоции. Однако саму Настю сей факт нисколько не смущает. Да, говорит, раньше меня не признавали настоящей балериной, говорили, что блатная, но теперь, кажется, я всем доказала, что достойна большего... И Большого.
— Bсвоих интервью артисты часто говорят, что ни в коем случае не пожелают своим детям актерской доли. Твоя мама, в прошлом балерина, в этом плане исключение?
— Ну, во-первых, когда мама училась в том же училище, там было все намного проще. Во всяком случае не надо было так худеть. Сейчас посмотришь — такое ощущение, что по балетной школе одни Кощеи Бессмертные ходят. А что делать: конкуренция страшная, все пытаются достичь каких-то неимоверных высот. Вот и мама хочет, чтобы я добилась большего, чем она в свое время. И делает все, чтобы сбылась ее мечта. И моя, конечно же.
— Мама переживает, что многого в балете не добилась?
— Не знаю. Зато в личной жизни у нее как все удачно сложилось! В отличие от других девочек...
— Балеринам в личной жизни обычно не везет?
— Да, часто. Настоящие фанатки балета, они же пожизненно в театре. Вот и выходят замуж в основном за танцоров, и живут потом — еле концы с концами сводят. Может, по молодости это и здорово — весело, всегда вместе, одно дело на двоих. Но в дальнейшем… Я знаю много балетных пар, которым сейчас живется очень тяжело. Карьера недолгая, потом все балетные мужчины начинают пить. Как и спортсмены: настолько тяжелый физический труд, что расслабиться можно только с помощью алкоголя.
— А женщины пить не начинают?
— Женщины начинают полнеть.
— Ну, у тебя-то мама хорошо выглядит.
— Спасибо. Она старается, занимается спортом. Я считаю, моя мама для меня — подарок. По сравнению с другими мамами, которые сидят как тетехи и борщи только варят да пирожки пекут… Нет, у меня нормальная современная мама.
— Недавно тебя взяли на работу. И не просто на работу, а сразу в Большой театр. Поделись секретом, как туда попала?
— Сдала госэкзамены по классике, дуэту и нархору… То есть по народной хореографии. Все экзамены сдала на пять. Потом у нас было два отчетных концерта в Большом — выступили успешно. И на выпускном, 3 июня, наш директор Леонова Марина Константиновна выдает мне диплом, берет за руку и говорит в зрительный зал: “Полтора часа назад мне пришла заявка о приглашении Насти в Большой театр”. Вот такой сюрприз. Для меня и для всех.
— Оказалась лучшей из лучших?
— Нет, многих распределили до меня. Кого в Большой, кого в театр Станиславского, кого в Кремлевский балет… Конечно, в первую очередь в Большой взяли мальчиков и девочек с классическими формами. А я никогда особо не отличалась идеальной фигурой. В плане балета, конечно. Но меня взяли именно как характерную балерину. В одной газете вышла статья, где про меня было написано, что раньше я ходила в блатных, но оказалось, что у меня есть не только неуемное желание танцевать, но и актерское мастерство, и талант держать зрительный зал. Словом, та индивидуальность, которую Большой театр уже давно ждет с конвейера головкинской “фабрики звезд”.
— И как тебе работается в Большом?
— Работы пока не было — сезон открывается 26 августа. Сейчас как бы отпуск, но я бы не сказала, что отдыхаю. Готовлю репертуар, чтобы прийти и сразу что-то делать. Пока точно не знаю, но, наверное, это будет цыганский танец из “Дон Кихота”, танец с барабаном из “Баядерки”... Конечно, в первый год мало шансов войти в репертуар. Обычно поначалу всех в кордебалет ставят, а из него можно и не вылезти. Одно успокаивает: меня взяли как характерную танцовщицу, а сейчас их там очень мало.
— Мир балета полон склок и интриг. Не боишься, что затопчут?
— Да, сцена — это одно, закулисье — совсем другое. Но мне не стоит в это вмешиваться, пусть сами разбираются друг с другом.
— Сейчас в нашем балете на виду такая неоднозначная фигура, как Анастасия Волочкова. Как ты к ней относишься?
— Всем зрителям угодить невозможно. У любого артиста есть свои поклонники и свои враги. Исключение — разве что Алла Борисовна и Иосиф Кобзон. Ну, может, еще папа с Левой (смеется). Что касается Насти, как балерина она мне нравится. Я была на двух ее спектаклях в “России”, видела ее в Большом. У меня даже в шкафу висят ее плакаты. Настя отличается от других масштабностью форм. Данные у нее, конечно, хорошие, красивые костюмы... И это нравится мужчинам. Но, конечно, балетоманы не в восторге, потому что Настя сломала старый стереотип, по которому балерина должна быть хрупкой и нежной. Она — современная: начала снимать клипы, вышла на эстраду. Исполняет современные номера, которые в принципе ничем друг от друга не отличаются… Я, конечно, не вправе ее ни в чем упрекать. Красивая женщина, делающая то, что ей нравится, — достойна уважения. Да и конкурентов у нее нет... Спросите у людей: кого они знают из балерин? Только Анастасию Волочкову.
— А в опере — только Николая Баскова...
— Да… Как он мне после зачисления в Большой сказал (подражает манере Баскова тянуть слова): “Ну, теперь хоть будет с кем на сцену выйти”. Прощаемся, говорит: “Все, увидимся на рабочем месте”. Это было так смешно…
— В общем, хочешь стать второй Волочковой?
— Нет. Я буду совершенно другой. Может, у меня нет таких, как у нее, данных и форм, зато есть, как я считаю, внутренний артистизм, другой талант, который мало у кого есть… Нет, я не зазналась, конечно (смеется). Правда, я сама иногда не понимаю, но мне часто говорят: “Вау, ты так суперски танцуешь! Смотришь на тебя — прям мурашки по телу”. А мне кажется, я ничего особенного-то не делаю.
— Ты говоришь, у балерин тяжело складывается личная жизнь. А у тебя как? Есть молодой человек?
— Почему все меня спрашивают про какого-то молодого человека? Да нет у меня никого! За всю жизнь был-то всего один, и то школьное увлечение. На самом деле нет времени абсолютно. В школе — там особо и не с кем общаться, у всех только одно на уме: балет и еще раз балет. На даче в Крекшине, где я знаю всех по семь-восемь лет, — тоже: мы все как братья и сестры. А в других местах, куда ни придешь — либо все уже с девушками, либо, извините меня, голубые или наркоманы.
— Что же делать?
— Ничего не делать. Я считаю: всему свое время. К каждому человеку придет и любовь, и все остальное.
— Но твои ровесницы уже сейчас вовсю встречаются, влюбляются, ходят на дискотеки…
— Я тоже хожу на дискотеки. Но я туда иду, потому что мне нравится танцевать. Запросто могу нон-стопом протанцевать 4—5 часов. Все удивляются: “Как ты так можешь?!” А у меня шило в заднице. Ну не могу я сидеть на месте, когда играет музыка! Мне не надо, как всем, выпить, чтобы потом пойти колбаситься. Мне достаточно съесть маленький кусочек шоколада — уже праздник. А все эти тусовки, пьянки-гулянки мне абсолютно не интересны. Скукотища одна.
— Ну, у тебя своя тусовка. С папой и его друзьями.
— Это намного интереснее. Там взрослые люди, творческие, с которыми есть о чем поговорить.
— А с ровесниками?
— Не со всеми. Мне просто тяжело общаться с ровесниками. Не всегда угадаешь: почему человек с тобой общается?
— Ну и почему же?
— Некоторые общаются, вроде все нормально, а потом начинается: тыры-пыры, ой, а можно я тоже с тобой пойду, например, на “Фабрику звезд” в “Олимпийский”... Таких людей я не люблю. Они со мной общаются только для того, чтобы пойти на какую-нибудь тусовку и через меня с кем-нибудь познакомиться. Но при этом я, как и папа, не люблю одиночество. Нам обязательно надо идти в общество, общаться с людьми...
— Кто из папиных друзей тебе наиболее приятен?
— Ой, у него столько друзей! И со всеми интересно. Лева Лещенко, который ко мне очень хорошо относится…
— Ты его так и называешь — Лева?
— Ну да, я всех по именам называю. Наташа Королева — мы с ней вообще как подружки. И с Сережей дружу, ее нынешним… мужем. И с Игорем Крутым хорошо общаемся, и с Колей Басковым, который постоянно что-то смешное откалывает. А Боря Моисеев с Валентином Юдашкиным были у меня на концерте в Большом театре. Им интересна моя судьба, очень за меня радовались... Нет, я абсолютно нормальный, открытый человек.
