…Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе — это только в старом добром фильме науке было неизвестно. Но вот приблизился он к нам на чрезвычайно опасное расстояние — что-то вроде 55 миллионов километров, — и талантливые молодые ученые из райцентра Мутищево, смастерившие, пока их ушлые однокашники осваивали гарварды с кембриджами, суперсовременный и меганавороченный телескоп, смогли там кое-что разглядеть. Даже не кое-что — а самых настоящих разумных существ. Которые, собственно, и на связь-то с нами так долго не выходили по причине крайней разумности. Знали, ох, знали — чем все это чревато!
Тут уж все земные сверхдержавы скооперировались — раз такое дело-то! — и артельно соорудили звездолет. Специально для экспедиции на неосмотрительно подлетевшее небесное тело и дальнейшего обмена опытом. Закончилось все это для тамошних аборигенов и вправду плачевно. Засланцы с голубого шарика, едва обустроившись и наскоро выпив-закусив, уселись на любимого конька: организовали на Марсе выборы. В Думу. А в качестве полигона для эксперимента выбрали самую большую страну планеты — Марсию.
Выборы лично я полюбил с детства. Ни за что не скажу, как выглядела наша воспитательница в детском саду-“пятидневке”, заставлявшая меня доедать отвратительного цвета и запаха рассольник с перловкой, а вот как я с мамой или с папой шагаю на избирательный участок, устроенный в типовой городской школе, помню прекрасно. Я знал, что в школьной столовой меня ждет радость: кто-то из родителей купит калорийную булочку. И даже, возможно, сырок в шоколадной глазури за пятнадцать копеек, который в нашем универсаме (слова “супермаркет” в ходу еще отчего-то не было) днем с огнем сыскать было невозможно.
Другое дело, сам процесс выборов — не между прогулкой с девчонками и футболом с друзьями, а кого-то там куда-то там — меня никогда не занимал. Это касалось даже ответственных постов звеньевого и старосты класса — до тех пор, пока однажды добрая учительница, уязвленная, очевидно, моим равнодушием к внеклассной работе, не предложила на роль этого самого старосты меня. Ужас перед еженедельными собраниями был столь велик, что пришлось включиться в процесс выборов и сделать себе антирекламу по полной программе. Настолько мощную, что меня потом даже в пионеры долго не принимали. Хотя о красном галстуке и значке со взрослым дедушкой Лениным (октябрятский, с курчавым мальчиком, казался чем-то второсортным) я, признаться, мечтал.
Единственный раз я голосовал году, кажется, в 89-м. На первых в моей жизни альтернативных выборах: до того на наших подъездах красовался портрет одного-единственного кандидата. И то случилось не от большой сознательности. А потому, что в районный совет народных депутатов (так это, кажется, называлось) баллотировалась наша пионервожатая. Она, во-первых, мне очень нравилась (да и не только мне, а многим нашим пацанам), а во-вторых, я хотя бы знал ее лично. Поэтому я, в силу четырнадцатилетнего возраста сам права голоса не заслуживший, выпросил у мамы синий листочек — и за шторками, интимно прикрывавшими процесс волеизъявления, поставил напротив знакомой фамилии галочку.
Моя обычно политически пассивная мама еще, помню, хотела проголосовать за Эльдара Рязанова, намеревавшегося стать народным депутатом СССР по нашему избирательному округу. Но я отговорил. Откровенно сказать, просто испугался: вдруг Рязанов начнет ходить на заседания Верховного совета — и совсем перестанет снимать замечательные комедии типа “Итальянцев в России”.
В общем, с тех пор я и не голосую — разве что на редакционных планерках и летучках регулярно поднимаю правую руку за то, чтобы отметили каким-либо образом очередной шедевр Иры Бобровой или Кати Прянник. Хотя на выборы, признаться, хожу исправно. Беру красивенькую бумажку (раньше давали цветные, теперь все больше почему-то белые), расписываюсь в получении у подъездных активистов, аккуратно складываю в карман и иду… Нет, не туда, куда вы подумали. С туалетной бумагой сейчас, к счастью, проблем нет. А иду я домой. И кладу листочек в стол. В папочку особую. Все аккуратненько, чин чинарем. У меня их знаете уже сколько скопилось — штук сорок или пятьдесят, наверное, надо бы пересчитать. Нехилая коллекция, правда? Когда-нибудь надеюсь неплохо загнать ее на каком-нибудь аукционе. Типа “Сотбис”…
Вот такое у меня отношение ко всем этим мероприятиям. Сугубо утилитарное. Уж не обессудьте.
Про выборы вспоминаю, только когда наткнусь на что-нибудь предельно забавное. Как в городе Саратове, помню, году в 96-м крепко запомнился такой лозунг — начертанный прямо на облезлой бочине трамвая: “Голосовать нужно — проголосуем дружно”. А чего вы смеетесь — стихи как-никак…
А про политические партии — только когда перечитываю Довлатова. И дохожу в “Заповеднике” до диалога автора с девушкой-экскурсоводом. “Что с вами? Вы красный!” — “Уверяю вас, это только снаружи. Внутри я — конституционный демократ”. — “Нет, правда, вам худо?” — “Пью много… Хотите пива?”.
Но тут пришлось вспомнить. Все-таки выборы в Марсии на носу. Это вам не хухры-мухры. Надо следить.
Первым делом в Марсии провели разминку. Как полагается перед любым серьезным делом: футбольным ли матчем, банкетом ли по случаю очередной годовщины. То есть устроили местные выборы. Не повезло городу Че. Там генералу, которого активно поддерживали пиарщики из провинции, противостоял местный банкир-олигарх, который выписал ребят аж из столицы — из Марсвы. Победили, конечно, столичные.
Затем лидеры партий, вдруг расплодившихся точно грибы после хорошенького дождя (ни того ни другого, впрочем, на Красной планете никогда не было), по примеру искушенных коллег дали обязательство — письменное! — не очернять друг друга. Мне это, правда, тут же напомнило соглашения президентов земных футбольных клубов не работать с арбитрами. В смысле — в ресторанах икрой заморской не угощать, царицами не соблазнять, и самое главное — золотом да бриллиантами не искушать. Дня три мужики обычно держат слово — а на четвертый начинается снова: “Ах, вы у себя судью “прихватили”! Ну ладно, приедете к нам во втором круге — мы вам устроим!”
А потом по всей большой стране — от Марсвы до самых до окраин — стала появляться наглядная агитация. Плакаты-постеры на улицах, клипы-ролики на марсийском телевидении… Даже любимые молодежью диджеи с радиостанции “Голос Марсии” перестали объявлять новые хиты, а принялись откровенно врать в эфире, задавая вопросы руководителю тамошнего Центризбиркома: “Многих наших друзей волнует, насколько честными будут эти выборы?” Хотя сами, разумеется, прекрасно знали, что друзей их волнует на самом деле совсем другое. Например — когда будет очередной концерт популярной группы “Морг” и почем нынче опиум для народа…
Но диджеи — это что: вот как пиарщики-марсияне развернулись — дух захватывает! Таких лозунгов насочиняли — хоть стой, хоть падай. То есть право выбора опять же оставили. Если, скажем, увидишь плакат Аграрной партии Марсии, на котором красуется блондинка с оч-чень пышными формами, — тогда, конечно же, стой. А вот ежели наскочишь на лозунг либеральных демократов “Мы за местных” — тут лучше падай. А то вдруг сочтут не местным. Ну а коли повезет и встретишь призывы Партии жизни на Марсе — типа “За детей!”, “За труд!” или “За проезд!”, — то немедленно наливай и радуйся: молодцы ребята, тост свежий подсказали.
Партия прав человека феминистки Горбатовой, старейшая Коммунистическая партия Марсийской Федерации, Партия народной воли, Народно-патриотическая партия, Союз левых сил, Партия возрождения Марсии, блок без названия во главе с лидером Партии марсийских регионов Уховым — всяк изгалялся по-своему. Таких извращений ни в одном подпольном порнофильме не увидишь.
Но круче всех оказалась могучая организация “Единая Марсия”. Сначала пиарщики этой партии, имя которой марсияне тут же сократили до “ЕМ”, стали призывать в помощь духи великих граждан, уже, увы, почивших. Вспомнили и легендарного марсианского поэта Осенина, чьи строчки тут же вывесили под логотипом партии: “Если крикнет рать святая: “Кинь ты Марс, живи в раю!”/Я скажу — не надо рая…” А у еще более знаменитого пиита Мушкина даже нашли подходящие строчки — в одном из писем: “Пробуждение Марсии, ее стремление к Единству — неужели в этом не вся ее история?”. Хорошо хоть не тронули современного поэта (и песенника) Шевченко, недавно выпустившего альбом “Единочество”. Да оно и неудивительно: этот крепенький бородач, даром что в очках, говорят, и в глаз может засветить за такие фокусы. В отличие от покойников.
Марс — или, в греческом варианте, Арес — как известно, бог войны. И сейчас, когда планета с таким грозным именем подлетела к нам так близко, я вспоминаю, что на минувшей неделе была ведь и очень трагическая дата. 1 сентября гитлеровские войска вошли в Польшу. Началась Вторая мировая, на которой без вести пропал мой дед — Александр Алексеевич Лебедев.
И думаю я: ну их, эти выборы. Пусть забавляются — лишь бы Гитлера не допускали. Лишь бы войны не было…
