Под нами проплывают зеленые саванны Восточной Африки, голубые вулканы и красные горы. На темно-синем горизонте в обрамлении белых облаков возвышается седая и плоская вершина Килиманджаро. Она, как ледяной монолит, торчит над равниной легкомысленных белых барашков.
Самолетик наш тем временем ложится на крыло, в иллюминаторе мелькают кусты, деревья, и вот мы уже мягко подпрыгиваем на гаревой дорожке. Стою подле самолетика, уже на земле, и жадно оглядываю окрестности.
Вокруг красной взлетной полосы, прорезавшей бархатистую полянку, раскинулась ярко-зеленая акациевая саванна, освещенная утренним солнцем, а в уши бьет щебет райских птичек. На поляну медленно выходит красавец жираф и удивленно рассматривает белый самолетик, застывший на полосе, и нас возле него. На ярком солнечном свету оранжевые пятна его одежки горят как фонари. Все это настолько нереально, как бы во сне, что я невольно трясу головой, но сон не проходит. Жираф, грациозно помахивая головкой на длинной шее, приблизился к акации и начал объедать ей вершину. Захватив подвижными губами несколько веточек, он обдирает с них листья, при этом не забывая посматривать на нас огромными глазищами, помахивая ресницами. Африканцы, видя мое обалдение от этих райских кущей, смеются и хлопают в ладоши. Длинношеее чудо как бы нехотя отрывается от зелени и, медленно переставляя ноги, грациозно скрывается за стеною зелени, оставляя мне на память свой образ: пятнистый круп и смешной тонкий хвостик с черной, вьющейся кисточкой на конце. Итак, он был первым зверем, встретившим меня на просторах Серенгети и очаровавшим навсегда. Затем частенько, в разных составах и ситуациях, он появлялся у меня на глазах, но всегда неизменно пятнистый, длинношеий и элегантный, а самое главное всегда загадочный и необыкновенный. Ведь все в нем не как у людей (извините, у других зверей), а все по-своему, по-жирафьему. Недаром древние люди его называли камелопардом помесь верблюда и гепарда, да и сегодня его имя по-латински звучит как Giraffa Camelopardalis .
Слева на заросшем зеленью склоне соседней горы вижу целую череду голубых водопадов на одном из притоков реки Мара. Летящая с брызгами вода сверкает на солнце как изумруд и, падая вниз, превращается в белую шипящую пену. А на опушке леса, рядом с водопадами, вижу в бинокль газелей и несколько ярко-оранжевых жирафов. Не спеша, словно в замедленной съемке, они переходят от дерева к дереву. Тут же решаюсь познакомиться с ними.
С трудом прорываюсь через колючие заросли, минуя скальные россыпи, с одного склона перебираюсь на другой и вхожу под сень леса. Здесь вообще никогда не ступала нога человека. Приходится пробираться звериными тропам и по руслам ручьев. Наконец выхожу на опушку это граница леса и саванны. Здесь, среди акаций, вожделенная цель жирафы в природе! Большое стадо разместилось очень своеобразно: каждый из них облюбовал свою группу растительности, но в пространстве они распределены как бы цепочкой на одной условной линии. Я подхожу к ним не со стороны леса, а со стороны разреженной парковой саванны, мне приходится прятаться, переползая от одной купы деревьев и кустов до другой. На какой-то миг я остаюсь на открытом пространстве и тут же попадаю в поле зрения одного из них: обзор у верблюдов просто великолепный. Общее поле зрения стада перекрестно-решетчатое, отсюда и их расположение. Видимо, это их способ защиты от возможных гостей. Как я ни прятался, они довольно скоро меня засекли, оповестили об этом друг друга и насторожились. Видя, что я обнаружен, меняю подход. Выхожу на открытое место и медленно, между кустами, двигаюсь галсами, подбираясь к ним все ближе. Гиганты, видя меня, пигмея, выжидающе смотрят, оглядывают саванну в поисках еще одного такого же.
В видоискатель вижу их удивленные морды с вибриссами на конце, бархатные рожки, огромные глаза, длинные ресницы. Кое-кто из них еще жует листья, собранные с ветвей акаций, посматривает на меня и на своих товарищей, как бы спрашивая: Кто это такой?. Двое, не обращая ни на что внимания, заняты общением друг с другом, нежно потираясь шеями и закрывая глаза от умиления, а двое лежат, грациозно изогнув шеи. Увидев меня, они без малейшего смущения похлопали ресницами, а затем изящно изогнулись, начали по частям собирать свое тело и поднимать его в поднебесье. Внутренне порадовавшись такой удаче, я приготовился пообщаться с чудными бархатными игрушками поближе, как вдруг все стадо встрепенулось и бросилось наутек. Задрав хвосты и высоко подняв головы, они лихо пролетали мимо меня и вскоре друг за другом умчались прочь.
Случайно глянув в сторону, я увидел причину их поспешного бегства: между кустами пробирался бело-зеленый джип с людьми. Я резко нырнул в кусты и замаскировался, ибо никаких встреч ни с кем не планировал, а из отеля ушел незаконно. Вскоре поляну стал прочесывать десяток чернокожих африканцев в униформе. Они заглядывали под все кусты и удивленно переговаривались между собой: Куда испарился этот белый? Ведь только что он мелькал здесь!. Под мой куст они заглядывали дважды, но так и не найдя меня, уехали восвояси. Откуда им было знать, что в Советской Армии учили хорошо маскироваться, а я там когда-то был сержантом.
Подъезжая на джипе к стаду, пытаюсь управлять ими, но несмотря на большое количество великанов, собравшихся вместе, все свои маневры в пространстве стадо проделывает на удивление согласованно и координированно и в сложной ситуации ведет себя как единое целое. Среди них нет ни паники, ни суеты, все организованно и согласованно поворачивают, останавливаются, опять двигаются и находят оптимальные пути ухода от опасности. Лидеров движения определяет ситуация.
В то же время здесь много одиночек. Эти в основном держатся в зарослях и на маленьких лесных полянках, где легче оставаться незамеченным и несъеденным. Встречаются и пары. Это, в первую очередь, матери с детками, затем молодые или взрослые самки-подружки и самцы-холостяки. Размер групп зависит и от сезона года. В сухой сезон, когда все усыхает и корма меньше, встречаются в основном пары и небольшие стайки по 45 особей. В сезон же дождей, когда саванна расцветает и пенится изумрудной зеленью, появляются стада по 101520 особей. Такое стадо держится сообща какое-то время, потом часть животных покидает его, чтобы перейти в другое или уединиться. В целом, состав табунков может меняться каждый день и каждую неделю без каких-либо определенных закономерностей.
О жирафах мы почти ничего не знаем, а это удивительный зверь. В самой природе жирафа все необыкновенно. Он как кладезь множества необычных качеств и свойств, которых нет и быть не может у других живых существ, ибо ниша в природе, которую он занимает, тоже уникальна.
Во-первых, это рост. Высота в холке жирафа достигает 3,33,5 м, а общая высота, включая шею и голову, 5,35,8 м! Весит такой великан от 700 до 1200 кг. Соответственно таким размерам и его движения. Все, что ни делает жираф, он делает неторопливо, достойно, величественно и даже благородно. Видя, как этот красавец небрежно и величественно поворачивает голову, встает, ложится, объедает акации или переходит дорогу, так и хочется воскликнуть: Вот он настоящий и благородный Царь зверей!
Во-вторых, это его шея. Она главный объект эволюции вида, основной балансир при движении тела в пространстве, инструмент питания, установления дружеских и любовных связей, соперничества и агрессии и, наконец, целый клубок загадок для нас, людей. Голова поднята на высоту двух метров над сердцем, и этому мотору приходится гонять столб крови высотою пять метров! Недаром стенки сонной артерии имеют толщину 12 мм, для того чтобы выдержать такое давление, которое, кстати, в два раза выше, чем у нас с вами. Сердце такого гиганта весит 1011 кг и длина его 60 см, а в кровяной системе существует ряд приспособлений (система клапанов), регулирующих напор крови в венах и артериях, позволяющих мозгу не перенапрягаться и не испытывать резких перепадов давления при наклонах и подъеме шеи.
Походка жирафа медленная и плавная. При каждом шаге поднимаются поочередно обе ноги каждой стороны. Называют такой тип движения иноходью, и он позволяет жирафу шагать шире, облегчает мускульную работу и не дает ногам задевать друг за друга. На равнине медленно шагающий жираф развивает тем не менее скорость 67км/час, а перейдя на галоп, разгоняется до 60 км/час! Но в отличие, например, от лошади, которая за один вдох набирает 30 литров воздуха, наш герой только 12 литров. Это говорит о том, что эволюция вида шла не по линии ускорения в беге, а по линии укрупнения и роста вверх. На любых аллюрах в движении участвует его длинная шея, уравновешивающая отдельные части тела и выступающая как балансир. Когда ноги касаются земли и готовы оттолкнуться, шея уходит назад, облегчая толчок, в полете же возвращается вперед. Так, беспрестанно двигая шеей вперед-назад, подобно огромному рычагу, жираф и передвигается.
Этим же способом, при помощи кивков шеи, жирафы прыгают через препятствия. В Южной Африке они научились преодолевать проволочные заграждения фермеров высотою до 2-х метров! Встав перед заграждением, жираф откидывает шею и голову назад, облегчая переднюю часть тела, встает на дыбы и забрасывает передние ноги на изгородь. Затем, подобно маятнику, он делает резкий мах шеей, кивая вперед головой и отталкиваясь одновременно задними ногами, и перелетает с тяжеловесной грацией через ограду. Интересно, что это целиком вновь приобретенная форма поведения. Когда в Южной Африке впервые появились проволочные заграждения, жирафы сносили их грудью, таская подолгу за собой плети колючей проволоки. Но со временем кто-то из них начал прыгать через изгороди, а затем другие его собратья научились прыгать у него.
Гораздо реже жирафам приходится преодолевать водные препятствия, но и здесь они не теряются. Некоторые зоологи видели, как жирафы переплывали реки. Но мне кажется, что длинная шея жирафа позволяет ему идти по дну водоема, держа голову над водой, тем более что большинство рек Африки наполняются сезонно и не имеют глубин свыше 45 метров. А с другой стороны, почему бы жирафу и не поплыть, если все тело в воде, а его удельный вес меньше, чем у воды?
Необычность жирафа еще в том, что он, как сказочное создание, соединяет в себе части различных животных. Голова и туловище от лошади, шея и плечи от верблюда, уши от быка, хвост от осла, ноги от антилопы, а кожа покрыта красивым пятнистым мехом, как у гепарда или пантеры. Зверь настолько необычный, что первые европейцы, попавшие в Африку и увидевшие древние изображения камелопарда на стенах храмов, могильниках и склепах, считали его выдумкой и фантазией художников.
Мои личные ощущения при общении с жирафами подсказывают мне, что их основное мироощущение это эгоцентризм великанов, смотрящих на наш мир сверху, как бы с колокольни. У жирафов никогда нет проблем с питанием везде, под любой акацией у них стол и дом, поэтому им не нужно захватывать пищевые территории. У них нет проблем с безопасностью отличный обзор с высоты их роста и отсутствие постоянных врагов (только лев и изредка леопард рискнут напасть на жирафа) позволяют жирафам жить спокойно и беззаботно. Тем более сегодня, когда количество львиных прайдов в саванне уменьшается, камелопарды могут себе позволить находиться поодиночке. Как правило, в мире животных любые социальные образования (стада, колонии) связаны с защитой от врагов (хищников, конкурентов), питанием и формами освоения территории. Красавцу-великану жирафу все это не нужно, поэтому и связи между особями непрочные. Это заставляет молодняк быстро взрослеть и переходить к самостоятельной жизни. Но тем не менее инстинкты объединения с себе подобными живут в их генотипе и тянут друг к другу. Так образуются пары, группы и стада, но они быстро распадаются, не имея прочной функциональной основы.
Несмотря на то что жирафы не захватывают и не охраняют собственные территории, свое превосходство друг над другом они все же утверждают, и у них существует своя иерархия. Особо яркая она среди самцов. Доминант при встрече с сородичами высоко несет голову и задирает подбородок, производя соответствующее впечатление. Оно дополняется специальной гримасой. В случае, если его не воспринимают всерьез, он бросается на соперника, выгнув шею, опустив голову и угрожая рогами. Но чаще всего кроткие жирафы уступают друг другу дорогу без конфликта. Если же нашла коса на камень и никто не готов уступить, то тогда оба соперника становятся рядом и, мотая головами на длинных шеях, лупят ими друг друга. Мне несколько раз удалось наблюдать такие драки, но ни одного серьезного удара никому из фехтующих головами сделать не удалось: видимо, нарушается общая координация, когда мозг и глаза свободно летают в пространстве.
Определяющим фактором в иерархии самцов служат возраст и масса. Подчиненным не позволяется в присутствии иерарха флемовать (улыбаться) реагировать на присутствие самки вздернутой верхней губой. Самым простым и заметным проявлением доминирования служит то, что в присутствии самки лидер заставляет своих вассалов ретироваться. Как видим, женский пол и здесь является яблоком раздора.
Самки, кстати, будучи значительно легче и изящнее самцов, безоговорочно им уступают, и конфликтов между ними не бывает. Но у них есть своя собственная иерархия, своя свадьба, отличная от мужской. Т.е. параллельно существуют две иерархических системы, с собственным раскладом, подобно разным весовым категориям у борцов. Главенствующей самке уступают лучшее место в зарослях акации и дорогу на тропе. Если группа состоит только из самок с жирафятами, то главенствующая самка берет на себя функции охраны и координации движения при переходах и отступления при опасности. Если группа смешанная, состоящая из животных обоих полов, то эту роль на себя возлагает лидирующий самец. Как правило, у такого самца голова в шишках и наростах, которые от частого употребления по назначению (драки головами) оголяются, так что лысые кости торчат наружу. Одного из таких красавцев с семью(!) рогами мне удалось найти в Цаво.
Череп по-своему тоже уникален. За много миллионов лет нахождения так высоко над землей он значительно облегчился за счет появления в стенках полостей и пазух. Это и упрощает работу затылочному сухожилию, соединяющему его с грудными позвонками. Учитывая, что камелопарды используют головы вместо кулаков, понятно, почему череп должен быть как можно легче чтобы не привести к вымиранию вида!
Самые ранние изображения жирафов можно встретить на наскальных фресках Тассили древнего прибежища людей в Сахаре. С тех пор человечество преуспело в истреблении этих животных: сегодня некоторые подвиды, например нубийский, находятся на грани исчезновения или уже стерты с лица планеты. Другие ангольский, замбийский и т.д. встречаются все реже и реже. Сегодня в Африке широко заговорили об охране природы, создаются новые заповедники, но положение длинношеих великанов по-прежнему незавидно. Вырубаются леса и уничтожаются их природные местообитания, они преследуются браконьерами человечество неумолимо наступает. Ареал жирафов постоянно сокращается, и завтра мы уже не сможем любоваться живыми пятнистыми цветками, которые в утреннем тумане перелетают от оазиса к оазису, как розовые облачка...
Обследуя речную долину, мы продирались через заросли, встречались со стадами слонов, спугивали крошечных антилоп дик-диков, общались с жирафовыми газелями и уже в предгорьях нашли местную легенду сомалийских (или ретикулярных) жирафов, где они паслись среди больших кряжистых акаций. На фоне темного кустарника и почти черного, готового разразиться грозой неба пустыни яркими цветными пятнами выделялись их темно-оранжевые шкуры. Они неторопливо объедали вершинки одного куста и переходили к другому. Затем, решив, видимо, что нужно сменить ассортимент блюд, перемещались к акациям. Пробовали сначала одну, а затем другую и третью. Это наглядно показывает, что со вкусом у них все в порядке и они не довольствуются просто едой, а находятся в постоянном поиске чего-то вкусненького.
Темно-оранжевое поле их шкуры как бы накрыто светлой рыбацкой сетью, с крупной ячеей, которая и прилипла к телу. Пятна на теле получились красивые, четко очерченные, в форме 5- и 6-угольников с ровными краями. Причем пятнистость заходит на живот и ноги почти до пальцевых суставов. На всем цветовом пространстве тела только у этого подвида превалирует темно-коричневый с красным, подчиняя себе белый и не давая ему разрушать пятна, что повсеместно происходит у других подвидовых форм. Белые у них только уши и окончания ног. Но тем не менее внутри некоторых пятен уже зарождается борьба черного цвета с белым, где белый взрывает поле пятна изнутри, разбивая маленькими лучиками на части, давая основу к разрушению целостности пятна, что хорошо видно у других форм. Собственно, цветовые вариации других подвидов отличаются степенью сходства-различия их от сомалийской формы и их полярного прототипа жирафа масайского. Всего насчитывается 1012 подвидовых форм.
Я медленно покидаю вершину одной из окружающих озеро гор, где общался с павианами-анубисами, по крутой горной дороге спускаюсь к подножию горы и вступаю в рощу желтокорых акаций, которая опоясывает озеро. Здесь, на опушке, среди зарослей колючих кустарников, меня встречает стайка жирафов Ротшильда (или угандийских). Они облюбовали себе поляну и опушку с колючим кустарником. Видимо, их шкуры легко противостоят этим, размером с мизинец, колючкам-иглам. Они небольшими группами, по два-три, накрывали шеями куртину кустарника и тщательно освобождали ветки от листвы. Причина того, что они очень любят листья верхушек деревьев и кустарников, а не внутренней части кроны, как мне кажется, в том, что здесь больший поток солнечного света, большая энергия роста листьев и, следовательно, больше молодых, новорожденных побегов и листьев, в которых больше хлорофилла, протеина и сахара. А может быть, эти части растений на вкус жирафов вообще более вкусные и сладкие или обладают каким-то необычным приятным запахом и вкусом.
Камелопарды очень чувствительны к оттенкам вкуса, и в их распознавании им помогают длинный язык и вибриссы: огромные сенсорные волосы, растущие на губах и дающие информацию о качестве листьев и побегов. Но главный же орган при общении с пищей, конечно же, язык. Черный, клейкий, полуметровый (!), он как бы продолжает шею и голову, проскальзывает между ветвей, дотягиваясь до самых вкусных и питательных побегов. Подобно хвосту у обезьян или хоботу у слонов он очень подвижен и силен. Обвиваясь вокруг веток или пучков травы, он подтягивает их до уровня губ. Губы захватывают ветви, а передние зубы отщипывают их. Кстати, мало кто знает, что передние зубы у жирафа есть только на нижней челюсти, а на верхней их нет! Зато есть плоская мозоль, к которой зубы нижней челюсти прижимают стебли или ветви, а затем жираф дергает головой в сторону и отщипывает свою законную добычу. Поэтому говорить, что жираф откусывает что-либо, можно лишь с большой натяжкой. Обычно жираф пропускает ветку через рот, обдирая зелень зубами и мозолью. Его ротовая полость покрыта слизистой оболочкой, устойчивой к уколам игл колючих кустарников и акаций, а поперечные борозды на нёбе облегчают пережевывание.
Нам при поверхностном взгляде кажется, что жираф кроме акаций не признает больше ничего. Но это не так. В Цаво подсчитали, что в его рационе присутствует около 70 видов растений. Ведь жираф объедает не только деревья, но и кустарник, а иногда не гнушается нагнуться и за травой. Но я подметил, что такой богатый рацион у жирафов может быть в Цаво или другом месте, где превалирует буш (огромные, на десятки миль заросли колючих кустарников), а не лес. В буше есть и деревья, но их запасов зелени не хватает жирафам на прокорм, поэтому они переходят на кустарник и даже траву саванны, как это делали наши знакомцы в Масаи-Мара. В лесу же травы нет, поэтому они объедают деревья и изредка обращаются к кустарникам, вследствие чего их рацион в видовом составе резко обедняется.
За день взрослый гигант поглощает в среднем около 7080 кг свежей зелени, а самки несколько меньше около 60. При этом, если по абсолютной массе самки съедают меньше самцов, то при пересчете на их собственную массу, они съедают больше. Для того чтобы собрать столько зелени, камелопард должен работать не покладая языка, почти весь световой день, объедая кроны деревьев в самом продуктивном растительном ярусе от двух до шести метров над поверхностью земли, в котором протеина больше, чем в степных травах в 2,5 раза. В отличие от травоядных копытных жирафов можно условно назвать листоядными или древоядными.
Пережеванная растительная масса проходит первичную обработку в одном из разделов желудка рубце (всего таких разделов в желудке четыре), затем она возвращается в ротовую полость и пережевывается еще раз. Да-да, жираф тоже жвачное животное. Затем пища попадает опять в желудок и после тщательного переваривания в остальных отделах книжке, сетке и сычуге переходит в длинный (77 м) кишечник, где переваривается окончательно. Здесь же, в кишечнике, происходит всасывание питательных элементов пищи в его стенки и кровь.
Тем временем жирафы, обглодав одну куртину кустарников, перешли ко второй, а затем к третьей. Они эффектно выделялись в наступающих сумерках. Жирафов Ротшильда от других жирафов отличает оригинальная окраска шкуры нечто среднее между северными сетчатыми жирафами и южными масайскими. На фоне желтоватой сетки хорошо выделялись темно-оранжевые и светло-коричневые пятна. У некоторых пятна состоят из более светлых и темных вкраплений, располагающихся от центра к краям. Усиление этих вкраплений приводит к разрушению цветового единства пятна и превращению пятен сетчатого или угандийского жирафов в кляксы и иероглифы масайского. При этом у жирафа Ротшильда совершенно белые уши, внутренние части ног и наружные по скакательный и запястный суставы. Среди различных подвидов жирафов самые красивые, конечно же, сетчатые и угандийские. Они, пожалуй, вне конкуренции.
