Ровно 15 лет назад, 1 октября 1988 года, наш футбол одержал последнюю громкую международную победу. Сборная СССР через 32 года повторила блистательный результат команды-56 — выиграла на Олимпиаде в Сеуле. Через полтора десятка лет тренер той команды, легендарный, не побоимся этого слова, форвард Анатолий Бышовец, за эти годы переживший радость больших побед и горечь поражений, познавший несправедливость властей и глубокое уважение футбольного люда, по просьбе “МК” вспомнил перипетии триумфальных Игр в Корее.
Справка “МК”: Бышовец Анатолий Федорович. Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР, четырехкратный чемпион страны, обладатель Кубка СССР, один из самых ярких футболистов 60-х и начала 70-х годов. На чемпионате мира-70 поделил с Пеле четвертое место в списке бомбардиров. Успешно работал с клубными и сборными командами страны, а также за рубежом: в Корее, на Кипре и в Португалии. Вершина футбольного творчества Бышовца — победа сборной СССР на Олимпийских играх-88. Воспитал много мастеров высокого класса — Михайличенко, Литовченко, Склярова, Кирьякова, Чернышова...
— Сразу напомню, — начинает беседу Анатолий Федорович, ныне вице-президент футбольного клуба “Химки”, выступающего в первом российском дивизионе, — что в то время выиграть Олимпиаду было очень тяжело, ведь ведущие футбольные страны мира уже начали присылать на Игры профессионалов по решению Олимпийского комитета. Фактически, можно сказать, в Сеуле были представлены вторые сборные — не имели права участвовать только те футболисты, которые были задействованы на чемпионатах мира в составах национальных команд. Соответственно, мы тоже ориентировались на лучших игроков наших клубов, которые не были “заиграны” в первой сборной.
— А как же Алексей Михайличенко?
— Он был одним из лидеров команды, завоевавшей “серебро” на Евро-88, но не играл на чемпионате мира-86. Впрочем, в свое время я специально просил руководство спорткомитета, чтобы оно выступило буфером между первой и олимпийской сборными, чтобы тех футболистов, которые нам нужны, понапрасну не использовали в Мексике, выпуская в ничего не значащих играх.
— Вы, кстати, тогда были неосвобожденный тренер?
— Нет. Совмещал работу в “Динамо” и в олимпийской сборной. Но проблема совмещения сегодня и в советское время — это далеко не одно и то же. Тогда у нас во многих видах спорта были базовые команды: достаточно вспомнить хоккейный ЦСКА...
— Расскажите, пожалуйста, об отборочном турнире.
— Борьба началась еще по ходу жеребьевки. Нам с болгарами никак не удавалось договориться, кто будет играть на своем поле раньше, а кто позже. В результате пришлось звать на помощь УЕФА. Вообще в нашей группе были сильные команды: Болгарии, в которой выступали Пенев, Иванов, Стоичков, Кирьяков — впоследствии бронзовые призеры чемпионата мира, Норвегии, Турции и Швейцарии. Но предварительный цикл мы выиграли уверенно — пропустили всего два мяча.
Справка “МК”: в отборочном турнире к Играм-88 сборная СССР провела восемь матчей. С Турцией — 2:0, 2:0; Болгарией — 1:0, 2:0; Норвегией — 1:0, 0:0; Швейцарией — 4:2, 0:0.
— А как было в финальной стадии?
— Здесь уже пришлось значительно сложнее. Кроме Михайличенко, у нас ведь никто не участвовал в турнирах подобной значимости. Но нам помогла грамотно спланированная подготовка — в частности, вовсе не лишним был выезд в Индию, где состоялся турнир памяти Неру. Климат этой страны, обстановка, накал борьбы, часовой пояс и крепкие соперники позволили в трудных играх и условиях определить состав. Главным же считаю то, что был создан коллектив единомышленников. Мастерство мастерством, но психологическая устойчивость, умение играть на пределе своих возможностей, бороться до последнего имели огромное значение...
— Напомните: кто работал в вашем тренерском штабе?
— Вторым тренером был Владимир Сальков. Научной работой занимался Гаджи Гаджиев. Огромную роль в наших успехах сыграл и врач — Зураб Орджоникидзе. Это были прекрасные возможности и надежные люди.
— Акклиматизация была проблемой? Кому из игроков она давалась легче, кто из-за нее не мог себя проявить?
— Практически все было просчитано заранее. На пути в Корею заехали в Японию, провели там две игры, сумели акклиматизироваться. Конечно, были и проблемы. Так, первый матч мы играли с хозяевами турнира и неожиданно столкнулись с командой, предложившей совсем другой футбол, — интенсивность, темп, динамика, напряженность матча резко отличались от тех игр, которые мы проводили с корейцами раньше. Плюс, конечно, болельщики. Это даже не двенадцатый игрок, а пятнадцатый или двадцатый. Нас это обескуражило, ведь многие игроки подсознательно считали игру проходной... К тому же это был матч открытия турнира. Он предопределяет особую значимость, особое напряжение. Нам, тренерам, тут помог анализ матча в 70-м году, когда я, скажем, играл на чемпионате мира с мексиканцами. Была приблизительно та же картина.
— Как вы добились того, что ничья с корейцами не выбила команду из колеи? Все же предстоял матч с аргентинцами...
— Без ложной скромности скажу, что нам удалось создать очень хороший коллектив, мы работали вместе полтора года и сумели выработать у игроков инстинкт победителей. Они не боялись никого! Все понимали, что перед нами — большая цель, многие футболисты отказались от вредных привычек — курева, выпивки, прочих нарушений режима. К примеру, бросили курить Лютый, Савичев, Тищенко... Вспоминаю, с каким рвением ребята восстанавливались после перенесенных операций — это была цель их жизни, они не представляли себя вне сборной. Честное слово, тогда команда о деньгах и не думала!
— Ну а как все происходило, интересно? Что, вот вы собрали игроков и сказали: наша цель — “золото”?
— Мы не афишировали ничего и не декларировали, но каждодневная напряженная работа как бы нацеливала ребят на решение самой сложной задачи. Это была наша тайная мечта — тренеров и команды.
— А что вообще было сложнее: попасть на Олимпиаду или в финальной стадии пробиться из группы?
— Самым сложным было преодолеть разногласия между руководством сборных.
— Как это понять?
— Необходимо было добиться четкого разделения национальной команды и олимпийской, чтобы не было перемещения игроков из одной команды в другую. Чтобы не повторилась печальная история с Черенковым, которого использовали, не жалея...
— От кого это зависело?
— От Федерации футбола СССР, но, к сожалению, вопрос пришлось решать на другом уровне. Наша команда по статусу была уравнена с первой сборной, учитывая важность задачи.
— Но Михайличенко играл на первенстве Европы?
— Да, но ему трудно было не разрешить. Алексей, который с десяти лет работал со мной, являлся одним из ключевых игроков. Стабильно выходил в основном составе. Другое дело — если человек бы поехал, но сидел в запасе. В такой ситуации игрок не только переживает, но и теряет игровую практику. А ведь у нас очень еще хотели забрать Добровольского. Безусловно, он, сидя на скамейке, потерял бы очень много как в игровом плане, так и в психологическом настрое.
— Как показала Олимпиада, психологическая подготовка вообще оказалась нашей сильной чертой...
— Да, мы проигрывали итальянцам в полуфинале — и победили в дополнительное время. То же самое случилось и в финальном матче с бразильцами.
Справка “МК”: в финальном турнире Олимпиады-88 сборная СССР провела шесть матчей. Южная Корея — 0:0, Аргентина — 2:1, США — 4:2, Австралия — 3:0, Италия — 3:2, Бразилия — 2:1.
— Кто у нас был лидером на поле?
— Как ни банально, но это была не команда звезд, а команда-звезда, где каждый дополнял партнера. Да, один играл эффективно и эффектно, скажем, Михайличенко. Но были и футболисты, которые вроде бы играли не очень эффектно, но их КПД был отменным — Кузнецов, Горлукович, Лосев, Лютый... Показательный эпизод: на финал проходим мимо раздевалки бразильцев. Оттуда слышны гомон, смех, шутки. Это было для нас сильным испытанием. И я сказал ребятам: “Вспомним поговорку — смеется тот, кто смеется последним. Давайте успокоимся”. Да, состав бразильцев впечатлял, в той команде играли Ромарио, Карека, Жоржиньо, Бебето, вратарь Таффарел, которого через несколько лет президент Бразилии Жозе Сарней назовет национальным героем...
— К судейству у вас претензии были?
— У победителей их почти не бывает. Хотя очень сложным для нас был матч с Аргентиной. Мне трудно быть объективным, но, по-моему, несколько раз судья явно напортачил. Но я не подавал виду, что взволнован этим: тренер должен быть абсолютно собран и спокоен, такое состояние передается игрокам.
— Дальше — игра со сборной США...
— Мы жили вместе с этой командой, знали ее неплохо. Но опять проблема — необходимо было устранить бациллу недооценки соперника, как и потом в игре со сборной Австралии. Эти матчи давались сложно, очень трудно было по ходу перестраиваться, но сумели. А затем опять проблема — восстановление. И здесь доктор Орджоникидзе сработал отлично. Причем, заметьте, восстановление шло не фармакологическим путем, а природными методами. Плюс помогала обстановка в команде. Хороший анекдот или подначка — это ведь тоже лекарство. В этом плане отличались Харин, Михайличенко, Лютый, Горлукович... Я тоже не давил на игроков, так как отлично понимал: все игры нельзя проводить на одном уровне. Игрок теряет за матч до трех килограммов, обезвоживается организм. Так, после игры с Италией Юра Савичев четыре часа сдавал пробу на допинг: пил пиво, что-то еще, а толку не было. Надо сказать, сборную Италии пройти было особенно тяжело, она состояла из игроков “Ювентуса” и “Интера” — сильнейших в то время. А это — Тассоти, Таккони, Эвани. Анчелотти тоже играл, нынешний тренер “Милана”. А руководил командой Луиджи Рива.
Тот матч сложился для нас драматично, и я впервые сбился на употреблении крепких слов. А микрофоны стояли рядом, трансляция шла на весь Союз — из Москвы последовал окрик. Упрекали, впрочем, не только меня, но и футболистов. Вспоминали, например, момент, когда Харин выдал в адрес Кеташвили уж очень прочувствованный монолог. Мы в той игре с итальянцами, напомню, дважды отыгрывались, но сумели победить в дополнительное время. Как и в финале.
— Ну вот мы и дошли до игры с бразильцами. Уже легендарной...
— Перед матчем мы приехали в Сеул — и стали решать проблему жилья. Для начала я поехал в Олимпийскую деревню — и то, что я там увидел, прямо скажем, не порадовало. Не могу, конечно, сказать, что это было пристанище разврата, но явно не самое подходящее место для подготовки к финалу: кто с горя, кто с радости, но ребята, закончившие уже соревнования, выпивали, общались с девушками... Принимаю решение: два дня до финала команда провела на теплоходе “Шолохов”. Это клочок русской земли, борщ с пампушками, чахохбили — все родное, наше... И вот игра, и опять мы проигрываем. Судивший нас с Аргентиной Мишель Вотро был назначен и на финальный матч. И представьте его положение: на трибуне бразилец Авеланж, президент ФИФА, который, естественно, в душе болеет за своих. Впрочем, в целом арбитр отработал неплохо. И даже назначил пенальти, с которого наша команда и отыгралась. А затем уже Юра Савичев забил свой знаменитый победный мяч!
— А что было после игры?
— Безобразие — главного тренера оставили без шампанского. У нас с собой был целый ящик, но я целый час провел на пресс-конференции, а когда пришел в раздевалку, там оставалось в одной бутылке на донышке... А потом мы уехали на теплоход и уж там позволили себе расслабиться. Образно говоря, был шторм — правда, балла три, не больше. Вовремя остановились, потому что на следующий день нас чествовали, вручали удостоверения заслуженных мастеров спорта.
— Пятнадцать лет — юбилей, достойный чествования. Какие мероприятия предвидятся?
— Вот вы приехали, большое спасибо, что вспомнили. Спасибо Виктору Гусеву, который в своей программе показал сюжет. Больше — пока ничего. Но как бы там ни было, для нас, для всей олимпийской сборной 1988 года, 1 октября — праздник.
А теперь назовем поименно тех, кто в финале Олимпиады-88 обыграл бразильцев: Дмитрий Харин, Виктор Лосев, Сергей Горлукович, Гела Кеташвили, Евгений Яровенко, Арминас Нарбековас (Юрий Савичев), Владимир Лютый (Игорь Скляров), Алексей Михайличенко, Евгений Кузнецов, Владимир Татарчук, Игорь Добровольский. Главный тренер — Анатолий Бышовец, тренеры — Владимир Сальков и Гаджи Гаджиев, врач — Зураб Орджоникидзе.
Будут ли еще в истории нашего футбола такие герои?
