Метаморфозы... Какие поразительные метаморфозы... Я был школьником. Отправились в поход. Несъеденную, неиспользованную поваренную соль из пачки я разбрасывал вокруг поляны, на которой мы разбили лагерь и натянули палатки, — не тащить же напрасный груз назад! А он кричал мне:
— Ты — преступник! Ты читал, как добывают эту соль! Сколько сил люди тратят на то, чтобы получить щепотку соли?
Я и впрямь ощутил себя тогда негодяем. Не уважающим, не ценящим чужой труд транжирой. Нехорошим, одним словом, человеком. А его, своего одноклассника, запомнил борцом, человеком правильных и твердых убеждений. И больших знаний. Заботливым гражданином и рачительным хозяином своей страны. Да, именно такими высокими категориями я о нем тогда мыслил.
Закончив школу, мы не встречались. Случайно я узнал: он сбежал от жены и двоих детей. И если бы просто сбежал... Ушел... Развелся. Нет, он пропал, исчез, перестал звонить. Канул, уехав (так мне рассказали) заправить машину. Отлучился из дома буквально на пятнадцать минут. И не вернулся. Его искали, ждали, проливали слезы и строили предположения одно отчаяннее и неправдоподобнее другого. “Вдруг тайно был отправлен с секретной миссией за рубеж?” (В то время людей еще не похищали.) Через несколько лет отыскался. Вторая семья и все такое прочее. Банальная историйка. Даже скучно это воспроизводить.
Какая пропасть между тем правильным мальчиком, обличавшим меня, отчитавшим меня по заслугам — и тем новым человеком, в которого он превратился! Какие обстоятельства тому причиной? Что должно было его столь сильно изменить? Или было заложено в характер изначально, но дало о себе знать позднее?
Не забыть его правильный, принципиальный устремленный на меня взгляд, его праведный гнев...
РЫБКИ
В детском моем аквариуме резвились меченосцы, барбусы, данио-рерио. И гуппи. Обыкновенные гуппи — самая дешевая рыбка, которую можно было приобрести в зоомагазине за копейки. А с рук возле магазина — и того дешевле.
Но вот в моду стали входить гуппи со шлейфообразными плавниками. Кажется, они так и назывались — “шлейфовые”. Кто-то вывел такую их разновидность. Самцы этой серенькой рыбки нарядились в богатое оперение, пышными стали их плавнички, а хвост почти равнялся длине тела. Ох, и нелегко им, вероятно, было плавать в таких шубах! Стоили эти красавчики дороже невзрачных своих собратьев. Самки же гуппи украшательству не подверглись, не поддались, их природа помпезное одеяние отвергла, не приняла.
Загадочным образом один пышный самец оказался в моем аквариуме. То ли вырос из купленного по дешевке малька, то ли развился в пижона из обычной рыбки. Я любовался им и мечтал, что скоро все самцы в моей акватории станут такими же модными. Поэтому, когда очередной раз чистил и мыл аквариум, отсадил пестрого самца и молоденькую самочку в отдельную банку.
Детская надежда была: тут они и зачнут новое потомство, тут все между ними произойдет, случится... Остальных рыб поместил в общую банку размером побольше. Отчистил стеклянные стенки аквариума от наросшего зеленого цветения, посадил сполоснутые под струей из крана водоросли в грунт, выпустил в обновленное обиталище основную часть рыб. И, как-то задумавшись или, наоборот, не подумав, вернее, забыв, что за сокровище находится в маленькой банке, выплеснул ее содержимое в раковину. Неужели такое могло произойти? До сих пор не понимаю. Мелькнули два темных рыбьих силуэта — прежде чем их с урчанием засосала раковичная воронка. Я всплеснул руками, рванулся спасать... Какое!
До сих пор мучает та забывчивость, небрежность, да что там — преступная халатность. До сих пор представляю — как они в сточных водах канализации задыхались и мерзли, прежде чем погибнуть. И это вместо того, чтобы принести всем на радость красивое потомство.
Вот что я наделал, что совершил — однажды в детстве. Нет мне прощения!
