Какой изощренной фантазией надо обладать, чтобы отраженным светом, через музыку, танец, историю любви смазливой певички и влюбленного в нее переводчика-начинашки показать приход к власти фашизма! Я говорю о знаменитом фильме “Кабаре” Боба Фосса. Долгие годы я досадовал, что создать такой — на стыке мюзикла, мелодрамы и трагедии — фильм об истории России совершенно нереально. Где взять такие мелодии? И такие судьбы?
Затем, в какой-то момент, наше бытие почти вплотную приблизилось к ситуации, воспроизведенной в другом сходного жанра фильме — “Коттон-клабе”: мафия, перестрелки, переходящие в фарс и степ, кровавые разборки...
Гораздо меньше, казалось мне, годится наша реальность для произрастания на ней еще одного сюжета, воплощенного в фильме “Регтайм”, снятого по роману Доктороу, где бунт одиночки, вступившего в борьбу с властью и целым обществом за свое попранное человеческое достоинство, заканчивается, разумеется, полным провалом и крахом подобной попытки.
И вот в один миг на экране нашего отечественного ТВ явился совершенно законченный, смонтированный симбиоз трех этих лент. Арест богатея-предпринимателя и торжества по случаю 65-летия комсомола в Кремлевском дворце. Наглядное бессилие отдельных разрозненных человеко-единиц перед мощным шквалом накатывающих девятым валом маршей и гимнов. Раздавленность и бесперспективность (в конечном итоге) горстки тех, кто сознает, к каким последствиям праведная борьба за справедливость может привести, если вести ее будут те, кто считает себя непогрешимым. Сюжет нашего воображаемого (пока) фильма обретает в этом случае поистине эпическую широту и подлинно российский размах, мгновенно нашедшие реальное овеществление в праздновании Дня милиции. Поздравления, речи, концерты, все “звезды” в гости, песни, пляски, овации... Будто преступность в стране искоренена полностью, по этому поводу и гулянка. На деле — прямо обратная картина. Размах бандитизма, рост статистики убийств, избиений, грабежей... Все перечисленное — на апогейной высоте. (Не знаю, как экономические преступники, а уголовный криминал после ареста олигарха-богатея не притих, не пришипился, взяли-то чужака, “врага народа”, а остальные, значит, “друзья населения”). “Оборотни” в погонах продолжают изобличать друг друга, кто из них больший “оборотень”, еще надо выяснить... Однако гуманное государство и строгий президент, вместо того чтобы журить и требовать от стражей порядка работы, работы, работы, с ними заигрывают, славословят, присваивают очередные звания. На этом фоне соловьями — иного сравнения не подберешь — начинают разливаться кандидаты в будущую Думу. Увы, пение их хуже вороньего карканья, будто слетелись не на таинство зачатия нового четырехлетнего периода, а на тризну.
Какое же название придумать этому самой реальностью сочиненному фильму о сегодняшнем (и завтрашнем?) дне Родины? Нет, не “Кабаре”. Нет, не “Оперетта”. “Мулен Руж”? Опять не то. Может быть — “На развалинах гостиницы “Москва”? Нужно что-то, с одной стороны, нейтральное, неэмоциональное, а с другой — обобщенно-глубинное. И без указующего авторского перста.
Предлагаю подыскать название каждому самостоятельно. С учетом его собственных воззрений, политических пристрастий, темперамента и фантазии. Потом сверимся. Если удастся сеанс досмотреть.
Радетелям за дело справедливости есть на что обижаться. Они ведь исходят из благих побуждений. Разве не само общество стонет и требует: надоело, мочи нет жить под игом воров! Хотим соблюдения законов! Вот и соблюли. В соответствии с этими пожеланиями схвачен тать, брошен за решетку, его пример, как уже не раз заявлено с высоких трибун, должен стать другим наукой — чтоб неповадно стало обманывать государство и граждан, чтоб из недовыплаченных им в налоговый общак средств погасили задолженность бюджетникам и пенсионерам... Но единодушных рукоплесканий и осанны нет. Наоборот, вякают неодобрительно там и сям отдельные несознательные отщепенцы, а политические противники сомкнулись и позабыли о противоречиях — именно в вопросе данного конкретного ареста. Почему?
Справедливость, оказывается, вовсе не идеальная прямая линия, не кратчайшее расстояние между двумя точками, сие странное понятие включает (и таит в себе) множество составляющих величин. Например, генетический страх перед посадками, камерами, допросами, судебными процессами, физиологическое неприятие (некоторой частью населения) показательных, демонстративных акций устрашения. Прошлое слишком близко, слишком рядом: и нэп, сменившийся террором, и расправы с врагами народа, и стопроцентная раскрываемость масштабных заговоров с целью свержения существующего строя...
Такие нюансы просто обязаны учитывать архитекторы новой политики, которая ведь все равно, как ни крути, строится на обломках прежнего фундамента. И поэтому не может, увы, быть абсолютно независимой от минувшего, а вынуждена вписываться в существующий ландшафт. Ландшафт же, прямо скажем... Не вдохновляет. Пока.
