Мы многое знаем о руководителях советского государства, но почти ничего не знаем о людях, которые их окружали. Кухарки, прачки, личные охранники и прочие приближенные — они всегда оставались в тени своих высокопоставленных боссов. Между тем эти люди уникальны хотя бы потому, что знают истинное лицо коммунистических вождей, а не образы, созданные в сознании рядовых граждан советской пропагандой. Они знают множество деталей, неизвестных подробностей из жизни тех, кто волею судьбы вознесся на самую вершину политического Олимпа.
Репортер “МК” нашел одного из немногих посвященных, кому выпала почетная участь не только быть лично знакомым с отцами народа, но и... отправлять их на тот свет. Георгий Коваленко — кремлевский землекоп. Человек, видевший “все Политбюро в гробу”. Многие годы он был личным могильщиком первых лиц советского государства.
— Меня с детства тянуло в Колонный зал, когда там выставляли чье-нибудь тело для прощания, — рассказывает Георгий Никитович. — И летом, и зимой по нескольку раз выстаивал очередь и смотрел, смотрел... Что-то меня влекло туда. Может, зов души. А может, просто зрелищ не хватало...
— Поэтому и пошли в могильщики?
— Я по профессии плотник-бетонщик. На кладбище попал случайно. В 1970 году вернулся с Колымы, где работал по распределению. В Москве с трудоустройством возникли проблемы: столичные зарплаты по сравнению с северными казались мизерными, и я все искал достойное место. Как-то раз мы с матушкой отправились на Ваганьковское кладбище — навестить могилы родственников. Проходя мимо конторы, мать вдруг сказала: “Ты вот все выбираешь-выбираешь — довыбираешься: как эти ребята, будешь могильщиком”, — и кивнула на мужиков в рабочих одеждах, сидевших на крыльце. Так и вышло…
Некоторое время спустя Георгий Никитович пошел устраиваться дежурным плотником в ТАСС, а попал… в штат Новодевичьего кладбища.
— Приезжаю в ТАСС, мне говорят: “Мы вас берем, но сейчас нет начальника отдела кадров, зайдите после трех часов”. Я пошел по Лужнецкому проезду на троллейбусную остановку, которая как раз была напротив Новодевичьего. Вдруг сверкнула молния, начался сильный дождь. Я перепрыгал через дорогу и очутился в вестибюле кладбища. Готические колонны, высокие потолки, торжественная тишина… И тут на одном из столбов — объявление: “Срочно требуется могильщик”. Все документы у меня в кармане. Устроился. Мне сразу понравилось: тихо, спокойно, есть над чем поразмыслить...
Когда умер Буденный, Коваленко работал на кладбище уже три года, так что хоронил он Семена Михайловича наравне с местными землекопами. Потом по приглашению коменданта Кремля Шорникова провожал в последний путь Суслова. К тому времени Георгий Никитович был уже хорошо известен в высоких кругах. За несколько лет работы на Новодевичьем перехоронил Хрущева, мать и тещу Гришина, мужа сестры Брежнева, его мать...
С Брежневым у Коваленко сложились неплохие отношения. Но не только с ним, а и с Молотовым, Кагановичем, Булганиным, Щелоковым, Косыгиным. Все они не раз появлялись на кладбище, провожая в последний путь друзей и коллег. Молотов все обещал Георгию Никитовичу подарить свою книгу. Щелоков интересовался зарплатой. “Да рублей 70 набегает”, — как на духу отвечал землекоп. — “В день?!” — удивленно переспрашивал тот. — “В час!” — отшучивался Коваленко.
Кремлевские люди всегда относились к Георгию Никитовичу с некоторым почтительным страхом, как к представителю потусторонних сил, который, если что, замолвит за них словечко. Коваленко мог даже позволить себе некоторые вольности в общении с большими начальниками: “Что-то вы к нам зачастили, Николай Анисимович”, — бывало, отпустит Щелокову. “Как ваше драгоценное здоровьице?” — спросит Молотова.
Только с Микояном держал ухо востро. Знал: панибратства тот не терпит. “С вас, Анастас Иванович, бутылка коньяку!” — сказал однажды в шутку после установления на могиле сына Микояна нового надгробия. А назавтра получил нагоняй от начальства.
— Чем отличаются элитные похороны от обычных?
— Вожди всегда лучше простых смертных смотрятся в гробу: есть специальные препараты. Вообще ритуал можно назвать дорогим и бедным. Самые пышные похороны были у Брежнева. О них потом люди много говорили. Меня часто спрашивали: “Это вы гроб уронили?” На самом деле ничего подобного не было. Доверили бы нам потом хоронить Андропова и Черненко!.. Случилось следующее. Когда родственники прощались с Леонидом Ильичом, ко мне подошел комендант Кремля: “Георгий, столько гостей иностранных понаехало! Давай опустим гроб на бой курантов!” Гроб закрыли, сняли со стола, поставили на планку — и стоим, взявшись за полотенце, ждем. Минута, наверное, прошла. Наконец, ударили куранты, одновременно с ними раздались залпы траурного салюта. Поскольку звукооператор находился рядом с орудиями, грохот получился такой, что телезрители чуть не оглохли. Вот и подумали: “Полковники гроб уронили”. Нас тогда все почему-то за полковников принимали...
— Какой момент был самым трудным в похоронах генсеков?
— Зарыть могилу. Сыпать землю нужно ровно 4 минуты 30 секунд — именно столько звучит Гимн Советского Союза.
— С мистикой сталкиваться не приходилось?
— А то! Вот смотри: зовут меня Георгий Никитович. Первым советским руководителем, которого я захоронил в 1971 году, был Никита Хрущев, а последним — Георгий Маленков в 1989-м. Чувствуешь игру слов? Что это — случайность или некое знамение?.. И главное, после Маленкова все закончилось. С тех пор ни в одних достойных похоронах я не участвовал.
Мистика на этом не заканчивается. Однажды Георгий Никитович, бродя по Ваганьковскому кладбищу, случайно вышел к одному старому, заброшенному захоронению с надписью: “Жертвам коронации”. Это было место массового погребения людей, погибших в 1896 году в Ходынском столпотворении.
Под обелиском похоронено несколько тысяч человек. По словам Георгия Никитовича, они лежат в три слоя, друг на друге. Проанализировав историю, могильщик сделал сенсационное открытие: именно с 1895 года, когда была утверждена точная дата коронации Николая II, вылившаяся в кровавое столпотворение, пошла мистическая цифра 29.
— Вот давай считать: 1895 год — утверждена дата коронации, которая оказалась трагическим днем. Прибавляем 29 лет. Получается 1924 год — смерть Ленина. А еще через 29 лет, в 1953 году, умирает Иосиф Сталин. Проходит 29 лет, и в 1982 году мы хороним Брежнева. Интересно, что будет в 2011 году?..
— А почему именно 29?
— Двадцать девять — интересная цифра. Она символизирует високосный год, выпадая раз в пятилетку. Если ее перевернуть, получится 26. А это четное число. Боги не любят четных чисел. Но когда шестерку переворачиваешь, получается 29. Если сложить, будет одиннадцать — нечет. Мистика!
P.S. Всю жизнь Георгий Никитович верил, что стоит у врат, ведущих в мир иной, помогая попасть туда умершим. И еще он надеялся, что после своей смерти угодит обязательно в рай, поскольку тому, кто работает на кладбище, прощаются все грехи. Когда материал готовился к печати, Георгия Никитовича не стало...
