Наш собеседник — доктор медицинских наук, зав. отделением кардиореанимации Центральной клинической больницы Алексей ГРУЗДЕВ. Несмотря на то что работает в ЦКБ более тридцати лет, он так и не стал “элитным” врачом.
ГОРДИТЬСЯ — ВСЕГДА ПРИГОДИТСЯ
— Алексей Кириллович, инфаркт миокарда сегодня одно из самых грозных заболеваний? Произошли ли какие-то изменения в области кардиологии за последние десятилетия?
— Да! И более того, их впору назвать революционными. Изменилась сама концепция лечения ишемической болезни сердца. Если три десятилетия назад многие тяжелые больные считались “бесперспективными”, то с появлением новых методов лечения, новых лекарственных средств, а также новых представлений о сути патологического процесса, они стали выживать. И что очень важно, остаются трудоспособными даже те больные, кто раньше был обречен.
— Вы об отечественной медицине или в целом о мировой?
— Речь о совершенно новых подходах к лечению сосудистых болезней, которые сейчас активно используются российскими медиками. (В том числе и врачами Центральной клинической больницы.) Да, нашей больнице в советское время были созданы особые условия. Но именно благодаря этому врачи имели редкую возможность применять все новое, что появлялось в мировой медицине.
БЕЗ СКАЛЬПЕЛЯ
— Что самое важное в лечении таких больных? Ведь кардиореанимация — это всегда угроза жизни?
— У наших врачей большой опыт успешного применения методов экстракорпорального очищения крови. Эти медицинские манипуляции связаны с забором плазмы больного человека и удалением из нее избыточных компонентов крови, способствующих повышению свертываемости. Таким образом предотвращается дальнейшее тромбообразование. А в результате снижается смертность у наиболее тяжелых больных инфарктом миокарда. Эта методика позволяет очень результативно бороться с губительными для пациента сосудистыми осложнениями. Все это делается с учетом последних научных открытий.
Сотрудники нашего отделения за годы работы защитили более 20 диссертаций. Традиционно научный и практический интерес для наших врачей представляет состояние свертывающей системы крови у больных инфарктом миокарда. Нам было очень важно изучить возможности для предотвращения тромбообразования в артериях сердца. Новые тромболитики — эффективные современные лекарства, растворяющие тромбы.
— На слуху сейчас “ангиография”, “ангиопластика”. Что это такое?
— Если говорить просто, это самые современные методы лечения болезней сердца. Внутрисосудистые вмешательства на артериях сердца — дорогая методика, но все равно она обходится в два раза дешевле, чем операции на сердце. И потом операция — это грубое вмешательство в организм. Масса осложнений связана с самим доступом в область сердца и искусственным кровообращением. А внутрисосудистые манипуляции делаются не через разрезы, а путем прокола крупных сосудов. Сначала с целью диагностики — это и есть ангиография, а потом лечения — ангиопластика.
— Риск для больного все равно достаточно высок? Такая операция без операции переносится человеком легче?
— Во всем мире такие вмешательства без операции превалируют. У врачей нашего отделения большой опыт помощи больным в момент предынфарктного состояния, когда у больного инфаркт еще не развился, но наблюдается так называемая нестабильная стенокардия. Нам уже ясно, что имеем дело с коронарной катастрофой, что вот-вот произойдет закупорка сосуда. Но какого? Если это ствол левой коронарной артерии, то даже в условиях стационара жить такому больному — ровно три минуты. Так было раньше.
ЭТО НЕ НАШ КАПИТАЛ
— Но эти медицинские чудеса происходят у вас в ЦКБ да еще, может быть, в нескольких крупных столичных центрах. Что надо сделать в стране, чтобы такого “чуда” было больше?
— Поднимать отечественную медицину до уровня лучших клиник. Для России (напишите это, пожалуйста, крупным шрифтом) необходима национальная программа по стандартизации лечения инфаркта миокарда. Как это сделано, например, во Франции, где давно поняли, как выгодно иметь здоровое население. Там на программу добольничного применения тромболитиков государством отпускаются большие средства. Многие их клиники оборудованы лабораториями ангиографии. Человек может позвонить по телефону “15”, и к нему тут же приедет бригада врачей, которая имеет тромболитики и умеет правильно их применять. Живые и здоровые люди — это капитал нации.
В России, как мне видится, только на одном федеральном уровне эту проблему не решить. Надо включать регионы с их богатейшими возможностями. Хотите получать квалифицированную помощь — изыскивайте деньги, привлекайте богатые предприятия и состоятельных людей к финансированию. А наладить дело можно. Это видно на примере Вятки (бывшего Кирова), куда я недавно ездил с лекциями. Хотя и с опозданием более чем на 20 лет, там начали применять в городе и области тромболитики. Сколько больных потеряно за те годы?!
ВСЕ НА АНГИОГРАФИЮ!
— Алексей Кириллович, применительно ли к медицине слово “рентабельность”?
— Конечно. Но, для того чтобы деньги в медицине работали, должны быть очень грамотно определены приоритеты. Именно современная кардиология дает очень высокий процент вылеченных больных. Прооперированные пациенты не становятся пожизненными инвалидами, а полностью реабилитируются. Возвращаются на службу, если работают, а пенсионеры — к привычному образу жизни. Такую операцию можно сделать в 50 лет, и тогда человек может прожить до 80. А можно сделать в 82 года, и тогда проживет до 85. Мы отдаем себе отчет, что впереди немного времени, но этого будущего без операции может вообще не быть.
БЫЛ СЛУЧАЙ
У больного — полная остановка сердца. Больше полутора часов продолжается реанимация. Только четвертая попытка “завести” сердце увенчалась успехом. Двое суток у больного — кома, аппаратное дыхание, но он жив! Потом дела улучшаются, через 30 дней — выписка, возвращение на работу, защита докторской диссертации.
— Но для этого у нашего населения должна быть возможность безотлагательной ангиографической диагностики в массовом масштабе?
— Особенно у больных с ишемической болезнью, либо подозреваемой, либо уже диагностированной. Такие больные практически все должны пройти ангиографию (исследование сосудов). У нас же население попросту не обследуется. Люди живут, живут, а потом умирают. Говорят, от сердца...
Знаю одну совсем замечательную деревню Угодичи в Ярославской области, туда езжу поохотиться и на рыбалку. Так вот, в Угодичах меня позвали на консультацию по поводу ишемической болезни сердца у одного из деревенских жителей. Ни одного из выписанных мною лекарств купить поблизости не смогли. И это в двухстах километрах от Москвы! В Ярославле, наверное, эти лекарства есть, но у больного нет денег на билет до Ярославля.
Медицина в глубинке — это большая проблема отечественного здравоохранения. Сегодня если инфаркт миокарда случился у человека в деревне, то у него значительно меньше шансов выжить. Зато в крупном городе своевременно оказанная медицинская помощь в течение первых шести часов болезни дает возможность человеку если не выздороветь, то остаться работоспособным.
С ТОГО СВЕТА БЫЛ СЛУЧАЙ
Странный, надо сказать, случай. На вечернем обходе я заглянул к больной (помню ее имя — Елена Ивановна). У нее — мерцательная аритмия, порок сердца, пульс больше 100 в минуту. Она довольно спокойно рассказывает, как себя чувствует. В этот момент вижу: на мониторе идет прямая линия. То есть у больной остановилось сердце, а она продолжает со мной здраво беседовать. Смотрю на монитор и боюсь напугать больную резкими преждевременными действиями.
Вдруг Елена Ивановна уронила голову и перестала дышать. Срочно делаю непрямой массаж сердца, искусственное дыхание, внутривенные инъекции. Больная приходит в себя. За ночь она трижды умирала, и мы три раза оживляли ее. Позже я посчитал: сознание она потеряла на 23-й секунде после остановки сердца. Непостижимо! После лечения она еще 10 лет прожила...
— Интересно, а как воспринимают свое возвращение в жизнь выздоровевшие?
— Как должное. Ты доктор, обязан спасать. Это нормально.
— А вам нужна благодарность больных?
— Благодарность нужна каждому человеку, чем бы он ни занимался. Другое дело, что она моего отношения к пациенту абсолютно не меняет.
БЫЛ СЛУЧАЙ
На прошлой неделе к нам в больницу привезли мужчину 60 лет, у которого по дороге в “скорой” остановилось сердце. Врачи его там же реанимировали. Мне сообщают: пациент категорически не соглашается на операцию. Прихожу к нему и говорю: “Без операции вы умрете”. “Когда?” — спрашивает больной. “Сегодня”, — отвечаю я. Его затрясло, и он тут же согласился. Но на операционном столе больной умер. Опять оживили его, сделали операцию. На второй день больной еще не мог говорить, потому что был на трубке искусственной вентиляции легких. Увидев доктора, он заплакал. Как показала операция, у него были несовместимые с жизнью поражения сосудов. Мне его слезы дороже всякой благодарности.
В моей долгой практике были моменты, которые вряд ли когда-нибудь забудутся. 18 и 21 мая 1996 года за два дежурства 21 (!) раз реанимировал одного и того же больного. И ничего, человек жив, здоров и работает. Время от времени звонит мне.
